Федор Емельяненко: бой в Москве может стать последним

Российский боец Федор Емельяненко 23 октября на турнире Bellator в Москве проведет поединок против американца Тимоти Джонсона. В интервью ТАСС Емельяненко рассказал о том, что после этого боя может завершить карьеру, а также о силе веры, мыслях про свое 45-летие, переговорах с Абсолютным бойцовским чемпионатом (UFC), неприязни к фрик-боям и негативном отношении к сквернословию.

— Вам недавно исполнилось 45 лет. Как отмечали?

— Особо никак, на тренировках. Я не отмечаю обычно дни рождения. Как правило, отключаю телефон и спокойно провожу его с семьей. В этот раз был вдалеке от семьи, поэтому провел его с ребятами в подготовке.

— Торт был?

— Да, торт был. Администрация базы в Кисловодске подарила торт, мы его с ребятами съели.

— Никакой диеты?

— Он был легкий, поэтому все по маленькому кусочку съели. И всем было радостно (улыбается).

— Какие ощущения у 45-летнего человека, который все еще в спорте?

— Пока в строю (смеется). 45 лет исполнилось, паспорт поменял. Но все так же.

— То есть нет такого, что исполнилось 45 лет, и захрустело что-то новое, какие-то новые ощущения в организме?

— Нет, нового-то ничего не захрустело. Но 45 — да, такая дата в голове отпечаталась.

— Что думаете о тех, кто выступает до 50 лет?

— Если человек в форме, бьется с более молодыми соперниками — это интересно. Если он в строю и в форме — это здорово. Это достойно уважения. А если спортсмен выходит, чтобы отмахаться и забрать свое, это уже другое. Грустно видеть, как уже пожилой человек выходит и после первого раунда просто ползет назад в свой угол и думает, чтобы это побыстрее закончилось.

— О себе думали, что тоже могли бы в 50 лет выступать?

— Надеюсь, что нет. Не уверен, что я буду биться до 50 лет. Но пока позволяют выносливость, скорость и физическая сила. А там будет видно.

— У вас есть точное ощущение того, что ваш бой с Тимоти Джонсоном точно состоится?

— Я надеюсь, что он состоится. Потому что мероприятие будет проходить по системе сovid-free. Будут приходить люди, которые защищены.

— Тимоти точно доедет до России? Есть ли у Bellator вариант замены на такой случай?

— Я не в курсе. Готовимся под Тимоти, надеемся, что все будет хорошо.

— Несколько вопросов про ваше детство. Вы родились в Рубежном, но переехали оттуда с родителями, потому что там был химзавод и у вас были проблемы со здоровьем.

— Все правильно, это был город Рубежное Луганской области. Да, можно сказать, что семья переехала из-за меня, по причине ухудшения моего здоровья. Там был химический завод, а у меня были бронхиты с астматическими компонентами. Папа в то время поступил в губкинский институт, и семья переехала в Старый Оскол.

— После этого в более взрослой жизни были ли последствия тех проблем со здоровьем?

— Нет, астмы не было. Но были бронхиты до определенного возраста. Потом кроссовая подготовка была, спорт — и все проблемы со здоровьем ушли.

— Как часто возвращались в дом, где родились?

— В Рубежном у меня живет бабушка, дедушка уже отошел. Я каждое лето там проводил. В течение года мы тоже ездили к бабушке и дедушке. Наверное, не мы им помогали, а они нам помогали.

— Они были в курсе, что внук — мировая звезда?

— Позже уже — конечно, да. И дед знал, и бабушка знала.

— Они ваши бои смотрели?

— Вот этого не могу сказать.

— Не было такого, что после боя звонили бабушка с дедушкой и что-то говорили про это?

— Нет, такого никогда не было. Бабушка всегда желала удачи, молилась за меня. Дед тоже, когда был жив. Он ветеран войны. Они молились и переживали.

— Я также читал, что до того, как вы попали в спортивную секцию, вашим спортивным воспитанием занимался отец. Чему он вас учил?

— Папа борьбой не занимался. Он занимался боксом. Он переживал и как любитель подсказывал что-то. Это было в детстве. Было очень интересно, папа приходил на мои соревнования, переживал, болел. Для меня всегда его оценка и мнение были очень важны.

— Раз папа был боксером, мог в детстве вам и комбинацию "двоечка" показать?

— Нет-нет. К сожалению, этого не было. Он подтягивался, мы несколько раз вместе бегали. Он показывал, как подтягиваться правильно. Но у него была травмирована левая рука, "двоечки" он нам не показывал. Но физически был очень крепкий.

— Как отец относился к тому, что вы занимаетесь смешанными единоборствами?

— Папа переживал, следил за моими успехами, поражениями.

— Почему я спросил вас об этом. До определенного возраста некоторые отцы могут не хвалить своих сыновей, в том числе для мотивации. Чтобы, допустим, не перехвалить.

— Папа был не сильно многословен. Но всегда переживал и поддерживал.

— Как вы думаете, насколько отличается спортсмен, который не верит в Бога от того, кто верит?

— Если это действительно верующий человек, он не может делать плохо, не может делать спустя рукава. Любое дело будет делать по вере и хорошо. Конечно, он будет выкладываться на все сто, а может, и больше. А все остальное возлагает на Господа Бога. По-человечески мы должны делать все, что от нас зависит, а остальное возложить на Бога. Верующий человек — спокойный, уверенный, решительный. Он просит помощи божьей на тот или иной поединок. Но мы всегда добавляем — пусть будет не моя воля, Господи, но твоя — святая. И пусть будет лучше как для меня, так и для других в этом бою. Если возможно, даруй мне победу.

— Когда вы пришли к вере, отношение к сопернику тоже изменилось?

— К соперникам я всегда старался относиться уважительно. У меня нет разделения. Просто сейчас везде больше этого треша, на который реагировать не стоит.

— То есть человек верующий всегда поступит, как того требует вера? Его невозможно спровоцировать на какую-то ненужную реакцию?

— По-разному бывает, бывают разные состояния, в том числе и у верующих людей. Бывают разные искушения. Но, как правило, мы не должны реагировать на эти выпады.

— Могут ли вера или милосердие остановить бойца, когда он добивает соперника?

— Думаю, что внутреннее состояние верующего человека, если он понимает, что его соперник уже отключается, а судья не дает команду, то может остановиться. Нужно быть внимательным в этом вопросе — когда добиваешь, когда работаешь. Пока судья не дал команду, нужно работать, при этом быть внимательным. Не нужно добивать человека, который уже в ауте.

— Одна из основных претензий к ММА людей со стороны — добивают лежачего и тому подобное.

— Во многих видах спорта есть добивание — в том же боевом самбо, в рукопашном бое, если не ошибаюсь. Может быть, просто в ММА это более профессионально. Здесь другой уровень подготовки.

— Оборачиваясь назад, вы довольны своей карьерой? Считаете ее успешной?

— Слава богу, да. Я добился с божьей помощью. Мне удалось заключить контракт с Bellator, все мои ребята устроены. Все мы вместе тренируемся, они довольно успешно выступают. Теперь я могу уже спокойно заканчивать.

— Это то, ради чего вы в том числе вернулись?

— Да, все верно.

— Несколько лет ваши бывшие партнеры по команде и тренеры рассказывают о том, как было во времена, когда вы были вместе. Вы периодически отвечаете на их слова, мол, такого не было и так далее. Не было мысли на эти интервью вообще не отвечать?

— Можно и не отвечать. Я, как правило, не отвечаю, но, когда люди совсем завираются… А как такового желания отвечать у меня нет. Когда у человека вот совсем совесть потеряна, начинает говорить и все такое… Возможно, нужно ставить на место. Но надо это или нет — это тоже вопрос.

— А почему ваш третий брат Иван решил не выступать?

— Это не ко мне вопрос — это к Ивану.

— У него ведь есть достижения и так далее…

— Я не знаю ответа на этот вопрос. Я говорил Ивану, что ему будет легче идти по этой дороге, я буду помогать. Он не захотел, у него своя жизнь. Со спортом сегодня она никак не связана.

— Вы можете про себя сказать, что вы умеете прощать?

— Да, я прощаю людей. Я умею это делать. Стараюсь не держать на человека зла. Очень правильно говорится, что прощать нужно человека, который просит прощения. Если у меня с человеком произошел конфликт, я стараюсь его не афишировать, не выдавать и не выливать. Просто отойти в сторону и простить его в сердце. Я стараюсь с ним параллельно не пересекаться, ведь он уже предал. В сердце стараюсь простить, если потребуется помощь, постараюсь помочь. А дел стараюсь с такими людьми не иметь.

— Есть негативные ситуации из прошлого, которые идут с вами по жизни?

— Да, конечно. Память-то у меня работает, ситуации возвращаются.

— Вы рефлексируете на этот счет?

— По-разному. Бывает, что и переживаешь. Но всегда нужен добрый помысел. Возможно, я сделал что-то плохое, кого-то раздражаю, кто-то меня не выносит. Я тоже должен терпеть людей с их немощами, недостатками, с их искушениями и проблемами. Потому что у меня такое иногда случается.

— Что думаете о людях, которые строят храмы для того, чтобы, грубо говоря, замолить грехи?

— Если строить храмы, то в них нужно ходить. Не просто построил и своего рода откупился. А действительно нужно ходить в храм, исповедоваться и причащаться, жить этой жизнью. А если человек может построить храм по вере — это милость божья. Лишь бы это был не откуп.

— Можете про себя сказать, что вы грешите?

— Ежедневно, ежечасно и ежеминутно. Конечно, у меня такое есть. В мыслях, делах, поступках. Язык мой — враг мой.

— Как относитесь к сквернословию и мату?

— Отрицательно. Это хула на Пресвятую Богородицу.

— В обычной жизни, да и в некоторых бойцовских лигах этого стало очень много.

— Сквернословие — это страшно. Это язык бесов.

— У вас бывает такое? Срываетесь?

— Нет. Я как стал верующим человеком, так этого больше нет. Я и раньше особо не ругался. Но какие-то были моменты, случалось что-то. Было в прошлой жизни, я уже покаялся. Стараюсь этого уже не совершать больше никогда и следить за своим языком. Надо понимать, что это бесовский язык и разговаривать на нем нельзя.

— А людям, которые матерятся, вы делаете замечания?

— Если люди говорят это в публичных местах и если рядом находятся дети, то конечно.

— Спортсмен высокого уровня должен быть еще общественником и делать еще какие-то общеполезные дела? Например, как Александр Шлеменко, который ведет большую общественную деятельность.

— Это личный выбор каждого человека.

— А социальная ответственность есть на спортсмене?

— Конечно, есть. На любом спортсмене, который начал выделяться. Потому что молодежь в определенной степени уже равняется на этого человека и берет с него пример. Почему сейчас "трешить" так популярно, потому что люди, спортсмены, актеры, музыканты просто ведут себя недостойно. Ну и молодежь считает, что это хорошо, это норма, будешь популярнее. Но тем самым люди губят себя и соблазняют других. И губят свои души.

— А вы на кого равнялись?

— Мы смотрели в спортклассе на ребят, которые были постарше. У нас были чемпионы области, призеры. А мы смотрели на них квадратными глазами, равнялись на них. Спортсмены, которых показывают по телевизору и тем более которые входят в сборную России, — это уже уровень. Ты должен понимать, что ты на виду.

— Как от этого оградить детей?

— Хорошим примером и воспитанием. Родители должны воспитывать. Я недавно был в Белгороде, защищал дипломную работу в аспирантуре. Я зашел там в магазин, был возле кассы, но был немного за углом. И услышал отборный мат. Я выглянул, там стояла семья с ребенком. Отца попросили надеть маску, а он трехэтажным матом всех крыл. Продавец говорил, что это не его вина, попросил. А он — опять трехэтажным матом. И мне пришлось его попросить. А какой в этом случае будет ребенок, когда в семье такие нормы? Если какой-то порок, грех или страсть входят как норма в семью, то у детей к этому нет иммунитета.

— Отец семейства быстро среагировал, когда увидел, кто к нему обратился?

— Он задумался на секунду. Но потом замолчал. Но было неприятно. Понимаю, что он оценивал ситуацию, что женщины кругом, камеры кругом. Тем не менее здравый смысл сработал, и он перестал ругаться.

— Вернемся немного к боям. Сейчас многие организации проводят так называемые фрик-бои. Я читал некоторые комментарии, в которых отмечалось, что, мол, Федор тоже проводил фрик-бои — с тем же здоровым корейцем или с Зулузиньо. Что думаете об этом?

— Я бился в тяжелой весовой категории, свыше 93 кг, дальше ограничений не было. Здесь неправильно сравнивать, против меня выходили профессионалы. Сейчас делают шоу, привлекают внимание не два профессионала, а непонятно кто. Здесь необходимо наводить порядок.

— Законодательно?

— Да. Федерации должны включаться, запрещать такие бои. Через прокуратуру это должно работать, на законодательном уровне этот вопрос нужно решить.

— То есть если это ММА, то Союз ММА России должен как-то реагировать?

— Совершенно верно. Когда я возглавлял союз, мы включались и общались с руководством разных лиг, просили, требовали, чтобы не ставили бойцов даже разного уровня. Мы получали согласие, такого, как сейчас, не было. Это форменное безобразие.

— Почему бои на голых кулаках нравятся людям?

— Не знаю, я не смотрел. Ничего в этом хорошего я не вижу. Если это спорт, значит, он должен контролироваться Министерством спорта и федерациями. А если это не спорт, а так — непонятно что, значит, этого не должно быть.

— Есть ли прямо сейчас мысли о том, что бой с Тимоти — последний?

— Моя семья этого ждет, даже очень ждет. Люди должны понимать, что я взял на себя определенные обязательства, их также взял на себя президент Bellator Скотт Кокер. Он сказал, что хотел бы взять меня и мою команду. Были разные обсуждения, в том числе с UFC и Rizin. После Rizin был большой вопрос, куда нам идти и что делать. И Скотт сказал, что готов, что хочет, чтобы я и мои ребята бились. Я согласился. После этого Скотт предложил мне участвовать в Гран-при. И последнее желание — это бой, который будет в Москве. Мне самому хочется побиться, но я должен выполнить свои обязательства перед Bellator. Мы заключили такой контракт с пониманием, чтобы я мог закончить в любой момент. Но если Господь даст силы, то мы еще после бой проведем.

— Вы сказали о переговорах с разными лигами. Это было после боя с Джейдипом Сингхом? И UFC интересовался?

— Да, это так.

— А что они сделали неправильно, из-за чего вы не договорились?

— Люди, которые говорили, что "у нас самый лучший промоушен, лучше в мире нет". И так далее. Все было вокруг своего промоушена. Они сказали: "Мы считаем, что ты лучший боец, хотели бы, чтобы ты у нас побился. Хотим столько-то тебе заплатить, бой с Броком Леснаром". Я сказал, что это хорошие деньги, я знаю, кому сколько платите. Но сказал, что хочу чуть больше. И сказал, что у меня есть команда, многократные чемпионы мира по боевому самбо и так далее. И я бы хотел, чтобы они тоже зашли в UFC. На что мне сказали: "Насчет тебя мы подумаем насчет гонорара. А ребята твои нам не нужны". Сказали это открытым текстом. И в это же время появился Bellator, Скотт. Здесь прежде всего было человеческое отношение, которое нельзя купить за деньги. Как бы там ни говорили, все равно проскакивает такое… UFC — это одно, а другие организации — другое.

— Не бросать людей, которые рядом, — ваш основной принцип? Что бы там ни предлагали.

— Да, это была большая возможность для моих ребят состояться как спортсменам и обеспечить свое будущее, будущее своих семей. Вокруг них много людей, которых они поддерживают, которым помогают. Мы приняли такое решение, что пойдем в Bellator.

— А назад не прокручивали эту ситуацию? Вот согласились бы вы тогда на бой против Леснара…

— Нет, не прокручивал. Тогда с ним побился Марк Хант.

— Вы же говорили прямо с Дэйной Уайтом?

— Нет, не с ним. Я говорил с юристами, были братья Фертитта. Поэтому нет, это был не он. Сказали, что мы как-то раз пытались с ним договариваться, но разговор у нас не получился. Поэтому вышли люди без него.

— А какое впечатление осталось от Дэйны Уайта?

— Неприятное. Деньги у него — это все, нет уважения к бойцам, нет уважения к человеку. Только деньги, и все…

— И ничего личного?

— Да, можно и так сказать. Но человеческого там нет ничего. И меня это отталкивает. Деньги, конечно, были важны для заработка и для семьи. Но разменивать человеческие отношения на деньги — это нет.

— UFC перебил по деньгам предложение Bellator? Лично для вас.

— Да. Bellator пришел ко мне и сказал, что не сможет дать столько, сколько предлагали в UFC. Но они взяли всех моих ребят, всю мою команду.

— Что бы вы сказали людям, которые смотрят ваши бои, переживают, иногда говорят, что лучше бы вы уже завязали, потому что не могут смотреть без валидола. Что бы вы им сказали?

— Во-первых, спасибо большое за ваши переживания, за то, что вы долгие годы со мной. Завязывать… Я сам почувствую, когда мне надо будет закончить. Я зарабатываю свои деньги честным трудом, я с детства в спорте, долгие годы в спорте, положил свою жизнь на это. И сейчас это моя работа. У меня есть определенные обязанности, но я честно зарабатываю свой кусок хлеба на свою семью. Я не ворую и не осваиваю деньги, даже зарабатываю их не в России, а привожу сюда и плачу здесь налоги. Но даже не это главное. Главное — быть добрее и снисходительнее друг к другу. Сегодня разговаривал с ребятами и подумал, что раньше люди были проще, чище. Не надо нам треша, не надо друг друга грязью поливать, а нужно относиться с пониманием, с любовью и с терпением друг к другу.