Проблема посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) среди солдат будет актуальна, пока есть военные конфликты. Боевые действия — это всегда запредельный стресс для психики солдата, и нередко он воздействует на человека даже сильнее, чем травмы физические, и раны эти не заживают годами. Корреспондент ТАСС пообщался с ведущим психологом и основателем волонтерского проекта военных психологов "Ждем дома" Викторией Крайновой, которая вместе со своими коллегами делает все, чтобы помочь нашим воинам пережить боевые действия, а ветеранам — заново почувствовать вкус мирной жизни.
Виктория — улыбчивая общительная девушка 25 лет. Мы встретились с ней в небольшом кафе в центре Москвы. Здесь она бывает только в перерывах между заездами в Новороссию. С началом спецоперации Виктория начала ездить в зону СВО вместе с волонтерами и проводить консультации для военных. Многие ее близкие родственники участвовали в различных вооруженных конфликтах. Девушка видела, как им тяжело адаптироваться к мирной жизни, к каким проблемам это приводит, и решила начать действовать, чтобы наши солдаты, возвращаясь физически домой, не оставались мысленно на войне.
"Ждем дома"
Возвращаясь из очередной поездки в зону СВО, Виктория поняла, что проблема психологической помощи бойцам системная, и, получив определенный опыт в ее решении, она захотела расширить практику. Именно так зародился проект "Ждем дома".
"Я решила: давай-ка я накатаю длинное эссе Топазу (ветеран СВО, военный блогер Евгений Рассказов, владелец проекта "Ждем дома" — прим. ТАСС). Я ему написала: ты же понимаешь, как это ценно, важно помогать бойцам, сам неоднократно говорил о том, что ментальные недуги очень часто бывают, подрывают возможности всего личного состава, ставят его под угрозу. Предложила ему создать проект волонтеров", — вспоминает Виктория.
Топаз в тот же день ей заявил о готовности поддержать инициативу. В его телеграм-канале было анонсировано создание проекта, и в течение нескольких дней ребята сформировали команду психологов.
"Женя просто выложил пост, и мы были поражены тем количеством психологов, которые захотели у нас работать. Их было огромное количество, хотя мы говорили, что, возможно, не сможем платить. И они все были согласны. И плюс ко всему, количество заявок от бойцов, кто хотел бы получить помощь, в первый день было порядка 20", — говорит Виктория.
Сейчас в проекте работают 14 специалистов: психологи, психиатры, психотерапевты. Они разбросаны по всей России, включая Москву и Подмосковье, Санкт-Петербург, Тулу, Воронеж, Челябинск, Екатеринбург, Новосибирск и Республику Саха. Проект живет исключительно на пожертвования, из которых выплачиваются гонорары специалистам, а консультации для военнослужащих бесплатны. За четыре месяца работы специалисты проекта смогли помочь примерно 400 обратившимся к ним военным.
У нас не всегда есть возможность полноценно оплачивать нашим сотрудникам консультации, но у наших девочек не падает мотивация, наши женщины, ангелы наши, работают абсолютно за идею, хотя у многих есть семьи, основная работа
Специалисты организовали такую систему работы, которая позволяет проводить комплексную терапию. Сначала идет первичная диагностика состояния подопечного, потом в случае необходимости проводятся консультации с психотерапевтом, назначается медикаментозное лечение, параллельно с которым уже идет проработка травм с психологом. Консультации проходят в основном в текстовом формате или через видеозвонки. Обратившиеся могут сохранять анонимность, их данные волонтеры никуда не передают.
Что такое ПТСР
"Я не хочу называть ПТСР расстройством или заболеванием, потому что такие термины всегда очень сильно отталкивают потенциальных подопечных. Хотя этот диагноз и внесен в международный классификатор болезней (МКБ). Если дать простое определение, то ПТСР — это состояние, которое приходит к человеку после того, как он пережил какое-то потрясение, серьезный стресс, то есть это то состояние, которое возникает после неожиданно подорвавшегося чувства безопасности. Оно может быть отсроченным и проявиться через несколько месяцев и даже лет", — поясняет Виктория.
Девушка добавляет: у ПТСР нет исчерпывающего перечня симптомов, но чаще всего бойцы встречаются с немотивированной тревожностью, которая не проходит, нарушением сна, навязчивыми мыслями, чувством вины выжившего.
Например, боец, переживший обстрел, в котором погибли его товарищи, винит себя в том, что он выжил. На гражданке уже часто проявляется такой симптом, как неконтролируемая агрессия, гнев, раздражительность, когда в мирной жизни бойцы не находят должного уровня контакта или ожидаемого уровня радости
Также среди симптомов можно выделить повторяющиеся ночные кошмары с травмирующим событием либо додуманными последствиями.
"Психолог не имеет права ставить диагноз. Это может сделать либо психотерапевт, либо психиатр. Главное — в ходе беседы понять, что человек находится в тяжелом состоянии, когда ПТСР уже находится на той стадии, когда человек не контролирует свои действия, свои эмоции, не спит. В таком случае мы его направляем к нашему психиатру. Дальше психиатр проводит свою собственную диагностику и при необходимости может порекомендовать препараты, но эти препараты используются исключительно во время отпуска. И курс препаратов всегда должен идти рука об руку с терапией у психолога, чтобы достичь результата", — говорит Виктория.
"За ленточкой"
"Когда я работаю с бойцами непосредственно "за ленточкой", есть сложности: сначала меня воспринимают, как "ой, девочка-блондиночка приехала, ну давай, удиви меня". Сначала многие пытаются впечатлить, знаки внимания оказать. Я даже начала обручальное кольцо носить, хотя не обручена. Но в процессе разговора все меняется. Когда я докапываюсь до проблемы, они часто начинают курить одну сигарету за другой, плачут. Проплакавшись, бывает, называют сестрой или дочкой, кто постарше", — рассказывает она.
Виктория добавляет, что значительная часть военных скептически относится к психологам, потому что не верят, что их сможет понять человек, не прошедший через боевые действия.
Я проводила исследования с ребятами "за ленточкой" напрямую в диалоге и фиксировала себе все это. 40% бойцов не готовы обращаться за помощью к психологу, потому что они уверены, что гражданский психолог не сможет понять то, через что прошел боец. Часто слышу от ребят фразу "ты не видела того, что я видел"
Еще 48% опрошенных говорят, что у них есть некоторые сомнения, что психолог сможет их понять, но готовы попробовать. Оставшиеся 12% не сомневаются.
При этом сама Виктория в ходе одной из поездок в зону СВО получила контузию, два компрессионных перелома позвоночника и оскольчатые переломы — их машину атаковал FPV-дрон. Сейчас она проходит курс реабилитации и готовится к новой поездке на фронт.
Психолог говорит, что пережитое помогает ей лучше понять военнослужащих, но считает, что для настоящего специалиста момент личного присутствия в зоне боевых действий не является принципиальным. Психолог должен уметь работать с подопечными в первую очередь на основе своих профессиональных знаний.
Эйфория под огнем
Один из бойцов, который особенно запомнился Виктории, рассказал ей в ходе беседы, что испытывает чувство эйфории и радости, когда попадает под обстрел. На него даже жаловались сослуживцы, что он ведет себя слишком беспечно. В начале терапии Виктория думала, что у него адреналиновая зависимость, что происходящее в зоне боевых действий действительно вызывает у него удовольствие.
"А когда он проплакался, когда начал все вспоминать, что у него происходит, он признался, что ему изменила жена и хочет с ним развестись. А он считал, что если попадет под обстрел и его ранят, то жена его пожалеет и вернется в семью. И он специально попадал в те ситуации, бежал навстречу обстрелу. Он признался себе в этом, понял суть проблемы в ходе нашей с ним беседы. И уже потом он мне написал "я сын своего отца, я воин, воитель, я знаю, что я могу", и после этого уже не искал себе смерти под обстрелом, а стал вести себя гораздо осознаннее и отказался от идеи вернуть жену, тем более таким образом", — вспоминает Виктория.
Если говорить о собственной статистике волонтерского проекта, продолжает она, то порядка 70% военнослужащих, получивших ранения в зоне спецоперации, испытывают различные проявления ПТСР. При этом, по словам Крайновой, бойцы, потерявшие конечности, обращаются за психологической помощью достаточно редко. По мнению психолога, это связано в первую очередь с тем, что ампутанты, как правило, окружены особым уходом и заботой в госпиталях и, кроме того, больше озабочены своим физическим состоянием, чем психологическим.
Крайнова подчеркнула, что одним из важнейших факторов, которые влияют на то, разовьется ли у бойца какое-то расстройство, является его мотивация к участию в боевых действиях. Чем выше мотивация, тем ниже вероятность развития серьезных последствий для психики. Также очень большое значение имеет возможность полноценного и качественного восстановления после ранения.
По словам психолога, исследования показывают, что физические нагрузки помогают при посттравматическом расстройстве. "Но важно иметь хотя бы какую-то долю мотивации, потому что если мы, имея расстройство, будем себя принуждать к занятиям спортом, то ни к чему хорошему это не приведет", — отметила Виктория.
В ближайшие дни Виктория вернется в зону СВО помогать бойцам, несмотря на недолеченный перелом позвоночника и поддерживающий корсет, который она продолжает носить.
Михаил Скуратов