Антон Пинский: бизнесмен победил во мне художника

— В последние год-полтора дела у вас, Антон, явно пошли в гору, все удачно складывается. Значит, кому война, а кому — мать родна?

— Нет, одно никак не связано с другим. Планы развития, которые намечал раньше, глобально не поменялись, остались прежними. За исключением проекта Stars Coffee. Он — да, возник неожиданно, а в остальном все идет своим путем. Где-то прибыло, в другом месте убыло. Так обычно и случается.

Добавилась сеть кофеен, но, например, пришлось закрыть ресторан в Испании.

— И в Киеве.

— Да, там тоже. Открылись в сентябре 2021-го, а буквально через полгода, даже меньше, повесили замок. В феврале прошлого года.

— А что у вас там было?

— Фудмаркет на 28 корнеров и два ресторана. Большое хозяйство. Проектировать начали еще в 2019-м, попали в пандемию, карантины и прочие ограничения, из-за которых все затягивалось. Только запустились — и вот…

— Продать удалось?

— Да разве сейчас подобное возможно? Нет, все стоит. Но я рассуждаю философски. В масштабах происходящих вокруг нас событий это настолько мелкий и шкурный вопрос, что о нем можно забыть.

— Однако надо признать, интуиция, которой вы славитесь, в этот раз явно подкачала.

— Такие пертурбации даже матерым геополитикам сложно прогнозировать. Куда уж нам, скромным предпринимателям, простым чепэшникам (частным предпринимателям — прим. ТАСС)?

Ну, случилось — и случилось. Не жить теперь, что ли? Проектов у меня много, есть чем заняться.

— У вас получается?

— Надеюсь, да.

— И вас не задевают разговоры, дескать, негоже открывать рестораны на Патриках, когда в нескольких сотнях километров отсюда гибнут люди?

— А девять лет назад их не убивали? И до этого тоже — в Афганистане, потом в Чечне, Сирии... Увы, мир так устроен. Войны и вооруженные конфликты случаются часто. Но жизнь должна продолжаться.

— Тем более что кушать хочется всегда?

— Наверное, звучит цинично, но мы обязаны дарить людям положительные эмоции. В любой ситуации. Когда кругом сплошной негатив, должно быть что-то позитивное. Ресторан — это ведь не только про еду, но и про социализацию, человеческое общение. Кроме того, мы решаем и определенную экономическую задачу, помогая людям зарабатывать. Если предприниматели поголовно предадутся минору, перестав делать то, чему обучены, кто будет создавать рабочие места?

— Сколько народу у вас сейчас трудится?

— Если посчитать предприятия, которыми управляю или где являюсь ведущим акционером, наберется, думаю, около 200 компаний. Это с учетом Stars Coffee. В них в общей сложности работают тысяч 20–25 сотрудников. Точнее сказать затрудняюсь. Надо как-нибудь сесть и посчитать.

— Научились использовать кризис себе в плюс?

— Сто процентов, что это шанс. Вымываются одни игроки, освобождая место для других. Если не успел адаптироваться, подстроиться под новые обстоятельства, пенять не на кого. Но кризисы бывают разными — не только финансово-экономическими, но и концептуальными. Именно такой происходит сейчас на ресторанном рынке. Если раньше, лет десять назад, мы находили помещения, которые никогда до этого ресторанами не были, то теперь зачастую нам достаются площади, оставшиеся после тех, кто не сумел вовремя переформатироваться. Скажем, обновить дизайн или меню. Это осколки нулевых и даже 90-х. Им на смену приходят молодые рестораторы с более современными концепциями, свежим взглядом, новыми стандартами сервиса, модными шеф-поварами.

Словом, кризис — это шанс для быстрых, проворных, смекалистых и смелых.

— Помните, когда вам впервые пришлось продемонстрировать эти качества?

— В 1998 году случился дефолт, по причине малолетства я еще не работал, но ощутил, как круто может меняться цена товара. Родители дали денег на киндер-сюрприз, и, пока я шел до торговой палатки, ценник уже переписали. Буквально на моих глазах. Шоколадка, стоившая утром шесть рублей, подорожала в три раза. Это произвело на меня сильное впечатление.

— И какой выход вы нашли?

— Вернулся домой, объяснил маме с папой, они добавили денег. Я рванул обратно, чтобы повторно не лишиться сладости.

А настоящий, что называется, взрослый кризис, с которым я столкнулся, случился в 2008-м. К тому моменту я уже открыл свое первое заведение. Lookin Rooms до сих пор работает на Пушкинской площади. Такой молодежно-студенческий бар с танцами.

Когда мы стартовали, еще продолжались супербогатые нулевые и люди без особого напряжения тратили по $20 тыс. за ночь в клубе "Дягилев". У нас была надежда, что этот карнавал продолжится, но жизнь вдруг круто изменилась, ярмарка тщеславия закончилась, и публика, которая хотела жить напоказ и продолжать сорить деньгами, благополучно отчалила в Монако и другие злачные места, а в Москву вернулась обычная дискотека, где средний чек на танцполе составлял 2 тыс. рублей. Ночные клубы перестали быть новой нефтью, превратившись в места общественного питания с музыкой.

Мы были вынуждены перестроить финансово-экономическую модель, сделав упор на людей, приходящих потанцевать. Это совершенно другие каналы привлечения аудитории, методы рекламы, артисты. Собственно, мы и не могли позволить себе пригласить прежних звезд. Скажем, французский диджей Дэвид Гетта получал у нас $50 тыс. за вечер. Его гонорар в валюте не изменился, но курс рубля сильно упал, цена фактически выросла для нас вдвое, а выручка больше не стала.

— Было вам на тот момент?

— 24 года.

— И как оцениваете себя тогдашнего?

— Сейчас, в 39, нравлюсь себе куда больше. Достиг определенных результатов в бизнесе, физическая форма лучше, вешу меньше, жена-красавица, двое замечательных детей...

— Мозгов прибавилось?

— Хочется верить, я всегда был хватким и сообразительным. Наверное, набрался осмотрительности, мудрости, стал менее доверчивым. Жизнь чуть-чуть научила… Говорят же, что возраст исчисляется не прожитыми годами, а приобретенным опытом. Иногда возникает чувство, что я много старше тех лет, которые есть по паспорту.

Всякие были ситуации...

— Как считаете, смекалистость — черта врожденная или приобретенная?

— Думаю, первое. С детства видел перед глазами пример отца, который в 90-е годы активно занимался бизнесом в городе Щелково Московской области.

— Что у него было?

— Автосервисы, какие-то магазины, склады, которые он сдавал в аренду под таможенное хранение, даже небольшой ресторанчик. По образованию отец инженер, окончил МАИ. Начинал с того, что привозил запчасти из Германии и здесь перепродавал.

— Челночил?

— Нет, грамотно наладил поставки. Потом уже появился автосервис...

К чему рассказываю? Для кого-то 90-е ассоциируются с романтикой и песнями группы "На-На", а мне запомнилось иное. С одной стороны, было сытое детство, мы жили лучше среднестатистических семей, с другой — за это приходилось платить высокую цену. С регулярной периодичностью на отца накатывали разные "братки"…

— Постоянной "крыши" не было?

— Куда же без нее? Именно она и создавала проблемы. Одни, другие... Понятное дело, это отражалось на нашей жизни. В первую очередь на отце. Ему неоднократно угрожали. Даже стреляли. Как-то подкараулили в соседнем парке — спасся бегством. Несколько раз мы на время переезжали на так называемые явочно-эвакуационные квартиры. Разумеется, в эти недели я в школу не ходил, сидел дома…

Эти события не могли не наложить отпечаток на мое восприятие мира. Родители от нас с сестрой ничего не скрывали, я рано стал понимать, где надо проявить аккуратность и деликатность, а где — смекалку. Отец потом часто повторял, что главным достижением 90-х годов он как глава семьи считал то, что мы все остались живы.

— Вы тоже сталкивались с реальными угрозами?

— Мы ведь находились вместе, под одной крышей (в данном случае — без кавычек), а значит, все рисковали…

Как-то мы с мамой вышли на улицу, чтобы погулять с собакой, и в этот момент к нашему дому подъехали некие люди. Мама посмотрела на них и сразу поняла, кто они и зачем явились.

Если бы им удалось ворваться в квартиру, отца могли бы избить или даже убить, никто не остановил бы. Тогда еще не было мобильных телефонов, предупредить отца мы не могли. Вернуться домой — тоже. Пошли к бабушке, она жила неподалеку. Щелково не Москва, город небольшой, там все рядом. Стали звонить отцу на городской телефон, но бандиты уже перерезали провода…

— Фильм "В осаде".

— Примерно так. Хорошо, мама вспомнила, что у отца с советских времен есть друг, служивший в ФСБ…

— Не проще ли было обратиться в милицию?

— Щелковские менты 90-х годов — особая история. Поход к ним ничего не дал бы, затея сразу была обречена на провал, трата времени вхолостую. Словом, мама позвонила старому отцовскому другу, занимавшему приличную должность, рассказала все в слезах. И он быстро решил проблему.

— Как?

— По сути, была проведена настоящая спецоперация с участием группы захвата. Через несколько часов отца вызволили, с господами бандитами провели разъяснительную беседу…

Ту ночную прогулку с мамой помню до сих пор.

Мне кажется, тогда весь малый и средний бизнес "крышевали" и прессовали. В Щелкове было несколько местных группировок, потом появились более серьезные москвичи, начался новый передел. На моей памяти отец раза три попадал в переделки. Может, четыре. Все сопровождалось тратой нервов, сил, здоровья, а некоторым бизнесменам и коммерсантам это стоило жизни.

— Невольно начнешь дуть на воду, обжегшись на молоке.

— Со мной ровно так и было. Смотрел на происходящее и старался действовать осторожнее. С годами стремление лишь усилилось.

— Тем не менее вы пошли в бизнес, не стали физиком или лириком.

— Знаете, меня всегда вдохновлял пример отца, то, какой он крутой. Хотел быть таким же. Ролевая модель для подростка. Кем пацаны мечтали вырасти в 90-е годы? Спортсменами, бандитами вроде героев сериала "Бригада" и фильма "Бумер" либо же бизнесменами. Превращаться в "братка" я точно не стремился, футбольная карьера не сложилась, хотя год занимался в юношеской академии московского "Спартака". В какой-то момент понял, что на топ-уровень, где платят приличные деньги, едва ли пробьюсь, а болтаться в клубе-середнячке — сомнительная перспектива. Плюс фактор травмы. Переломают тебе ноги, и будешь до конца жизни работать консультантом в "Спортмастере".

Поэтому, как мне кажется, я принял правильное решение и пошел учиться.

— Выбрав факультет международных экономических отношений МГИМО. Туда реально было поступить без блата?

— За меня точно никто не хлопотал. Знаю наверняка. И в школе самую малость не дотянул до серебряной медали.

— На каком предмете срезались?

— Как говорит мама, отец не успел уложить линолеум в классах... Он оканчивал мою же школу и много лет помогал ей. Не для того, чтобы мне рисовали хорошие оценки, а искренне, от души. То оплатит автобус на экскурсию, то сделает еще что-нибудь полезное. Отец никогда не отказывал в просьбах. Вот и за год до моего выпуска администрация в очередной раз обратилась к нему, а он впервые не сумел помочь. К тому моменту у него окончательно отобрали бизнес.

— Бандиты дожали?

— Местная власть начала сращиваться с криминальными кругами. Классическая коррупция.

К отцу пришли и предложили сущие копейки по сравнению с тем, сколько реально стоил бизнес. Мол, соглашайся, иначе даром отберем. Пообещали кучу проблем. Отец, будучи гордым человеком, послал ходоков куда подальше, ничего не взял, отказался от денег. В итоге произошел рейдерский захват...

Я не раз видел, как люди, поднявшиеся на определенную высоту, ломаются, упав с нее. А отец понимал, что за ним — семья, которую надо кормить. Пошел работать в VIP-такси, сел за баранку 140-го Mercedes. Это и тогда вызывало восхищение, и сейчас испытываю гордость за отца, не прогнувшегося под давлением обстоятельств.

Но мое мажорное детство резко сменилось суровым отрочеством. Пришлось самому пробиваться. И в МГИМО поступил без блата, и деньги на оплату учебы зарабатывал, а это — $5 тыс. в год. Приличная сумма по тем временам.

Учился хорошо, до диплома с отличием, правда, опять чуть-чуть не хватило.

— Не уложили линолеум в аудиториях?

— Ну да, примерно…

На двух госэкзаменах получил пятерки, а на третьем мне поставили четверку. Тогда, помню, огорчился, теперь же понимаю, что аттестат с дипломом — хоть и не красным, а синим — после окончания учебы ни разу не доставал. Не понадобились. А вот знания в институте получил хорошие, они точно пригодились.

— Сколько иностранных языков освоили?

— Откровенно говоря, у меня нет склонности к их изучению, в итоге выучил и английский, и испанский, но это далось с трудом. Тем не менее сегодня во время любых встреч обхожусь без переводчика.

Кстати, знание испанского однажды очень пригодилось мне, даже выручило.

— Расшифруйте.

— В 2019-м мы открыли на острове Ибица в Испании ресторан Avocado Queen, а годом ранее недалеко от Барселоны купили с женой дом. В начале 2020-го грянула пандемия коронавируса, мы, как все, сидели на карантине в Москве. Вдруг в апреле позвонила соседка-испанка. Добродушная, приятная женщина. Сообщает: у ваших ворот — машин десять полиции, собираются дверь ломать.

А мы оставляли соседке ключи, чтобы присматривала за домом. Говорю: "Зачем ломать? Открой, пусть смотрят". Попросил передать трубку старшему, чтобы объяснил, какая возникла проблема. Тот телефон взял, но ничего не стал рассказывать. Страшный секрет, тайна.

Кое-как я уговорил, чтобы разрешили сфотографировать протокол, на основании которого производился обыск. Весь осмотр помещения занял минуты три. Разумеется, ничего не нашли. Да и непонятно, что искали.

— А дом большой?

— По-моему, метров 200.

Я позвонил директору ресторана. Не отвечает. Набрал номер юриста, который помогал нам оформлять документы. Молчит. Нашел только Михаила Данилова, моего партнера по ряду проектов. У него тоже есть дом в Испании. Я рассказал всю историю. Миша посмеялся, мол, попал ты, Антон Евгеньевич… Говорю: смех смехом, но ты попробуй что-нибудь узнать. Он перезвонил через два часа и сказал, что полиция приходила и к нему, перевернула дом вверх дном.

Оказалось, обыски прошли у многих наших знакомых, которых между собой связывал тот самый юрист. Его передавали друг другу с рекомендациями как риелтора и консультанта, хорошо ориентирующегося в местных реалиях. Он оформлял договоры, оказывал юридические услуги, водил к нотариусу. Такой русский испанец.

Вечером мне позвонил директор моего ресторана. Рассказал, что весь день провел в полиции. Вышел на утреннюю пробежку, там его и скрутили.

— В чем его обвинили?

— В связи с русской мафией.

— То есть с вами?

— Я в итоге оказался подозреваемым четвертого уровня. Самый опасный — первый.

Якобы ресторан создавался для отмыва грязных денег из России. У директора, естественно, трагедия, поскольку Ибица — большая деревня. От него отвернулась половина острова, перестала здороваться на улице.

— Из-за чего разгорелся сыр-бор?

— Выяснилось, что испанская полиция в 2016 году завела уголовное дело, собрав за это время тонны "доказательств" и составив список участников преступной группы числом более 100 человек. Все нити вели к тому юристу-эмигранту. Нас оптом обвинили, а потом каждый должен был самостоятельно доказывать свою чистоту и невиновность.

На суде выяснился забавный нюанс. Оказывается, испанцы перепутали двух Даниловых. Возбудились в отношении одного, а информацию в Google нашли на другого. Во время заседания мне всерьез попытались доказать, что Михаил сидел в тюрьме в момент, когда мы с ним активно сотрудничали. Я только посмеялся. На таком уровне работает испанская Фемида! Созданный для борьбы с русской мафией отдел полиции несколько лет готовил спецоперацию, которая с треском провалилась…

В итоге с меня сняли все претензии. И никого из подозреваемых не посадили. Сел прокурор, затеявший разбирательство. Правда, его обвинили в другом преступлении — педофилии.

— Так чем вам помог испанский?

— В заседании суда я участвовал виртуально, через Zoom, поскольку из-за ковидных ограничений приехать не мог. Я сидел в своем ресторане и слушал, о чем говорят в Испании. Адвокат предупредил меня, мол, только не сообщай, что знаешь язык. Ты любишь поговорить, как бы случайно не сболтнул лишнего. Не надо с пролетарской, советской пылкостью доказывать, что ты молодец.

В общем, сижу, помалкиваю. Судья спрашивает: "На какие деньги вы дом купили?" А мне в свое время [ресторатор] Аркадий Новиков посоветовал: обязательно возьми ипотеку. Хоть на какую-то сумму. Для европейцев это убедительно выглядит. Если же берешь полностью за свои деньги, у них возникают сомнения в чистоте твоих намерений. Аркадий уже имел дома в Италии, был опытным человеком в этом вопросе. Мы так и сделали с женой — частично оформили рассрочку. Суду придраться не к чему.

А машину, интересуются, вы как взяли? Отвечаю: "За деньги. За личные". А испанский переводчик, которого мне предоставил суд, перевел неправильно. Он сказал efectivo, а это наличные. Не расслышал или слова перепутал. И тут все очень заволновались. Какие наличные?! Автомобиль у нас там Peugeot, не самый дорогой, хотя в хорошей комплектации. Стоил тысяч 35–40 евро. Такая сумма кешем в Испании — событие.

В общем, налетели на меня. Пришлось совершить модный ныне каминг-аут, только языковой. Признался, что говорю по-испански, и минут десять объяснял, в чем разница между личным и наличным. Растолковал…

— Финал сей басни?

— Нам разблокировали счета, с дома сняли арест, вернули все, включая машину. Кроме, пожалуй, репутации нашего бедного директора с Ибицы.

— С ним по-прежнему не здоровается половина острова?

— Теперь он не хочет с ними знаться. Обиделся…

Эта история заняла два года. Пришлось потратить много нервов, времени, денег на адвокатов. Юристы там недешевые, а мы брали хорошего, чтобы гарантированно избежать проблем.

— Ресторан на Ибице работает?

— Уже нет. Закрыли. Вроде только с пандемией справились, а тут судебное разбирательство, блокировка счетов… Испанцам не объяснишь, что тебе надо платить зарплату, за аренду, за пятое и за десятое...

Словом, прикинул и решил, что пока заканчиваю игры с Западной Европой. Правда, один проект у меня сохранился. В греческих Салониках. Открыли большой ресторан буквально четыре месяца назад, но строили его года полтора. Греция — все же чуть-чуть другое. Там нас поддерживают по многим вопросам. Чувствуется и на уровне народа, и в общении с местной администрацией. Каких-то проблем не возникает. Вести бизнес в разы комфортнее, чем в Испании.

Второй интересный рынок — Турция. Третий — Ближний Восток. А Европа… И дело не только в политике. Взять Францию с ее прогрессивной шкалой налогообложения. Работать будешь исключительно на чужую казну. И Италия не кажется мне суперперспективной. Обеспеченные и привыкшие много тратить люди сейчас точно не там. Они в других местах.

— Вас когда признали ресторатором года в России?

— В 2019-м получил национальную премию "Пальмовая ветвь ресторанного бизнеса". За нее голосуют коллеги и экспертное сообщество. Потом мне еще трижды вручали "Ветвь" — в 2020-м, 2022-м и 2023-м. В этом году стал лауреатом федеральной премии WhereToEat.

Без лукавства скажу: когда дают награду, это приятно по-человечески и важно с точки зрения паблисити, маркетинга. Однако предпочту остаться без призов и медалей, если в мои рестораны будет стоять очередь из желающих туда попасть.

— Первым проектом, в котором вы участвовали как партнер, был ночной клуб "Сказка"?

— Да, такой неосознанный бизнес-опыт из 2003 года. Я учился и параллельно работал диджеем, занимался организацией различных студенческих мероприятий, чтобы оплачивать учебу. Это время расцвета гламурной клубной Москвы. По вечерам в пятницу и субботу в модные места пробиться было нереально. Туда ходили люди с известными фамилиями, звезды шоу-бизнеса, а студентов МГИМО или МГУ, которые зачастую имели не меньше денег, в клубы не пускали. Дескать, молодые еще, чтобы тут тусоваться.

А я мог достать пригласительные билеты на самую крутую вечеринку, поскольку знал владельцев клубов.

— Не чувствовали себя в этих компаниях бедным родственником?

— Никогда. Всегда был заточен на результат, относился ко всему прагматично. Собирал столичный бомонд, все хотели попасть на мои мероприятия, при этом я совершенно спокойно ездил из Щелкова в МГИМО сначала на маршрутке, потом через всю Москву на метро. Дорога в одну сторону занимала два часа. Это если без пробок. И так — каждый день. Нет, негативные эмоции меня не обуревали. Не смущало и то, что не мог купить себе какую-то брендовую одежду. Хотя знакомые ходили яркие, в блестках. Знал другое: мне надо заработать денег и пробиться. Вот такими категориями мыслил.

Самые большие сборы были под Новый год. Но не 31 декабря, а 30-го. Обычно в этот вечер в клубах зияла пустота, а мы с компаньоном однажды сумели организовать мероприятия на четырех разных площадках и только в одном месте заработали $10 тыс. на двоих, собрав в сумме за предновогоднюю ночь рекордные 25 тыс.!

— Это какой год?

— Все тот же 2003-й.

— И продолжали скромно ездить на маршрутке? Не верю, Антон!

— Ну, я рассказал про самое успешное наше мероприятие, стандартный вечер приносил нам тысяч 5–6 долларов. И случался он в среднем раз в месяц. Согласен, и 2,5 тысячи — очень хорошая сумма для студента. Плюс я же еще как диджей что-то зарабатывал. Конечно, мог позволить себе и такси, когда было лень зимой в очереди на маршрутку стоять, и в ресторан девушку пригласить, но деньгами направо и налево не швырялся, это факт.

Важно было то, что я познакомился со всеми игроками клубного рынка, меня приняли в тусовку, считали в ней своим. И вот так возникла "Сказка" на Малой Никитской. Меня позвали отвечать за диджеев, собирались сделать старшим по музыкальной части. Но выяснилось, что собственник здания хочет расторгнуть договор аренды с клубом, поскольку в помещении сделали перепланировку, не согласовав ее с хозяином. Я спросил у совладельцев: "А если решу проблему?" Надо мной посмеялись: "Как? Серьезные люди не смогли договориться". — "Если сумею?" — "Дадим тебе долю". На следующий день я нашел в МГИМО студента, через отца которого уладил "квартирный" вопрос. В принципе, хватило трех звонков.

— Понятно.

— Нет, ничего незаконного, но хозяину здания объяснили: не надо обижать студентов. Мол, они ребята хорошие…

Так неожиданно для себя из организатора студенческих вечеринок я стал совладельцем одного из трех самых модных клубов Москвы. Это позволило мне взглянуть на бизнес несколько иначе, понять структуру функционирования предприятия, что такое себестоимость и штатное расписание.

Я стал более осознанно подходить к созданию своего полноценного проекта.

— Но в топ-лигу, насколько понимаю, вас вывел Аркадий Новиков?

— Надо определиться с терминологией. В клубную элиту я попал раньше. В 2014 году мы с партнером купили Gipsy на "Красном Октябре", и на тот момент в нашу компанию Sagrado входили почти все значимые клубы Москвы. Параллельно я больше и больше интересовался ресторанным бизнесом.

У меня уже были кафе "ТоДаСё", проект мы реализовывали вместе с Михаилом Кацнельсоном. Конечно, это больше молодежная история: два по цене одного, низкий средний чек и так далее… Тем не менее я смог вникнуть, как работают механизмы рынка. Позже Миша же предложил в качестве соинвестора поучаствовать в проекте Новикова. Спросил: "Не хочешь?" Мне было любопытно посмотреть вблизи на российского ресторатора номер один.

Так я оказался причастен к открытию заведения под названием Valenok на Цветном бульваре. Будучи человеком инициативным, сразу стал предлагать Аркадию идеи: а давай сделаем то, а давай это. Он заметил меня. Точнее, мою инициативность. У него столько партнеров, что, уверен, про многих он даже не знает…

Потом Новиков запустил "Сыроварню" на Бадаевском заводе. Рядом было свободное помещение. Я уже понял, что рестораны с Аркадием — это другой уровень. Предложил сделать заведение, специализирующееся на приготовлении мяса, и мы открыли "Колбасный цех".

Мне сразу понравилась новиковская "Сыроварня", и я не видел причин, почему не повторить опыт на "Красном Октябре", Аркадий ответил, мол, это же тебе не "ТоДаСё", мои рестораны не масштабируются. Тем не менее я убедил. Появилась "Сыроварня" на "Октябре", потом в Питере... Сегодня их по франшизе работает штук 30. Затем мы открыли ресторан "Магадан". Их тоже теперь более десятка — и собственных, и по франшизе. Только в Москве пять.

— Кстати, франшиза — это не девальвация? Бренд не размывается, не обесценивается?

— К этому надо подходить как к бизнесу. Если делаешь ресторан с большим смыслом, условно говоря, претендующим на звезды Michelin, его, конечно, копировать тяжело. Наверное, и резона особого нет. Это творческий проект, где есть серьезная зависимость от шеф-повара. Вряд ли он сможет научить кого-то так же готовить. Франшиза построена по иному принципу. Если предложенная модель работает в одном месте, значит, надо правильно ее адаптировать и в другом. Будет преступлением против капитализма и предпринимательства, если деловой человек не попробует тиражировать успешный проект.

— Вам это нравится?

— Безусловно. Художники зачастую ставят творчество выше дела, и обычно ничем хорошим это не заканчивается.

На франшизу я смотрю как аналитик, и мой опыт подтверждает правоту тезиса. Главное — с умом адаптировать, не ошибиться во франчайзи. У нас, к сожалению, такие просчеты случались.

— В Москве?

— В регионах. В столице франшизы у нас нет, никому ее тут не даем. Это наша территория, понимаем, как тут управлять. В других городах мы не знаем местный рынок, у нас нет там команды, и опытный человек, взявший франшизу, имеет гораздо больше шансов добиться успеха.

Вот в Москве какая улица главная? Правильно, Тверская. Но открывать на ней ресторан нельзя. Как и в Питере на Невском нежелательно…

— Почему?

— Есть своя специфика, логистика, традиции. Город формируется кластерами. Сегодня с точки зрения гастрономии основные улицы в Москве — Малая Бронная, Патрики, Большая Никитская, Тверской бульвар, какие-то еще кластеры, но точно не Тверская. Запарковаться невозможно, аренда высокая, летнюю веранду особо не поставишь… Много ограничений. Местные это понимают, а приезжие — нет. Они хотят сразу застолбить центр. И часто прогорают.

Обязательно нужны сильные, крепкие партнеры, знающие свой регион. Кстати, крупные зарубежные компании типа Starbucks или McDonald’s тоже не дадут франшизу абы кому. Надо обучение пройти, другие требования выполнить. Поэтому франшиза как модель развития, на мой взгляд, на сто процентов полезна и правильна, но обращаться с ней надо аккуратно.

— Когда вы поняли, что готовы отлепиться от Новикова и действовать самостоятельно?

— В действительности никто никого не эксплуатировал, все было предельно честно. Он играл на рояле, а я его таскал. Аркадий понимал, что работаю я качественно, вкладываю деньги, привлекаю партнеров. Его имя никак не пострадает, тень я не брошу, наоборот, мы оба зарабатываем, получаем доход.

Потом наступил момент, я осознал, что все, конечно, хорошо, работы много, но с точки зрения имиджа и всего остального бренд Аркадия укрепляется, а мой стоит на месте, не развивается.

— Пашете на дядю?

— Тут вопрос не денег, а репутации. Я отдавал себе отчет, что, открывая ресторан с Аркадием, автоматически получаю рост аудитории. Один его пост в запрещенной ныне соцсети вдвое увеличивал число посетителей в наших заведениях. Совместных объектов у нас уже было штук 20. Но я хотел проверить, чего стою сам по себе. И однажды пришел к мнению, что пора уходить в автономное плавание.

Так в 2018 году возникла компания Pinskiy&Co. Аркадий к этому нормально отнесся.

— Без ревности?

— Наоборот, с самого начала поддержал, говорил, что поступаю правильно. Ревность пришла чуть позже, когда я стал открывать рестораны, не обращаясь к Новикову за советом. Первым был AVA на Малой Бронной, потом по соседству появились Patriki. Оба заведения почти всегда забиты, в первое время ожидание брони в AVA достигало трех месяцев. Ограничения для клиентов на каждый столик — два часа. За день выходит по шесть-семь посадок.

Весной 2022-го открыли Folk на Цветном бульваре, недавно заработала Loona на Тверском. Туда тоже не попасть без предварительной записи. Аркадий как-то говорил мне: "Вот запустишь три своих проекта, тогда и посмотрю, что из тебя получилось". Недавно я напомнил: "Уже четыре". Новиков согласился: "Все, признаю, ты уже серьезный".

Он всегда гордился, радовался за меня. Ему, по сути, не с кем соревноваться — с учетом прежних заслуг. Но, врать не буду, после открытия AVA легкую ревность я все же почувствовал.

— В чем это выражалось?

— Словами не передать, но периферийным зрением что-то такое вижу. И товарищеские отношения вроде не поменялись, и совместных бизнесов у нас по-прежнему много… Мы остаемся партнерами, продолжаем развивать общее хозяйство. Недавно встречались. Строю сейчас на Бронной ресторан напротив новиковского "Аиста". Аркадий спрашивает: "Как назовешь?" Отвечаю: "Аистенок". Он приобнял меня и предлагает: давай уже что-нибудь вместе откроем. Давно ничего не было. Говорю: надо обязательно придумать.

Сделали фотографию, разместили в соцсетях. Журналисты сразу заинтересовались, подхватили тему: что планируете с Новиковым?

— Как в действительности будет называться ресторан на углу двух Бронных?

— Narnia. Уже вывеску повесили.

— И сколько же у вас сейчас заведений?

— Могу ошибиться, поскольку постоянно добавляется что-то новое. К примеру, на днях с популярным видеоблогером Владом Бумагой перезапустили детский развлекательно-образовательный центр А4 Kids.

Сотню с хвостиком кофеен Stars Coffee я уже называл, приплюсуйте 12 концертно-банкетных залов и ночных клубов.

Рестораны давайте начнем считать с зарубежных: четыре работают в Турции, столько же строим. Два на подходе в Дубае и, скорее всего, подпишем договор еще на пару.

Теперь Россия: в Питере уже шесть открыто и два в процессе. Troyka, которую делаю на паруснике "Летучий голландец" с Ксенией Анатольевной Собчак, должна заработать вот-вот, к ПМЭФ.

Есть заведения в Краснодаре, Сочи, Самаре, Туле, Ростове-на-Дону, Нижнем Новгороде...

Кажется, никакой из городов не забыл.

В Москве в общей сложности у нас 30–35 ресторанов. Восемь рассчитываю открыть до конца 2023 года. Порядок примерно такой. Кроме того, занимаюсь новым большим проектом в ценовом сегменте Stars Coffee.

— Приоткройте завесу.

— Это будет сеть пиццерий с доставкой.

— Создаете все с нуля?

— Не совсем так. Скупаем на рынке тех, кто плохо себя чувствует, и по районам, которые нам нужны. Потихонечку переделываем точки под один бренд.

Из уже существующего я еще не назвал кейтеринг. Кормим большое количество московских офисов, штаб-квартир. В том числе "Сбер", Газпромбанк, "Полюс Золото", ваших коллег из ВГТРК. Настоящий комбинат питания. Плюс обслуживаем санатории, пансионаты в регионах. Две компании этим занимаются, у каждой, наверное, по 20–30 объектов.

— Вы какой-то всеядный и ненасытный. Как кадавр, неудовлетворенный желудочно, из повести Стругацких "Понедельник начинается в субботу". Читали?

— Нет, но и у меня понедельник никогда не заканчивается.

— Значит, и выходных не бывает?

— Стараюсь, чтобы оставались. Ввел для себя неписаный закон: домой прихожу всегда до того, как дети лягут спать. Культурно провожу время с женой, сейчас вот закончим интервью и побегу в Большой театр. Видимо, опоздаю к началу, но ко второму акту буду. Лена ради ТАСС разрешила опоздать…

Сам не понимаю, как получается все успевать и совмещать. Иногда, конечно, накрывает: в один день и час отовсюду начинают сыпаться проблемы. Не знаю, за что хвататься. Потом, понятно, потихонечку разгребаю, выруливаю... Пока каким-то образом удается и с рабочими вопросами разбираться, и баланс в семейных отношениях держать. Единственное, чего реально не хватает, это сна. Сплю мало.

— Сколько?

— Часов пять. Хотя порой вырубаюсь, тогда могу в выходной проваляться в кровати до обеда. Раз в месяц такое случается. А обычно раньше двух часов ночи не засыпаю, просматриваю сообщения, письма, которые днем не успел разгрести, и отвечаю. А встаю в промежутке от семи до восьми.

Спорт — это святое. Мне же как ресторатору постоянно приходится дегустировать еду. Без физических нагрузок быстро заплыву жиром. Поэтому тренируюсь пять раз в неделю. По утрам — функционал, пилатес. И один полуночной футбольный матч.

Пока, повторюсь, справляюсь. Если реально пойму, что выдыхаюсь, начну от чего-то отказываться. Но, считаю, если судьба подбрасывает возможности, мимо них нельзя проходить. Правило осталось еще с институтских лет. Постоянно пытался за что-то зацепиться. Это вошло в привычку.

В начале разговора я упоминал проект в Киеве. В принципе, он не был мне особо нужен. Потратил время, силы, деньги, летал туда каждый раз с пятью пересадками. Дважды меня на границе задерживали по каким-то причинам… Скажем так, не совсем комфортные обстоятельства. В итоге не добился результата. Тот же Тимати мне говорил: представь, сколько хороших проектов ты создал бы здесь, если бы не мотался туда? Наверное. Но я не мог пройти мимо подвернувшейся возможности.

Для меня это опыт. Теперь не хватаюсь за все подряд, как года три назад. Стал все-таки более разборчив и щепетилен.

— Как возникла история со Stars Coffee?

— Такой шанс нельзя было упустить. Тут и бизнес, и вызов, и все вместе. Как говорится, баксы ушли, а звезды остались… Эта фраза, на мой взгляд, хороший пример агрессивного и тотального ребрендинга.

В нашем случае произошло совмещение двух корпоративных культур, сочетание кадров, оставшихся после ухода Starbucks, и моей команды, которая всегда жестко заточена на результат, рассчитывает только на свои силы и не ждет поддержки откуда-то из-за рубежа.

Основную массу точек мы запускали в конце сентября и начале октября 2022 года, когда на рынке были не особо светлые настроения, везде наблюдался спад процентов на 20. В тот момент посетители стали меньше ходить в кафе и рестораны. Но нам никто не давал каникул и отсрочек, надо было платить аренду за помещения, зарплату сотрудникам… И если в ноябре мы отставали от показателей Starbucks, то в январе сравнялись, а в феврале уже обогнали. Считаю, нам удалось качественно улучшить продукт, кофе стал мягче, поскольку в Starbucks была проблема темной обжарки, из-за чего напитки горчили. И с едой у них получалось не очень хорошо из-за того, что во всех 30 тыс. кафе по миру предлагался один и тот же набор. У нас в этом смысле руки развязаны, мы добавили разнообразия, а цену подняли на уровень инфляционной коррекции. Раньше средний чек был в районе 430 рублей, у нас стал 580, но это произошло из-за расширения ассортимента. По прибыли и обороту у нас сейчас дела идут намного лучше.

Несколько точек закрыли сознательно из-за условий аренды. Мы сделали предложения владельцам, кто-то согласился, а кое-где не пошли навстречу. Значит, так тому и быть. При этом мы уже открываем точки в новых локациях, где Starbucks никогда не было, и они работают не хуже остальных. Даже франшизы стали продавать. Словом, проект развивается успешно. Думаю, деньги, потраченные на приобретение и перезапуск активов, вернем до конца года.

— Сколько вы заплатили за все? Называли разные цифры — вплоть до миллиарда рублей.

— Вам дали такой существенный дисконт?

— Смотря что называть этим словом. Мы покупали, по сути, закрытый бизнес, не приносивший прибыли. Сеть Starbucks заявила, что уходит из России. Ее клиенты пошли за кофе в другие места. Нам надо было их вернуть…

Я и раньше думал о своей сети кофеен. Точек на 50. Останавливали трудозатраты. На открытие пары кафе они почти такие же, как на пяток ресторанов. Лишь кажется, будто все легко и просто, а отвлечение команды значительное. И вдруг на рынке появилась готовая и отстроенная инфраструктурная сеть, где все точки правильно инженерно оборудованы. Понятно, что-то мы изменили, дизайн обновили, но это же не с нуля начинать!

Мне не понадобилось много времени, чтобы сориентироваться. Понял: надо брать. Кстати, я участвовал и в тендере на приобретение ресторанов McDonald’s в России, дошел до финала, даже подписал предварительный договор, общался с президентом компании. Понятно, шансы Александра Говора оказались выше, его знали как франчайзи, он сразу заявлял о себе как о главном фаворите и победил в итоге…

Как говорят немцы, неинтересно играть в беспроигрышную лотерею. Но мы хотя бы попробовали.

Параллельно я заприметил Starbucks, сам связался с представителями компании, рассказал, что готов купить бизнес. Когда объявили тендер, я оказался чуть проворнее и быстрее коллег. Потом пригласил Тимура Юнусова в партнеры, понимая, что у меня есть имя в сегменте нишевых ресторанов, но для массмаркета я известен мало, а это самые широкие слои. В сети со средним чеком 500 рублей мне нужен был мощный дополнительный маркетинговый элемент.

— Которым и стал Тимати?

— Да, сложилась такая вот интересная комбинация. Начали вместе работать, потом сдружились. Пока все хорошо, хотя в деловых отношениях иногда наступает момент, когда партнеры перестают понимать друг друга. Надеюсь, у нас с Тимуром этого не произойдет, я четко выполняю свою часть работы, он — свою. Мы особо не лезем в чужие сферы.

— Как все делится?

— На Тимуре в основном маркетинг и пиар — то, в чем он силен, за мной — операционная работа. Пока предпосылок, что наш союз может закончиться, как СССР в 1991-м, не вижу. Какие-то проекты делаю сам, что-то — вместе с Тимуром. Например, ночной клуб Flava на Патриарших. Думаю, в своей нише сейчас это место номер один в Москве.

Надо правильно относиться к бизнесу, выключать эмоции. Дескать, если ты не со мной, значит, мы не друзья. Когда убираешь личностную окраску, сразу гораздо легче работать.

Пока нам хватает фантазии, поля для дальнейшего развития и взаимодействия.

— Открытие на Новом Арбате Gucci Cafe наделало много шума.

— Неправильно произносите название. Надо вот так: Efac Iccug. Меня ваши коллеги спрашивали, могу ли выговорить эту абракадабру. Как видите, получается.

— Долго репетировали?

— Сразу сказал. С первой попытки. Готов повторить. Efac Iccug…

У нас с Тимуром есть несколько Redbox Cafe. Тимати рассказал мне, что у Егора Крида появилась идея открыть модное место на Арбате. Я ответил, что модные делают на Бронной, а на Арбате можно только что-то примодненное. В тот момент в тусовке активно шли разговоры, как в Дубае кому-то что-то не продали в Dior или Cartier, в аэропорту Стамбула такс-фри не оформили, и у нас родилась идея такого стеба, китча, троллинга.

Мол, за кордоном воротят нос от русских, а что сделают буржуины, если ради смеха запустим такую комичную историю. Тем более у Тимати и Крида есть совместная песня на эту тему. Вот мы и замутили.

Еще я подумал: Тимур — мой друг. Позовет какого-нибудь псевдоресторатора, тот сварганит непонятную еду — и кафе закроется через год. Я могу гарантировать хорошую кухню. Если все замешать в микс с китчем, да еще и на Новом Арбате, получится удачное хулиганство. Кажется, так и вышло. По крайней мере, живая очередь в — повторяю на бис — Efac Iccug до сих пор стоит. В основном из поклонников Тимати и Крида. Туда нет предварительной записи, никакой брони.

— Сознательно так сделали?

— Абсолютно. Слышали когда-нибудь о ресторанном терроризме, когда люди бронируют столы, а потом не приходят? Есть те, кто не доехал по объективным причинам, скажем, в пробке застрял, внезапно заболел, но порой сталкиваемся с проделками конкурентов. Отслеживаем телефоны таких клиентов, вносим их в черные списки. Это не надуманная проблема, поверьте. Может случиться, что ресторан как бы полностью забронирован, а по факту он пустой.

— Сталкиваетесь с подобным?

— Постоянно! Особенно в новых ресторанах, куда публика хочет попасть. Люди звонят, а им говорят, что уже полная запись. Поэтому иногда идем на овербукинг, берем больше брони, чем мест в зале. Понимаем: процентов 20 позвонивших заранее — те самые ресторанные террористы. Зачастую мы оказываемся правы, столиков хватает всем, но иногда случается перекос.

— И тогда?

— Авария! Менеджеры бегают, уговаривают гостей подождать, угощают чем-нибудь за счет заведения, просят присесть у барной стойки... Мы научились владеть ситуацией, хотя раз-два в месяц такие катаклизмы случаются.

Но, повторюсь, эти провокации устраивают против новых ресторанов. Никто не будет пытаться нагадить заведению, которому десять лет. Борются с только что открывшимися.

Не все конкуренты отличаются чистоплотностью.

— Дружить против приходится?

— Стараюсь не входить понапрасну в конфликты. И картельные соглашения не подписываю. Скажем, не переманивать шеф-поваров у коллег. Это лукавство, на мой взгляд. Мы так или иначе остаемся конкурентами. Однако и воевать смысла не вижу. С кем-то у меня отношения получше, с другими похуже или нейтральные. Нормально!

— Санкции вы почувствовали?

— Скорее панику от их приближения. Весной прошлого года первыми задергались поставщики алкоголя, но потом все быстро пришло в соответствие. Какие-то продукты стали менее доступны, возникли сложности с поставками оборудования, оно теперь дольше идет, и на цене это сказалось. Хотя не смертельно. В целом чек в ресторанах подорожал процентов на 20. При этом у нас все заведения полны.

— Как много вы делегируете команде?

— Сейчас больше. Долго у меня была с этим внутренняя проблема, считал: если хочешь, чтобы вышло хорошо, сделай сам. Это первое. Второй тезис: ожидал от сотрудников, что они всегда будут выкладываться по максимуму, и злился, расстраивался, видя, как они работают на 30 процентов. Но сейчас у меня команда бойкая, хорошо справляется. Да и проектов стало столько, что самому все в руках не удержать.

— Из-за пандемии потери были существенными?

— Когда объявили локдаун, все кинулись развивать доставку, а у нас она уже была. Арендодатели пошли навстречу. Мы смогли договориться с персоналом, что будем платить ровно столько, чтобы хватало на жизнь без излишеств. Оборот доставки позволил продержаться, никого не уволить, обеспечить людям прожиточный минимум. Понятно, мы ничего не заработали за то время, даже нахватали долгов, но жаловаться грех, многим было намного хуже. Считаю, прошли кризис достойно.

Финансовые потери, как правило, результат неверного управленческого решения. Стараюсь выжимать максимум опыта, чтобы не повторять ошибок, не отношусь как в "Бриллиантовой руке": все пропало, шеф, клиент уехал. Да, иногда не угадывали с концепцией, открыли три ресторана Crabber, они все не пошли. Но в итоге созрело решение: два переделали в "Магадан", и оба работают успешно. С третьим, надо признать, ошиблись с локацией. В итоге собрали оборудование, мебель и с этим имуществом переехали в другое место. Потратили деньги на два ремонта, но теперь точно понимаем, что в тот район идти не стоит.

— Вы говорили, что удачный проект может окупиться за пару лет. Такое часто случается?

— AVA обошлась мне миллионов в 60–65. Деньги вернулись быстрее чем за год. Но это ресторан-звезда.

— Что такое AVA, кстати? Как расшифровывается?

— Все думали, это имеет какое-то отношение к "Аватару", на самом же деле AVA назван по первым буквам имен: Антон Пинский, Виталий Истомин и Артем Лосев. Два шеф-повара ушли из White Rabbit от Зарькова, и мне нужно было срочно придумать для них проект. Родилась идея с AVA. Вот так скромненько, да.

— Бизнес для вас важнее престижа?

— Рано мне о таком задумываться. Может, со временем, как говорит мой товарищ, займусь фитнесом, а пока — исключительно дело.

— Недавно вы жестко высказались об обладателях двух звезд Michelin братьях Березуцких, которые ушли из Twins Garden.

— Почему жестко? Готов повторить. О ситуации с Сергеем и Иваном знаю чуть больше слухов по рынку. Тем не менее скажу аккуратно, чтобы не нарваться на иск. Кажется, там были проблемы с экономикой, и основной инвестор вроде остался недоволен тем, как развивается проект. А успешным, на мой взгляд, можно называть тот ресторан, который работает на радость всем партнерам. Братья — талантливые ребята, в этом им не откажешь. Но у Березуцких модель, предполагаю, строилась не на коммерческой основе, не на финансовом расчете. Нельзя личное творчество и амбиции ставить выше финального результата.

Зачастую люди оказываются заложниками стереотипов. Рейтинги, когда-то разогнавшие славу братьев, одно время поддерживали их. Несколько лет подряд они были в топах, за них голосовали. Думаю, в этом успехе больше маркетинга, чем гастрономии. Например, убежден, что Истомин и Лосев — гениальные повара. Это и обеспечивает очереди по бронированию в наши рестораны. В AVA, Patriki, Loona трудно попасть. У Березуцких такого давно не было. Вот, собственно, и весь ответ. Как можно считать их лучшими?

Да, международные рейтинги — это красиво, статусно. 50 Best, Michelin… Но давайте будем честны. Там, где есть личностное суждение, всегда присутствует субъективность. Мне тоже присылали анкеты, предлагали проголосовать как эксперту. Всегда отказывался. Спрашивали почему. Объяснял, что за свои заведения плюсик ставить нельзя, а в чужие я не хожу. Вдруг отравят? Шутка. Дурацкая, наверное…

— Что скажете про Бориса Зарькова?

— Талантливый ресторатор, делающий хорошие, качественные проекты. Один из лучших в Москве. На сто процентов! Я и к Деллосу хорошо отношусь, и, разумеется, к Новикову, и к Lucky Group. С последними мы параллельно начали развиваться и, кажется, победили их.

— Очередное скромное заявление, Антон.

— Зато честное. Думаю, сегодня я победил всех. Посмотрите на количество открытий новых ресторанов — больше, чем у других. И ажиотаж везде.

— Тем не менее Michelin у вас нет. И по понятным причинам в обозримом будущем не будет.

— Если бы французы сейчас вернулись, сто процентов мы получили бы.

— Знаете, сослагательное наклонение не работает…

— Хорошо, отвечу без "если". AVA открылась за месяц до церемонии Michelin. Понятно, все итоги были подведены. Но оргкомитет, организаторы, приехавшие сюда для вручения звезд, три вечера подряд ужинали в AVA. Бронировали столик через департамент потребительских услуг правительства Москвы. Заметьте, они не ходили к тем, кого отметили. Сидели у нас. А afterparty знаете где проводили? В "Simach в Недальнем"…

Я не суетился, не прилагал никаких усилий, понимая, что мое время придет через год или два.

— Не случилось…

— Ну, ушли и ушли. Главное, что люди продолжают ходить в наши рестораны. Это главный рейтинг.

— У вас даже в новомодных заведениях не атомные цены. Как справляетесь?

— За счет оборачиваемости. Здесь два варианта. Можно задрать планку высоко, и к тебе за день придет 20 человек. Или накормить 200 клиентов, которые за меньшие деньги сделают больше оборот. Какая стратегия лучше? Мне кажется, вторая.

— За ужин у Зарькова в Krasota надо отдать тысяч 25 с носа...

— Все-таки это не ресторан, а аттракцион. Может, обижу Бориса оценкой, но таково мое мнение. Туда люди идут не столько поесть, сколько поучаствовать в шоу, элемент которого сразу зашит в чек.

В клубах у нас цены тоже выше, чем в ресторанах. Там ведь работают диджеи, музыканты. Считаю, надо быть с народом честным. Когда ставишь планку от 25 тыс. рублей за ужин, у человека возникают завышенные ожидания.

В этом смысле любое меню у нас строится сбалансированно. Если кто-то хочет блюдо с трюфелем или черной икрой — пожалуйста, и это есть. Плюс дорогие вина. Но средний чек на Бронной, в Loona на Тверском или Pigeon на Цветном остается в пределах 2,5–3 тыс. рублей с персоны. Без алкоголя.

У меня много ресторанов, поэтому важно держать правильную цену, которая не отпугнет людей. Заигрывание исключительно с дорогой публикой — всегда опасная история…

— Как вы ладите с жителями Патриков?

— Я самый образцовый ресторатор на Малой Бронной, у меня никогда не было там проблем.

Объясню на конкретном примере. Будет наглядно и любопытно. Над рестораном, в котором мы сейчас сидим, живет Ширвиндт-младший. Мне позвонил наш общий знакомый и сказал, что Михаил очень обеспокоен моими планами. Мол, он не знает лично тебя, но открытия ресторана не допустит. Я предложил не делать резких движений, не душить на корню предпринимательство и не вскрывать кровеносную систему экономики страны. Мол, лучше поискать компромиссное решение.

Мы встретились с Ширвиндтом, выяснили для начала, что оба болеем за "Спартак". Уже хорошо, теплее. Михаил высказал несколько пожеланий. Чтобы музыка не была громкой и выключалась в 11 часов. Вентиляцию согласовали. Договорились еще о каких-то правилах. В принципе, все требования были законны. Мы их выполнили.

Люди не хотят, чтобы нарушался их комфорт. Ранее аналогичным образом мы оговаривали каждый пункт с жильцами дома, где открывался Avokado Queen. Сейчас ведем диалог с обитателями многоэтажки на углу Малой и Большой Бронных. Там и раньше коллеги пытались открыть ресторан, но никому не удавалось найти общий язык с соседями. Мы отыскали золотую середину, давно выстроив системный подход в этой работе. У нас есть, назовем так, дорожная карта реализации проекта. Подходим к делу прагматично, не тратим зря нервы и эмоции...

— Хотели бы жить на Бронной, Антон?

— Нет, но не из-за ресторанов. Здесь шумно, многолюдно, машины гудят и газуют... Как ни крути, сегодня это самая тусовочная улица Москвы. Мне нравятся более спокойные и уединенные места.

— Вы сами всегда закрываете счета в своих ресторанах или позволяете кому-то заплатить за вас?

— Исключено, за столик плачу только я. Иную ситуацию даже не могу представить. Будет не по-хозяйски. Это же мои заведения, я, по сути, приглашаю людей к себе домой…

— Ваше отношение к работе с родственниками и друзьями.

 — Есть примеры, когда мы начинали заниматься общим делом и становились близкими товарищами, единомышленниками. Скажем, тот же Тимати.

Но и негативный опыт тоже был. В начале нулевых после работы в клубе "Сказка" я хотел сделать, удивитесь, салон красоты с Сергеем Зверевым. Под его брендом. Партнером выступал муж моей старшей сестры. Был еще третий компаньон, с ним я разошелся во взглядах на развитие бизнеса. А зять этот поддержал его, а не меня. Имел на это право. Как партнер, но не родственник.

Тогда я и решил не смешивать одно с другим, чтобы не доводить до семейных ссор и разборок. С мужем сестры я, конечно, общаюсь, но свое мнение на ситуацию не изменил.

Хотя у меня в компании одноклассник работает.

— На какой должности?

— Мы создали специальную службу под названием КРО — контрольно-ревизионный отдел. Сотрудники КРО следят за порядком, проверяют, чтобы никто не воровал. Мне было важно назначить тех, кому доверяю, чтобы они не вошли в сговор с проверяемыми. У нас шутят, что это отдел моих друзей. Отчасти справедливо. Кроме того, я и социальную функцию параллельно выполняю, поддерживая товарищей, давая им заработать.

Служа в КРО, сложно навредить бизнесу: сотрудники отдела не принимают такого рода решений, лишь контролируют. Получается, я решил сразу две задачи.

— Отца не пытались пристроить к делу?

— Хочу, чтобы родители больше отдыхали. Они отпахали свое. Да и за здоровьем надо следить. Последние четыре года активно этим занимались. Не буду вдаваться в детали, но удалось победить очень непростые болячки. Пришлось повозиться, понервничать, однако в итоге справились.

Живут по-прежнему в Щелкове, не хотят переезжать в Москву, хотя я много раз предлагал. "Родились здесь, выросли, тут похоронены все родные, и мы рядом ляжем".

Внуков, правда, регулярно навещают. У нас с Леной два сына. Марку на днях исполнилось 11, а Герману скоро будет семь.

Мы сначала купили небольшой дом в Ватутине и жили там, когда жена была беременна старшим. Потом я устал ездить туда-сюда. Хватило того, что всю юность из Щелкова катался в Москву. И мы перебрались на Мосфильмовскую. Все-таки в городе другая социальная активность, в том числе для детей — кружки, секции, школы. И для меня суперудобно.

Правда, сейчас хотим взять квартиру побольше — метров 220–240. И район поближе к центру.

Но мы не всегда так жили. В 2008-м, когда познакомились с Леной, у меня ничего, по сути, не было, я лишь собирался открывать первое заведение. Снимали квартиру за 30 тыс. рублей в конце Кутузовского проспекта, на пересечении с Аминьевкой.

Не рисуюсь, но у меня никогда не было тяги к показной роскоши. Скажем, дорогие часы есть, однако сам ни разу их не покупал, все подарены партнерами, друзьями... Машина у меня хорошая, но не вызывающая. Тот же Тимати любит все шикарное, постоянно твердит: возьми Rolls-Royce, возьми. Мне он не нужен, вполне хватает удобного и комфортного Porsche. И Лена, жена, правильно к таким вещам относится. Нам ни к чему понты.

— Вы всерьез планируете переименовать компанию в Pinskiy&Sons?

— Не зря же говорят, что каждая шутка — крылатая фраза. Все может начаться с оброненного слова, а во что потом выльется… Сыновьям надо будет определиться, по какому жизненному пути пойдут. Могу сказать, что в Марке уже просматриваются сильная предпринимательская жилка и коммерческие способности. Герман другой, у него развиты дисциплина и трудолюбие. Потенциал, определенно, есть у обоих.

Действительно, семейный бизнес может получиться. Жена последние три года занимается маркетингом в компании. Это ее профессия, до знакомства со мной возглавляла небольшое агентство. Я оставил за собой утверждение общей стратегии, а в реализацию не лезу. Хотя у нас ни разу не было споров по рабочим вопросам. Лена — девушка мудрая, ее доводы меня убеждают.

— Почему вы не пользуетесь услугами водителя?

— Целая история! Я же постоянно играю в футбол и однажды повредил ногу, ходил на костылях и не мог водить машину. Кабинета как такового у меня нет, езжу из одного ресторана в другой, со встречи на встречу. Много работаю в машине, созваниваюсь с кем-то, веду переговоры. Словом, взял водителя. Естественно, он сидел и слушал. А потом на парковке делился новостями с коллегами... Я еще сделку не заключил, а о ней все уже знали. Поэтому проще самому садиться за руль.

И к помощи секретарей не прибегаю. Они, например, нередко теряют важные звонки. Приходит запрос на франшизу, а я узнаю о нем случайно: звонил, мол, какой-то парень. Помощникам невдомек, что мы продали уже этому "парню" четыре лицензии на 60 млн рублей...

Понятно, отвечаю не на все звонки, но по важным вопросам общаюсь без посредников.

— Правда, что и алкоголь вы не пьете?

— Никогда не употреблял. Нет интереса. Шампанское впервые пригубил на Новый год, когда исполнилось 20 лет. Во второй раз попробовал года через четыре, уже после знакомства с будущей женой. Какой-то эйфории, радости от выпитого не испытал, лишь чуть замутненное сознание и не очень уверенная походка. Зачем мне это надо?

Больше того, и кофе пью лишь по долгу службы. Мама всегда очень его любила, а меня в детстве поила чаем. Но я же хотел почувствовать себя крутым, взрослым. Как-то попросил кофе. Отхлебнул, а он горький. С тех пор отшибло желание.

— И это говорит совладелец сети Stars Coffee!

— На дегустациях приходилось пробовать, но для профессиональных оценок есть эксперты. Я и шеф-повара из себя изобразить не пытаюсь. Могу что-то приготовить на бытовом уровне, не более.

Главный тренер команды обязан найти нужных игроков, подготовить их, расставить по позициям, обучить правильной тактике и стратегии. Вот и ищу хорошего менеджера, закупщика, бухгалтера, сомелье, бариста, шефа... Вместе они и должны привести меня к победе в Лиге чемпионов.

Доступно объяснил бизнес-модель Pinskiy&Co?

— У вас есть любимая цифра, Тимур?

— Думаю, ее не сложно угадать. 13.

— Почему она?

— С детства так сложилось. Какие-то события сами к ней привели. Ассоциативный выбор.

— Приведите пример.

— Все банально: для участия в веломарафоне выдали 13-й стартовый номер. Играли в баскетбол, мне досталась майка с ним же. Одно время жил в 13-м доме. Словом, все крутилось вокруг да около. В какой-то момент решил: раз уж этой цифры столько в моей жизни, пусть будет счастливым числом для меня.

— И никаких суеверий?

— Многие, знаю, боятся, мол, чертова дюжина. А с другой стороны, у евреев есть тринадцатисвечник, на 13-м году достигается бар-мицва... У всех по-разному, но я в дурные приметы не верю.

— Почему спросил про цифру? Вместе с [ресторатором и основателем компании Pinskiy&Co] Антоном Пинским вы приобрели у Starbucks все их кофейни в России. Общим количеством 113 штук…

— Кстати, да. Никогда об этом не задумывался. Так совпало.

— Как давно вы познакомились с Пинским?

— Работаем вместе два-три года, а впервые увиделись, помню, лет 20 назад, когда Антон еще был диджеем в клубах, где я выступал. Но тогда мы близко не контактировали. А недавно общий знакомый выступил медиатором новой встречи. Я искал место под определенные цели для бизнеса, у Антона были свои идеи. Мы поговорили, и буквально сразу все закрутилось, нам хватило часовой беседы, чтобы понять друг друга. Я посмотрел, с какой скоростью в Pinskiy&Co идут операционные процессы, насколько быстро Антон соображает и принимает решения. Понял, что кашу сварим.

— О чем шла речь? О кафе RedBox?

— В итоге пришли и к этому, открыли одну точку, вторую, третью, хотя изначально я задумывал другой проект — флагманский 13 by Timati с барбершопом, салонами тату и женской красоты, которые находились бы под общей крышей с модным кафе или рестораном. Чтобы структура работала не только как сфера услуг, но и общепит. Антону мысль понравилась. Мы взяли особняк на Тверском бульваре, в его фронтальной части на двух этажах расположился ресторан Loona, на мой взгляд, лучший на сегодня в Москве. По крайней мере, точно один из лучших.

В другом крыле находится мой салон, где тоже все на супервысоком уровне.

— Значит, общий блин не получился комом?

— К удивлению, нет! Честно говоря, перед открытием я очень волновался, но все полетело — и ресторан, и барбер. Вышло четко, здорово, красиво, нарядно. Loona сразу нашумела на всю светскую Москву, "13" тоже быстро стал популярным. Опыт действительно уникальный.

Про ресторан лучше расспросить Антона, а я расскажу про салон.

Кого привыкли видеть клиентами барбершопов? Как правило, молодежь в районе 20 лет. У нас же возрастной срез иной, контингент весьма солидный — от 35 и старше. И мастера работают самые что ни на есть именитые, с традициями. В том числе чемпионы мира. Поэтому и ценник такой — взрослый. Флагманский 13 by Timati — самый дорогой барбершоп.

— В Москве?

— В России!

Очень доволен проектом. Думаю, если бы в определенный момент не встретились с Антоном, все не сложилось бы так удачно.

— А кому пришла в голову идея подхватить эстафету Starbucks?

— Тут такая штука… Очень многие западные компании после февраля прошлого года свалили из России, по всевозможным причинам покинули нашу страну.

— На самом деле причина у всех была одна.

— У каждого нашлись свои поводы и резоны. Кого-то вынудили уйти, другие сами решили не оставаться по морально-этическим соображениям, в итоге кое-где начался разброд, перетягивание в разные стороны, как у лебедя, рака и щуки. Одни приостановили работу в России, взяв длительный отпуск, кто-то ушел с концами. Но всех их объединяла совершенно твердая уверенность, что окно возможностей в нашей стране заколочено досками. Навсегда.

В этом была критическая ошибка. Из практически любой сложной ситуации можно найти выход и шанс перезагрузиться. Если для отъехавших окно закрылось, то для нас с Антоном оно, наоборот, еще шире открылось. Не случись исторически того, что произошло, вероятно, на рынок не вышло бы такое количество всевозможных активов, за которые можно было бы взяться.

С одной стороны, да, ситуация сейчас сложная, даже тяжелая. Но в то же время предприниматели получили уникальную возможность сделать что-то по-настоящему новое и интересное, вывести крутые кейсы импортозамещения, собраться и представить собственный продукт.

Для нас уход Starbucks стал таким вызовом. Считаю, появление на его месте Stars Coffee — ярчайший пример грамотной, качественной работы. Получилось фирменно и круто. Не стыдно людям показать, они не будут смеяться и закидывать гнилыми помидорами.

В отличие от других компаний, которые ушли из России, после Starbucks нам мало что осталось. Только точки с оборудованием и контракты на аренду, многие из которых уже были просрочены. Ни логистических цепочек, ни технологических пищевых карт с информацией об ингредиентах блюд и способах приготовления... Ничего, лишь убытки и долги. Пришлось начинать с нуля. В том, что все получилось, большая заслуга Антона, его поваров, всей команды.

За два месяца сделали качественный ребрендинг, нашли собственный бленд кофе, вывели его на новый уровень, более высокий, чем был, полностью переработали меню. При текущей волатильности рынка нам удалось прирасти на 5% по сравнению со Starbucks. Думаю, это большой успех, о котором можно говорить с гордостью.

— А кто придумал слоган "Баксы ушли, звезды остались"?

— Признаться, даже не вспомню. Кто-то предложил на рабочем совещании. Совместное творчество, так сказать.

Вариантов названия была куча. Как и дизайна. Все делалось быстро, буквально на коленке. Попробуйте перезапустить 113 точек за два месяца.

— В чем заключается ваш вклад в общее дело? Кроме инвестиций, разумеется. У вас же доля 25%?

— Да. Помимо вложенных в проект денег за мной еще маркетинг и, так сказать, федеральное покрытие, креатив, включая участие в огромном количестве акций по продвижению бренда. Постоянно предлагаю всевозможные идеи, касающиеся выбора дизайна, расцветки — всего. В операционном управлении участвую, только когда требуется.

— Ваш уход из Black Star связан с появлением проектов с Антоном Пинским?

— Вообще нет. С Антоном мы начали работать год спустя после моего выхода из старой компании. Одно к другому не имеет никакого отношения. Так исторически сложилось, что я начал действовать самостоятельно.

— Кафе на Новом Арбате как появилось?

— Efac Iccug? Отличное место, которое мы придумали вместе с Егором Кридом. Он заинтересовался, говорит: слушай, у тебя здорово получается в этой сфере, и я всегда хотел иметь какое-то свое заведение, ресторан. Я ответил, что у нас освобождается подходящая точка с хорошей локацией. Закрывался Black Star Burger, дверь в дверь с RedBox. Егор обрадовался: о, супер, мне нравится. Спросил: а какая кухня будет? Посидели, подумали, решили, что итальянская. Пинский помог, и понеслось.

— В вашем альянсе с Антоном кто кого больше юзает?

— Нельзя так говорить. У каждого своя роль, круг задач. В медийной части мое вовлечение, наверное, больше. Если же взять управленческую сторону, структуру построения ресторанов — это вектор Антона. На него работает большая и профессиональная команда, которая отстраивалась годами. Бухгалтеры, юристы, управляющие, повара...

В общем-то, целиком и полностью профильная история Пинского. По сути, я сейчас только вникаю…

— Но бургерами-то вы тоже давно занялись.

— Да, согласен, был яркий кейс в сфере фастфуда, очень успешный. Но ресторанная сфера иная, тут я не имел опыта и экспертизы, поэтому теперь происходит некоторый обмен. А поле деятельности обширное, мы каждый день решаем огромное количество разных вопросов. Чем-то занимается Антон, что-то я беру на себя.

— Одного имени и известного лица мало, чтобы стать партнером?

­— По-моему, сейчас такого уже нет, это пережитки прошлого, истории семи- или десятилетней давности, когда отдавали долю лишь за то, что ты медийная фигура, селебрити. Грамотные инвесторы на подобное больше не ведутся. Мало того что тебя знают, твой бренд должен стоить денег и приносить их партнерам. Ты обязан иметь какие-то свои кейсы, понимать бизнес, обладать административным ресурсом, в конце концов, элементарно представлять, что именно собираешься делать, чего хочешь добиться.

В совместных проектах, в которых участвую, нет ни одного, куда не вложил бы деньги и получил его просто так. Я везде инвестировал.

— В чем заключаются ваши амбиции? Это что — способ заработка?

— Деньги должны приносить удовольствие. Мне кажется, такие яркие, интересные проекты, как Stars Coffee или Loona, и созданы, чтобы доставлять людям радость. Приятно заходить в заведение и знать, что имеешь к нему отношение, встречать довольных, даже счастливых посетителей, которые благодарят тебя, говорят хорошие слова, оставляют положительные комментарии и отзывы. Здорово, когда можешь увидеть плоды работы.

Кроме того, занятие творческое. Благодаря профессиональной команде и хорошим дизайнерам проекты раскручиваются стремительно, а ты в это время сидишь и придумываешь, разрабатываешь еще что-то новое. Ремонт помещения делают за полгода, порой и за три месяца — супербыстро. После чего можно открываться, принимать клиентов.

Каждый раз словно с нуля строишь себе квартиру. Это же круто. Да, бывают просчеты, ошибки. Учишься, учитываешь, что-то корректируешь. Очень креативная и приятная деятельность. У меня сейчас уже много ресторанов, в которых являюсь учредителем. Езжу, смотрю, вникаю…

До этого 20 лет занимался профильным бизнесом, связанным непосредственно с музыкой, вместе с бывшими партнерами построил крупнейший музыкальный зонтичный бренд в стране. Потом решил полностью сменить направление деятельности. Это и есть вызов. Когда ты в 40 лет способен сломать все, чем занимался прежде, и создать что-то заново. Круто!

Сейчас у меня широкий профиль, но то, что делаю в последнее время, никак не связано с музыкой и шоу-бизнесом. Это совсем другое. Ряд проектов не афиширую и не пиарю, мне это попросту не нужно. Есть интересные направления, но люди даже не знают, что я этим занимаюсь. И слава богу! Мне так спокойнее живется, никто не сует нос. Спокойно делаю свою работу, и все. В этом смысле за последние года четыре у меня многое, конечно, поменялось.

— А зачем, если все складывалось хорошо? Надоело?

— Не хотел останавливаться, чтобы не застрять в развитии. Знаете, англичане говорят: loop — петля. Всегда есть риск зависнуть в этом loop, начать бегать по кругу. Тебе уже 60 лет, а ты должен лететь на гастроли — условно — в Нижневартовск. И не потому, что хочется, нет. Больше ничего не умеешь делать в жизни!

А я умею. Много чего могу. Поэтому — да, 20 лет посвятил шоу-бизнесу, собрал те стадионы, которые хотел. Разве что за исключением "Лужников". Получил все музыкальные призы и награды, какие есть в России. Ru.TV, "Муз-ТВ", "Золотые граммофоны"… Международные хиты тоже выпускал. Выиграл, что можно было. Занимал топовые позиции в самых крупных чартах. Даже затрудняюсь перечислить.

В YouTube все хранится, есть записи моих концертов, включая переполненный "Олимпийский". Было здорово, но осталось в прошлом. Если однажды решу повторить, сделаю. А пока иду дальше. Даже свои награды не забрал. Все оставил в офисе компании, которую покинул. В моем бывшем кабинете. Когда уходил, ничего не взял. Мне это было не нужно.

Решил, что пора заняться чем-то другим, жизнь такая богатая и разнообразная, а сколько времени нам отпущено, никто не знает…

Впрочем, не навязываю это видение другим. Кто-то хочет до глубоких седин петь на сцене — уважаю и понимаю такую позицию, не спорю с ней и не настаиваю, что всем нужно делать, как я. Но мой путь иной.

— Значит, страница перевернута? Был музыкальный этап, теперь ресторанно-кофейный. Антон Пинский, кстати, признался, что не любит кофе.

— Мне кажется, он совсем его не пьет.

— А вы?

— Честно говоря, начал месяца за четыре до истории со Starbucks, когда возникла тема с возможной покупкой сети. До этого тоже не пил кофе, он никогда мне не нравился. Пробовал всякие эспрессо-ристретто, но всегда было кисло, горько — неприемлемо для меня. О кофейных коктейлях ничего не знал, ни разу не брал раф, латте, капучино, макиато, не добавлял в напиток корицу или сироп. Попросту не интересовался.

— Что же вы, извините, пили?

— Чай. Мне с ним было вообще отлично! Если требовалось взбодриться, мог взять какой-нибудь энергетик.

Но потом обнаружил, что рынок бариста ушел далеко вперед, появились всевозможные тренды и от классического эспрессо, который мне по-прежнему не сильно нравится, уже ничего не осталось.

Пришлось пробовать коктейли, стал вникать…

— А не проще ли было нанять специалистов?

— Стараюсь разбираться в том, чем занимаюсь. По-моему, это единственно правильный подход. Чем глубже погрузился, тем лучше. У нас среди читающих рэп исполнителей много успешных, но не имеющих музыкального образования. Это плюс или минус? Наверное, все-таки второе. Человек не может сыграть ни на одном инструменте, не в состоянии прочитать ноты, определить гармонию. Не раз слышал возражения: что ты тут рассказываешь про нотную грамоту, если у меня вон какие продажи альбомов, стримы, гастроли! Всегда предлагаю: базара нет, пойдем в студию, запишем песню. Приходим, спрашиваю: ну, какая гармония будет? И все, встал на паузу. Начинает звонить пианисту, чтобы тот все сделал за него. Объяснить членораздельно, в какой тональности хочет записывать, тоже не может. А у меня за плечами шесть лет скрипки и фортепиано. Получается, у нас разные уровни экспертизы.

Вот так и с кофе. Мне нужно было попробовать, чтобы понять, чем наша кофейная смесь будет финально отличаться от прежней из Starbucks. Сейчас могу с уверенностью объяснить, если вдруг спросят.

— Считайте, уже спросил.

— Отличие в качестве, конечно. Бленд, который мы делаем, заметно выше того, что был у Starbucks.

— У кого берете зерна?

— У поставщиков из Коста-Рики, Бразилии и ЮАР. Наш кофе лучше, богаче по вкусу.

Есть и другой нюанс. Starbucks — мировая франшиза, у них все строго, не может быть отклонений ни вправо, ни влево. Образно говоря, если бы московский филиал придумал пенку другого вкуса или предложил добавить, например, кардамон вместо корицы, изменение пришлось бы согласовывать с американским офисом. У них все делается очень медленно — непластичные ребята. В Starbucks большая бюрократия, пока сигнал от разработчиков дойдет сверху вниз до дальних каких-то франшиз, в странах третьего мира могут вообще ничего не дождаться.

А мы мобильные, прошерстили рынок, нашли наиболее продвинутых бариста.

Мы привлекли их, разработали бленд, меню.

Работаем максимально оперативно, реагируем на все очень быстро. Пошел, скажем, тренд на золотой макиато, ввели его в течение недели. Со Starbucks это было бы невозможно.

— А тыквенный латте у вас есть?

— Да, но он сезонный. Осенью пойдет, когда нужно согреться. Тогда же добавятся новые глинтвейны.

— Знаете, почему спросил про латте? Это же мем, приклеившийся к новой волне эмиграции.

— Впервые слышу.

— Девушка из Питера уехала в Израиль, затосковала по родине и спросила в соцсетях: можно ли тут где-нибудь найти тыквенный латте? В ответ получила большую порцию хейта. Раньше была "колбасная эмиграция", а теперь, значит, те, кто грустит по старым привычкам...

— Не скучайте, возвращайтесь! У нас здесь вкусно и хорошо. Накормим и напоим!

Если же говорить серьезно, люди, занятые предпринимательством, сейчас активно ищут, развиваются, чувствуют рынок. Потенциал в России огромный. Уверен в этом на тысячу процентов. Могу повторить: когда одна форточка закрывается, рядом может открыться большое панорамное окно. Все, конечно, смотрят по-разному, как говорится, кто на что учился. Я вижу для себя новые большие возможности. Многие конкурентоспособные игроки, которые не давали дышать российскому производителю, сейчас ушли, оставив открытое поле. Бери, делай, работай, паши. Вари кофе, открывай рестораны, шей вещи. Спрос на отечественные товары растет. Не буду называть бренды, но есть с десяток, которые раньше ковырялись кое-как, медленно раскачивались, а сейчас ожили, получают сверхприбыль, выручка увеличилась в десятки раз.

— Давайте будем честны. Mercedes нельзя заменить китайскими автомобилями, даже если они будут выходить под брендом "Москвич".

— Видимо, вы давно не интересовались китайскими разработками.

— Хорошо, спрошу по-другому. В вашем автопарке есть машины из Поднебесной?

— Пока нет, но, полагаю, года через два-три появятся. Тенденции, которые вижу в китайском автопроме, вызывают у меня, честно говоря, шок. Последний салон посмотрел — вау! Они очень круто развиваются, реально. И электромобили, и спорткары, и автобусы… С технологиями у китайцев и раньше было нормально, но дизайн хромал, а сейчас сильно добавили и в этом компоненте. Еще большой вопрос, сможет ли Mercedes-Benz Group сохранить долю рынка рядом с быстрорастущей промышленностью Китая. Для меня очевидно, что скоро все перейдут на корейские, китайские, японские автомобили.

— Но мы-то говорим про импортозамещение. Лететь вы на чем предпочтете — на Boeing или на Sukhoi Superjet?

— Сегодня, наверное, на Boeing, однако мы же слышим об отечественных авиаразработках, которые скоро должны поступить в производство. Наверняка серьезные аппараты получатся… Посмотрим.

Кажется, мы с вами плавно меняем тему интервью. Давайте далеко не уходить от тыквенного латте…