Жителям комфортных городов трудно представить, что туманная ветреная земля Чукотки может быть чьим-то домом. Попасть из города в город здесь можно только по морю или по воздуху и только в хорошую погоду, а навигация — основной способ доставки на полуостров продуктов, топлива, лекарств и других нужных товаров — останавливается на восемь месяцев в году. Суровые снежные зимы, короткое холодное и дождливое лето, белые медведи, заходящие в жилые поселки. Невольно задумаешься, как столетиями живут здесь коренные народы — чукчи, эскимосы, эвены, юкагиры.
История
Селились они в ярангах, покрытых оленьими шкурами, обогреваемых огнищем в центре "дома". Тундровые жители охотились на северного оленя, прибрежные — на морского зверя.
Вся жизнь чукчей и эскимосов была связана с природой — с тундрой или морем. Северный олень был и кормильцем, и средством передвижения. Из шкур шили одежду и обувь, утепляли жилище. Высушенные сухожилия использовали как нитки, а лечились оленьим молоком и пантами, из рогов мастерили посуду и украшения. Морской зверь — кит, морж, тюлень, а также белый медведь, которыми богато побережье Чукотки, давал береговым чукчам и эскимосам пищу и тепло: из топленого китового жира получали тепло и свет, кости использовали при строительстве жилищ, из китового уса плели сети, а из кожи тюленей шили одежду и обувь. Кожей кита и моржа обтягивали жилища и рыболовецкие лодки — байдары.
Хорошая погода, благосклонность моря, успешная охота были вопросом выживания, поэтому благодарность природе за щедрость, признание ее величия, уважение и одухотворение лежат в основе культуры коренных народов Севера. Об этом сложены сказки, об этом — народные песни и танцы.
Все так, как делали предки
Сегодня коренным народам Севера для выживания не нужна помощь духов, национальные костюмы "переместились" в музеи, народные танцы и песни встречаются больше на этнофестивалях, чем в повседневной жизни, молодые люди все чаще предпочитают городскую жизнь кочевой, а родных языков не знают не только дети, но и многие взрослые. На грани исчезновения оказываются не только язык и культура предков, но и традиционные промыслы — оленьи стада редеют, бригады оленеводов распадаются. Все чаще звучат призывы не допустить гибели коренной культуры. Есть те, кто видит свое предназначение в сохранении родной культуры: сказок, песен и танцев, музыкальных инструментов, национальных костюмов и, конечно, родного языка.
Алексей Вахрушев — коренной эскимос — этнограф и кинорежиссер, снимает документальное кино о жизни коренных народов Чукотки: чукчей, эскимосов и юкагиров. Для своего нового проекта — историко-приключенческого фильма с элементами фэнтези — Алексей воссоздает настоящее поселение эскимосских морских охотников XVII века на берегу залива Креста — части Анадырского залива Берингова моря.
"Это история о культуре, которая существовала здесь тысячи лет, но вдруг исчезла за несколько последних десятилетий. Эскимосские поселения были закрыты в основном в конце 50-х годов и быстро превратились в объекты археологии, не осталось ни одного костюма… Здесь жили люди, абсолютно уверенные в себе, гордые, сильные, счастливые по-своему. Этот фильм нужен Чукотке, он нужен Российской Арктике и всей Арктике мировой, потому что он о настоящем характере, богатстве и силе человеческого духа", — убежден режиссер.
Фильм называется "Нуналихтак — Хозяин земли". "Есть такое понятие у эскимосов и береговых чукчей — хозяин земли — это старший мужчина рода, который первым поселился на этой территории. Он основатель рода, поселения, это человек, который принимает все решения. По сюжету наследником хозяина земли становится мальчишка-подросток. Это история взросления мальчика, который превращается в мужчину и становится достойным хозяином земли", — рассказывает Алексей Вахрушев.
Действие фильма происходит в 1610 году, в нем показано традиционное общество до контакта с европейцами. "Мы встретимся с людьми, которые никогда не испытывали влияния иных культурных традиций, жили своим укладом многие сотни лет. Именно это для меня важно, тогда коренные северяне были другие: дух, сила, уверенность, гордость за то, что они здесь живут, и, самое главное, счастье. Тут было много эпических событий, магии и юмора, ведь жизнь была так сложна, что без смеха невозможно", — рассказал Вахрушев.
В натурной декорации на мысе Опасном залива Креста, неподалеку от поселка Эгвекинот все воссоздается по-настоящему: яранги, этнические лодки — каяки и байдары, глиняная посуда, предметы быта и национальные костюмы. Что особенно важно для режиссера — в фильме будут сниматься не профессиональные актеры, а коренные жители, которые будут говорить на родных языках.
"Мы провели кастинг, объехали почти все национальные села Восточной Чукотки и отсмотрели около 600 человек. Так нашли практически всех героев".
После завершения съемок фильма эскимосское поселение на мысе Опасном превратится в этнокультурный комплекс, этнопарк с одноименным названием "Нуналихтак — Хозяин земли", точку туристического притяжения и центр сохранения традиционной культуры Восточной Чукотки. "Достаточно подняться над поселением в хорошую погоду, чтобы оказаться на вершине мира: с двух сторон потрясающей красоты фьорды, перед глазами необозримый залив Креста, фонтаны китов, гомон птиц на птичьем базаре и рев лахтаков (морской заяц — прим. ТАСС) под берегом, пение журавлей. Ты стоишь там онемевший от этой величественной красоты, как будто в космосе каком-то находишься", — восторгается Вахрушев.
Туристы здесь смогут не только погрузиться в атмосферу эскимосского быта XVII века, но и заняться традиционным промыслом. "По энциклопедии этнических лодок мы воссоздали два типа каяков. Мастер из Карелии сделал 10 каркасов, которые приедут сюда и будут обтянуты шкурами лахтака. Шесть промысловых байдар созданы руками традиционных охотников морзверобойной общины "Лорино". В фильме байдары будут ходить под парусом и на веслах, но для использования в этнопарке снабжены люком под лодочный мотор. Они будут эксплуатироваться в работе, для которой предназначены — наши современники будут вести на них промысел".
Для работы в этнодеревне планируется привлечь местную общину, чтобы не было проблем с доставкой сотрудников. Они смогут организовать этническую часть — танцы, песни, состязания, кулинарию.
Главная гордость автора проекта — костюмы. "Мы шьем настоящие костюмы эскимосов юпик, которых, как выяснилось, ни одного экземпляра не осталось даже в окружном музее. Создает их коллектив опытных швей, приглашенных из разных районов Чукотки. Среди них чукчанки, эскимоски, эвенки. Они полностью придерживаются традиционных технологий, используют более 25 видов меха и кожи. Многие навыки приходится буквально возрождать. Была большая проблема с окрашиванием шкуры белька в рубиновый цвет, в конце концов рецепт был найден в дневниках экспедиции Стеллера, оказывается, технология окрашивания пришла от алеутов. У нас будет 17 костюмов для главных действующих лиц, праздничных и повседневных, эти костюмы потом разойдутся по музеям. Они шьются с использованием жильной нити, декор подшит волосом оленя, феноменальной красоты", — рассказывает Вахрушев.
Еще 50 костюмов — праздничных и повседневных, эскимосских и чукотских — шьются для массовки. Они останутся в этнопарке, в этих костюмах будут встречать туристов сотрудники комплекса.
Достоверно воссоздать быт и атмосферу эскимосского поселения создателям фильма помогли этнографы, которые успели записать рассказы эскимосов юпик на их родном языке в 1970-е годы, и археологи, участвовавшие в раскопках эскимосских памятников.
"Большое счастье, что мы имеем возможность услышать тех, кто провел в исчезнувших поселениях свое детство. Их осталось всего несколько человек. Они консультируют нас по всем вопросам, касающимся внутреннего устройства жилища, жизни берегового поселения. Их знания — самый емкий и ценный ресурс, то самое этнокультурное наследие, сохранить которое призван проект "Нуналихтак — Хозяин земли". Без этих знаний результат нашей работы мог бы быть лишь фантазией на тему эскимосской культуры. А сейчас все по-настоящему, как делали предки ", — говорит Алексей.
"Общаться на родном языке — радость и свобода"
Чукоткский язык — уникальный, древний, его существование насчитывает несколько веков. Сейчас он занесен в Красную книгу ЮНЕСКО как находящийся под угрозой исчезновения. В нем множество диалектов, даже мужчины и женщины говорили на "мужском" и "женском" диалектах. Согласно Всероссийской переписи населения 2010 года, чукотским языком владеют 5 095 человек.
Антонина Кергитваль 22 года преподавала его в школе. На пенсии они с супругом Григорием Ранаврольтыном работают с общественной организацией "Родное слово", где для всех желающих проводятся уроки чукотского, эскимосского и эвенского языков.
"Я люблю, чтобы урок был живой — играть, соревноваться, петь, танцевать. Обязательно мяч во время отдыха. Когда я работала в школе, я на материке брала кукол из театра — даже восьмиклассники любили. Они смотрят, слушают, повторяют, запоминают. Надо, чтобы деткам было все понятно", — рассказывает Антонина. Уроки проводятся в детских садах, школах, в школе искусств, а также с детьми, которые поют в ансамбле народные песни. "Если дети не изучают родной язык, то у них другое мироощущение, другое отношение к людям, потому что, когда мы говорим на родном языке, — мы все свои. А когда ты не знаешь язык, он только слышится, но не чувствуется, не ощущается, не сопереживается, это плохо".
Общественную организацию создал друг Антонины и Григория — известный французский филолог и лингвист Шарль Венстен, который в течение 20 лет работал над созданием четырехъязычного трехтомного словаря — чукотско-русско-англо-французского. Среди восьми соавторов также Антонина Кергитваль и Григорий Ранаврольтын. "Он заинтересовался языками, ездил в Ненецкий автономный округ, потом на Камчатку, потом приехал на Чукотку, ему здесь очень понравилось, и он предложил создать клуб любителей родного языка, потом это стала общественная организация "Родное слово", — говорит Антонина.
Антонина рассказывает, что, когда она начинала работать в школе, у первоклассников было шесть часов в неделю родного языка, у девятиклассников — три. Сейчас в школах на чукотский язык выделен час в неделю, и тот — факультатив. "Мы пошли в школу, не зная русского языка, я даже не могу вспомнить, когда я научилась говорить по-русски", — говорит Кергитваль.
Антонина с супругом также участвовали в создании видеоуроков чукотского языка, чтобы любой желающий мог изучать язык самостоятельно.
Кроме того, Кергитваль собирала фольклор, записывала народные сказки на родном языке и переводила их на русский. Записанные ею сказки вошли в сборник "Сказки современной Чукотки". В сборнике много сказок для самых маленьких, которые учат жить, знакомят с самыми простыми жизненными уроками.
"Изучать язык важно, потому что это наше, родное. Мы не можем долго жить где-то, на материке, нам очень трудно, мы тоскуем, и, когда мы общаемся на своем родном языке, мы совсем другие — раскрепощенные, смеемся, хохочем, даже громкими бываем. Общение на родном языке — свобода, радость, сознание нужности и близости друг к другу. Знание языка сразу сближает".
Ухватить остатки культуры оленеводов
Чукотский ученый, этнограф, научный сотрудник лаборатории истории и экономики Северо-Восточного комплексного научно-исследовательского института им. Н.А. Шило Дальневосточного отделения Российской академии наук Владислав Нувано родился в семье оленеводов, в известной на юге Чукотки семейной группе вилюнейских чукчей. Однако оленеводом не стал, пошел учиться в сельскохозяйственный институт — на зоотехника, чтобы оставаться полезным семейному делу.
Сегодня Владислав историк и этнограф — ездит по оленеводческим угодьям, собирает этнографический материал, публикует научные работы, чтобы сохранить для потомков быт, уклад, традиции тундровых чукчей. "У меня есть работы о коллективизации, об обряде сожжения, работы по традиционным праздникам и обрядам, полимасштабный анализ чукотского оленеводства", — рассказывает ученый.
Он также выступал консультантом при создании документального фильма об оленеводах "Книга тундры" и при создании русско-чукотского и чукотско-русского словарей. "Словарями занимались, я рисовал рисунки, поскольку я материальную культуру эту знаю, поэтому я знаю и конструкцию нартов, яранги, как ставится, какие детали, одежда". Нарисованные Владиславом рисунки конструкции и внутреннего убранства яранг, саней, оленьей упряжи и прочих элементов быта кочевых чукчей вошли в словари.
В пятимесячном возрасте дети тундровых чукчей проходят через обряд инициации. После обряда Владислав получил имя Тынанкэргау — "рождение света". "Сейчас этого моего имени почти никто не знает, — рассказывает Владислав. — Меня этим именем назвали в пять месяцев. Инициация — оленеводческая традиция — меня одели и на оленях повезли в тундру в кибитке, везли много километров и там проводили обряд. Закрытые до тех пор рукава детского комбинезона разрезают, высвобождают руки и дают имя — ребенок становится человеком".
В стадо Владислав начал ходить со второго класса. "Помню, как это было, я стал ходить в стадо, как-то часть стада откололась от основного, они же полудикие, мой дядя бежит за оленями, я за ним, конечно, не поспеваю, плачу, но бегу, километров 20 бежали, все-таки отстал, меня бросили. Только вечером я все-таки нашел стадо, знаете, время такое было. По мере взросления понял, какой это тяжелый труд. Ходил за дядей, потом откочевал в бригаду к отцу, там я почувствовал, что это такое. Отец со мной, конечно, не сюсюкал, я при нем был, он начальник, я подчиненный. Мне-то хотелось ласки, а с отцом какая ласка — беги туда, беги сюда. Это воспитание жесткое, но в основе оно и есть любовь, когда отец ушел, я почувствовал, что ушел мой якорь", — вспоминает он.
Пока родители работали в тундре, дети жили и учились в интернате, приезжали на каникулах к родителям в тундру, где приходилось тяжело трудиться. "Я уже в школе стал достаточно хорошо разбираться в стаде, нас с младшим братом еще в 9 классе отпускали одних дежурить: нужно направлять стадо на пастбища, на водопой. После отела летом стадо насчитывало более 4 тыс. голов, а осенью после отправки на промышленный убой 1 тыс. голов оставляли на зиму для дальнейшего воспроизводства 3,2 тыс.".
Когда Владислав осмелился попросить отца отпустить его учиться, тот попросил отработать год, потом еще год, и еще… "Очень тяжело отпускают, мужчинам кажется, что оставить оленя — это предательство. Сейчас в тундре одни мужчины остались, женщины уходят", — говорит Владислав.
Он рассказал, что бригады оленеводов редеют, снижается и поголовье оленей. "Постепенно наша бригада, можно сказать, развалилась. Стадо ушло с дикарями, осталось меньше 100 голов, их присоединили к другой бригаде. Во всем хозяйстве осталось меньше 700 голов, в то время как раньше на зиму оставалось по 22 тыс., и такая история во многих хозяйствах — это мы тоже изучаем".
Женщины уходят из тундры, потому что хотят растить детей, молодые мужчины стремятся в город, цивилизацию в поисках более легкой жизни. Традиции постепенно сходят на нет, современные технологии строительства жилища приходят на смену более надежным, но трудоемким традиционным.
"Работа в стаде дала мне базу для того, чем я сейчас занимаюсь, у меня специального исторического образования нет, но есть базовые знания. Эта работа важна, ведь культура уходит, и надо ухватить эти остатки, и вот мы хватаем, ходим в экспедиции, записываем, зарисовываем, методички пишем по ездовому оленеводству", — подытожил Нувано.
История народа "записана" в танце
Екатерина Ионова родилась в селе Сиреники в Провиденском районе Чукотского автономного округа, ее бабушка была главным гарпунером в бригаде морских охотников. "Отец моей бабушки хотел, чтобы у него родился старший сын, чтобы он был помощником, охотником, и получилось так, что вместо мальчика родилась наша бабушка, но он ее все равно брал на охоту, и она была главным гарпунером, бабушка рассказывала, что им было даже стыдно, что женщина во главе".
С детства Екатерина танцевала в эскимосском ансамбле, когда приехала учиться в Анадырь, танцевать и петь продолжила. Екатерина — стильная молодая женщина в деловом костюме, она работает в управлении финансов в окружной администрации, а после работы переодевается в национальный эскимосский костюм, достает из чехла бубен и идет в ансамбль — петь. Любовь к народным танцам она привила и дочери, и племянникам. "Племянника Кирилла недавно отвела в первый раз в ансамбль, у него прям глаза горели, он сидит смотрит, смеется, как будто бы понимает движения, ему нравятся эти танцы".
Ансамбль называется "Атасикун", что в переводе с эскимосского означает "Все вместе", потому что объединяет разные народы. Ансамбль создала в 1986 году Нина Петровна Акукын, сейчас ансамблем руководит ее дочь Ирина Суворова, она восстанавливает песни на разных диалектах и танцы по видео- и аудиозаписям и по памяти. Так танцы и мелодии передаются из поколения в поколение. "У каждого танца и у каждого движения есть свое значение. Например, танец "Очень маленький" рассказывает о мальчике, которому нужно подняться на гору, но он не знает, как это сделать. Тогда он ставит камушки и благодаря этим камушкам поднимается. Пока он поднимается, а затем спускается, он постепенно растет. Этот танец — символ взросления. Каждое движение "показывает" сюжет, зритель сам понимает смысл танца".
Многие танцы имели символическое обрядовое значение, например, праздник устраивали в честь первого добытого гренландского кита, обращались к духу кита, чтобы он не обижался, танцевали танец в его честь. Танцы "Охота на кита", "Охота на моржа", "Забой оленя" показывают движения, которые зрители помнят с детства, — как спускали лодки на воду, как уходили мужчины на охоту, зритель узнает движения танца.
"Из тех, кто еще помнит, как звучали эти песни, осталась только Ирина Владимировна Суворова, старейшины кое-что помнят, но многие из них уже не могут ходить. Мы приглашаем их на каждый праздник, даже сидя они танцуют. Мы всеми силами стараемся сохранять и возрождать эту культуру".
"Впитал культуру с молоком матери"
"Моя мама буквально с пеленок привила любовь к родному языку и культуре чукотского народа — через песни, сказки, рассказы. Она выросла в рыркайпийской тундре, и то, что она слышала, видела, об этом она рассказывала мне — это было так интересно, она знаток родовых песен. Мама учила меня игре на яраре — это чукотский бубен, обучала горловому пению, помогала переводить чукотские стихи. Мама разговаривала со мной и братом на разговорном чукотском языке", — рассказал Владимир Рультын.
Владимир родился в селе Рыркайпий на берегу Чукотского моря, небольшую часть жизни живет в Анадыре. По профессии он повар, но делом своей жизни тоже считает сохранение национальной чукотской культуры.
"Танцы и песни — это все я впитал с молоком матери, во мне живет эта культура, я стараюсь во всех мероприятиях участвовать. Традиционные обряды благодарения природы, огня, некоторые танцы — все это я сопровождаю игрой на варгане", — рассказал Владимир.
Также он сам пишет стихи и песни на родном языке. "Изучая стихи поэтов Чукотки, я заинтересовался и решил писать свои стихи. Сначала написал стихотворение о своей маме "Мамины песни и сказки".
"Сохранить культуру для меня очень важно, потому что на сегодняшний день язык и культура утрачиваются — это большая трагедия для народа. И я заметил, что порой приезжие больше интересуются нашей культурой, традициями и языком, чем коренные чукчи".
Елена Сычева