Первый замглавы "Сбера": важно, чтобы на рынке экосистем в России не возникло "монстра"

Сбербанк намерен строить открытую экосистему, считая такой подход экономически целесообразным. При этом в "Сбере" считают, что возникновение "монстра" на рынке экосистем, который будет единственным выбором, допускать нельзя, и готовящееся регулирование должно решить этот вопрос, создав условия для конкуренции. При этом "Сбер", инвестируя в развитие небанковских сервисов, конечно, ни на секунду не забывает, что является банком. Об этом в интервью ТАСС на полях Питерского экономического форума рассказал первый зампред правления Сбербанка Лев Хасис.

— "Сбер" собирается строить открытую экосистему. Что это даст вам и почему вы так решили? 

— Ответ очень прост. Дело в том, что, когда неограниченное число предпринимателей может использовать возможности нашей экосистемы для продвижения своих товаров и сервисов, это очень сильно помогает им развивать свои бизнесы. Не забывайте, что у нас около 3 млн клиентов — юридических лиц, и фактически это очень сильно помогает нам развивать отношения с ними, потому что мы им помогаем растить их бизнес.

С другой стороны, у нас есть десятки миллионов клиентов — физических лиц, для которых возможность широкого выбора сервиса является дополнительным преимуществом взаимодействия с нами. 

Мне кажется, что при этом все выигрывают. Клиенты выигрывают от большего выбора, бизнесы выигрывают от возможности использовать нашу экосистему для развития своей экономики, мы от этого тоже выигрываем, потому что компании будут создавать дополнительную доходность для нас тоже. 

— То есть открытая экосистема — это более экономически целесообразная модель?

— Это не более экономически целесообразная модель, она просто экономически целесообразная, при этом важно отметить, что нигде в мире нет полностью открытых или полностью закрытых экосистем. В виртуальном ассистенте "Салют" наша экосистема будет открытой, в каналах, брендированных "Сбером", правила будут несколько строже. Так же, как, например, в фирменном магазине Apple нельзя купить смартфон Samsung, при этом в Apple Store есть приложения Samsung, и это нормально. 

— Центробанк выпустил консультативный доклад по регулированию экосистем и ждет ответа рынка на его реакции. Сформировали ли уже какие-то предложения?

— Есть очень разные взгляды на такое явление, как бизнес-экосистемы. Многие эксперты считают, что это очень положительно для экономики, другие видят в них определенные риски. При этом экосистемы — уже реальное явление, они уже существуют в мире и будут существовать вне зависимости от того, нравятся они кому-то или нет.

Для этого важно, чтобы была добросовестная конкуренция экосистем, которая будет драйвером их развития.

Очень важно, чтобы не возникло какого-то одного "монстра", который будет единственным выбором на рынке. В итоге, конечно же, какая-то экосистема станет более популярной, чем другие, это не страшно, главное, чтобы эти другие были.

Сам факт их наличия будет стимулировать лидера быть лучше для клиентов.

Например, если посмотреть на финансовые рынки, то "Сбер", несмотря на значительные доли, которые у нас есть, работает в условиях очень жесткой конкуренции: есть сотни банков, которые могут предлагать, например, более выгодные для людей и компаний процентные ставки привлечения и размещения средств. У "Сбера" именно потому такие доли рынка, что людям нравятся наши продукты, нравится соотношение "цена — качество", и мы видим, что наша клиентская аудитория не снижается, а растет. Что особенно важно, она растет в сегменте молодых клиентов.

Конкуренция — это очень хорошо. Это двигатель прогресса. До тех пор пока конкуренция сохраняется, вопрос не в антимонопольном регулировании, а скорее [это] вопросы, связанные, например, с сохранностью персональных данных или с отсутствием дискриминации к доступу релевантных поставщиков продуктов и сервисов.

"Сбер", инвестируя в развитие небанковских сервисов, конечно, ни на секунду не забывает, что является банком, который должен соответствовать всем нормативам ликвидности и надежности. Например, у нас существует норматив, ограничивающий вложения в акции других компаний, который мы с запасом выполняем.

Так, доля нашего капитала, которую мы аллоцируем на небанковские сервисы, очень мала. Она кратно, в несколько раз меньше, чем доля от капитала, которая приходится на развитие небанковских сервисов некоторых других крупных российских банков, и, кроме того, вряд ли нас кто-то может упрекнуть в том, что мы не зарабатываем для наших акционеров.

Мы платим огромные дивиденды — за прошлый год заплатили в качестве дивидендов больше половины от нашей прибыли. Кстати, что важно — нашим главным акционером, владеющим более чем 50% акций, является Фонд национального благосостояния России, то есть каждый россиянин. 

— Вернемся к вашей экосистеме. Вы в рамках Investor Day довольно безапелляционно заявили, что экосистема "Сбера" будет создавать партнерства только на своих условиях. Не лишает ли это гибкости ваших взаимодействий и не означает ли это, что вы максимально сокращаете партнерство, а идете в сторону приобретения игроков?

— Нет, не означает, потому что, когда создается любое партнерство, это как создание семьи, и лучше обо всем договариваться на берегу. Если на берегу не договорились, то могут быть проблемы. У нас были ситуации, когда были определенные недоговоренности, причем иногда по вопросам, которые изначально даже не были актуальными. Жизнь очень быстро меняется. 

— Правда, интересный тезис. Но мы увидим у "Сбера" еще какие-то знаковые партнерства или приобретения?

— В целом мы вышли практически во все индустрии, в которые собирались выйти. Несколько месяцев назад вошли в индустрии образования и компьютерных игр. Мы инвестировали, инвестируем и будем инвестировать в развитие бизнеса, в первую очередь в тех индустриях, в которых мы уже присутствуем, но вряд ли нужно ожидать каких-то больших выходов в принципиально новые для нас рынки. Сейчас ключевой наш фокус на том, чтобы сделать сервисы в этих индустриях максимально привлекательными, чтобы интегрировать клиентский опыт в разных сервисах.

— В стратегии указывается, что вы хотели бы 20–30% доходов от небанковских сервисов получить в перспективе. Это какой-то предельный уровень? А какой тут оптимальный, на ваш взгляд, уровень?

— Насколько я помню, мы сказали, что мы хотим на этот уровень выйти примерно на горизонте десяти лет. И что очень важно, что небанковские сервисы имеют существенно более высокие мультипликаторы, чем банковские. Причем это во всем мире. Очень часты ситуации, когда одна компания зарабатывает в год миллиард долларов прибыли и при этом стоит в десять раз дешевле, чем другая компания, которая имеет миллиард долларов в год убытков. "Сбер" является одной из самых прибыльных компаний в Европе, и, может быть, не все знают, что даже в мире Сбербанк сейчас занимает 15-ю строчку с точки зрения капитализации бизнеса среди всех банков.

Мы думаем, что если через десять лет наши небанковские сервисы будут составлять от четверти до трети доходов банка, то при этом капитализация этих бизнесов может быть соизмерима со стоимостью самого "Сбера" просто потому, что их мультипликаторы существенно более высокие. Это создает для наших акционеров дополнительный потенциал доходности, так как средства, которые они инвестируют в акции Сбербанка, — это не только очень хорошие дивиденды, но еще и потенциально они могут рассматривать наши акции как акции роста.

Например, у нас в прошлом году небанковские бизнесы выросли в среднем чуть меньше, чем в три раза. Это очень существенные темпы роста. Если мы такую траекторию сможем удерживать, то цель выхода за десять лет — на 20–30% от банковского бизнеса — будет вполне достижима. 

— Не созрели ли какие-то компании экосистемы для выхода на IPO в ближайшее время?

— Мы допускаем, что на горизонте трех-четырех лет отдельные наши компании могут быть очень привлекательными для публичных рынков, и их IPO — вполне возможный сценарий. 

— А возможно ли это раньше?

— Для того чтобы выйти на рынок, нужно для каждого бизнеса выбрать правильное окно возможностей. Оно связано как с масштабом самого бизнеса, с динамикой его развития, так и с ситуацией на фондовых рынках и так далее. Если вдруг для какого-то бизнеса такое окно возможностей появится раньше, то мы адекватно отреагируем. 

— Поговорим о международном бизнесе. Как экосистема распространяется на международную сеть Сбербанка? Доступны ли эти сервисы людям, которые живут в других странах?

— Ввиду геополитической ситуации мы сейчас сокращаем наше присутствие как банковского бизнеса в других странах. Мы уже вышли из Турции. Мы уже сказали, что рассматриваем варианты, связанные с тем, как уменьшить свое присутствие в Европе.

Кроме того, мы уже много лет пытаемся найти какую-то возможность для того, чтобы выйти с украинского рынка, и при этом максимально соответствуем всем требованиям украинских регуляторов. Сбербанк Украины, пожалуй, один из самых устойчивых банков, которые есть вообще на Украине. Но пока получить регуляторные разрешения на выход с рынка у нас не получалось, если вдруг получится, мы с удовольствием, конечно, воспользовались бы такой возможностью. 

Что касается небанковского бизнеса, там все намного проще: регуляторика существенно ниже, и многие наши компании активно развивают сейчас свой бизнес за пределами страны. Например, те же Okko и "СберЗвук" достаточно активно будут развиваться на рынках Беларуси, Казахстана. Такие бизнесы, как VisionLabs или группа компаний ЦРТ, уже очень активно продают свои сервисы в других странах. Все, что касается биометрии, — все решения находятся на уровне высших мировых стандартов, и поэтому они очень востребованы за пределами России.

Или, например, сервисы кибербезопасности. У нас есть компания — одна из ведущих компаний в области безопасности — BI.Zone. У них в прошлом году уже около 70% выручки составляли доходы от зарубежных клиентов. Поэтому все, что касается небанковских сервисов за рубежом — они будут развиваться. Например, вы же видели наши прототипы беспилотного транспорта? Это тоже продукт, который может использоваться в любой стране. 

— Снижение присутствия на европейских рынках — это имеется в виду продажа бизнеса?

— Если можно, я не буду прямо отвечать на ваш вопрос. Как только мы будем готовы сказать что-то конкретное нашим акционерам, мы обязательно скажем, это достаточно материальная тема, поэтому мы не можем нарушать правила хорошего тона, которые предполагают, что все акционеры должны иметь равный доступ к информации, поэтому первоисточником должны быть официальные сообщения банка.

— В какой перспективе хотя бы произойдет сокращение присутствия в европейских странах?

— Я думаю, что в перспективе одного-двух лет.