Новый сезон психологической драмы Первого канала "Триггер" о психологе Артеме Стрелецком, который использует неординарные методы при работе с клиентами, выходит на "Кинопоиске" 7 января — на несколько месяцев раньше, чем в телевизионном эфире. В продолжении успешного проекта Стрелецкий выходит из клиники, где он провел больше года, пытаясь восстановиться после событий первого сезона, когда узнает о гибели близкого человека. Исполнитель главной роли Максим Матвеев в интервью ТАСС накануне премьеры рассказал, почему порой завидует Артему Стрелецкому, в чем "великая миссия" его героя, а также поделился мнением о том, может ли шоковая терапия помочь в реальной жизни.
— Новый сезон "Триггера" выходит почти спустя два года, после первого — все мы знаем, как сильно за это время изменился мир. А как за этот период изменилось пространство проекта и ваш герой?
— После событий, которые произошли в финале первого сезона, ни один человек не мог бы выйти сухим из воды и остаться прежним. Стрелецкий должен был измениться, и это отражено в новом сезоне, на это сделан упор — иной внешний вид, перемены во внутреннем мире, иное отношение героя к жизни, своим проблемам и проблемам пациентов и так далее. Сложно в двух словах описать, что же произошло с героем. В каких-то моментах он стал злее, в каких-то — ироничнее.
За каждого пациента Стрелецкий теперь хватается как за некую соломинку, поддерживающую его интерес к жизни, и порой он делает это достаточно агрессивно по отношению к проблеме, с которой приходит пациент
Он начинает неистово изучать и провоцировать — в этом его главная перемена. Его непримиримость и нежелание прощать ошибки связано с тем, что он жаждет избавить людей и окружающий мир от боли, которую он испытал сам. А вот форма проекта осталась прежней, поскольку нам хотелось вернуть зрителя к чему-то знакомому: к Стрелецкому приходят пациенты, он погружается в их ситуацию и параллельно пытается разобраться со своей жизнью.
— В одном из интервью я читала, что поначалу, только подходя к роли Артема Стрелецкого, вы не понимали, как так можно с людьми. Теперь, проведя столько времени с этим персонажем, нашли ли вы ответ на этот вопрос?
— Мне кажется, сам Артем Стрелецкий не может до конца найти ответ на этот вопрос. Как исполнитель роли, как своего рода исследователь могу понять причины тех или иных поступков, даже самых страшных и неприглядных, — и в этом мы совпадаем с героем. Некоторые вещи я могу понять, но принять не могу. Думаю, с ним происходит то же самое. В проекте звучит замечательная фраза: "Самая дурацкая ситуация — когда никто не виноват".
Стрелецкий понимает, что, по сути, люди не виноваты в том, что делают, их поступки обусловлены проблемами, триггерами, комплексами, которые сформированы другими людьми, иногда через поколения. И любая ситуация у него такая — никто не виноват. Так что поиск ответа на этот вопрос бесконечен, потому что люди не перестают удивлять своими поступками. Каждый раз думаешь, что страшнее быть не может, но, к сожалению, бывает, что может. К такому нельзя быть готовым.
— Может ли такая шоковая терапия, которую использует герой в своей практике, помочь человеку или все же подобные методики лучше оставлять для экрана?
— Шоковая терапия не поможет избавиться от проблемы так быстро, но дает возможность задуматься, а это главное. Наше экранное воплощение метода тоже не дает окончательного ответа. Это не палочка Гарри Поттера, одним взмахом которой можно сотворить чудо, но мы и не претендуем. Герои, которым помогает Стрелецкий, получают направление. Может ли кому-то помочь такой метод? Думаю, может. Пообщавшись с консультантами на первом и втором сезонах, я начал понимать, что кому-то подходит традиционная терапия, а кому-то нужен такой подход. Это выбивание из зоны комфорта. У всех разные особенности психики, общий знаменатель здесь никак не выявить. Каждый сам должен найти для себя правильный ответ.
— Стрелецкий — непростой персонаж, он бывает и демонстративно неприятным, и пугающим в своих действиях, и при этом каким-то очень трогательным, и смешным — в общем, за таким героем зрителю интересно наблюдать, но чувства он порой вызывает неоднозначные. И не страшно ли погружаться в такого героя?
— Погружаться в такого героя — сплошное удовольствие. Стрелецкий юродствует, а мне близко такое отношение и состояние. Мне кажется, что я произвожу впечатление сдержанного и закрытого человека, но на самом деле я люблю иронизировать, люблю сарказм, иногда даже злой, но не даю этому выхода. Люди из моего близкого окружения порой становятся этому свидетелями, но на широкую публику я этого не выношу. В этом смысле Стрелецкий дает мне возможность реализовать эти качества.
Он позволяет мне быть свободнее. Вы правы, говоря о том, что зрителю интересно наблюдать за ним. Я себя тоже в этой истории расцениваю как зрителя, потому что мне интересно наблюдать за тем, как Стрелецкий относится к людям
Драматургия проекта невероятно крутая, я сразу считываю, где он может позволить себе дурачиться, а где ему действительно пронзительно больно. Для меня роль — это высказывание, а образ Стрелецкого — большое поле для высказывания на самые разные темы. Я даже немного завидую тому, что он может временами позволить себе определенные яркие и смелые выходки.
— Удалось ли вам самому разгадать героя? Чем он вам близок?
— Если сказать, что я его разгадал, то это будет звучать слишком высокомерно, слишком горделиво: "Я-то вот его по полочкам разложил". Копаться в самом себе — это каждый раз открывать что-то новое, копаться в персонаже — то же самое. Подчас в нем обнаруживаются такие грани характера, такое отношение, которые нам могут быть недоступны. В этом и есть удовольствие быть с ним рядом, не изучать его, не разгадывать, а быть свидетелем его проявлений.
В книге "Лжец на кушетке" (автор Ирвин Ялом — прим. ТАСС) звучит мысль о том, что по-настоящему лечить может только раненый человек — тот, кто на себе испытал, что есть та или иная травма. Способность Стрелецкого принять боль своего пациента, проанализировать ее, пережить ее, а после помочь справиться с нею — его великая миссия. В этом есть его параллель с моей актерской работой: когда я прохожу процесс принятия того или иного персонажа, я, конечно же, должен ему посочувствовать, должен его понять и принять, какие бы поступки он ни совершал. В этом смысле Стрелецкий мне тоже близок.
— Придумывали ли вы сами некие фишки для образа Стрелецкого?
— Нет, скажу честно. Все, что в нем есть, заложено на уровне сценария. Мне не хотелось пытаться насытить его чрезмерными придумками, такие элементы отвлекали бы от него. Я сознательно выбрал путь минимизации подобных вещей. Когда драматургия проекта хорошая, то придумывать ничего и не хочется, все само рождается на площадке.
— Насколько я знаю, второй сезон "Триггера" снимал новый режиссер — Игорь Твердохлебов, — и со зрительской точки зрения мне показалось, что проект стал немного другим. Могли бы рассказать подробнее о совместной работе?
— За этот долгий, напряженный и очень непростой съемочный период, который длился чуть больше полугода, Игорь стал для меня очень близким человеком и одним из важнейших профессиональных открытий 2021 года. Он очень здорово держал энергетическую составляющую процесса съемок. Заходить в съемочный процесс на такую дистанцию непросто, это как принять участие в марафоне. Для примера: серьезное, подробное и глубокое кино можно снять за 20–30 смен, работа над вторым сезоном "Триггера" заняла более 100 смен. Игорю удавалось на протяжении всего срока сохранять свежее отношение к каждому новому дню.
Кроме того, к моменту запуска второго сезона сериал уже зарекомендовал себя и среди зрителей, и среди профессиональной аудитории. Я отдаю должное смелости Игоря, который подошел к работе со своим видением ритма, драматургии, существования героев в пространстве. У него есть баланс между рефлексией, сомнениями относительно того, что он делает, и дурачеством.
На площадке было очень весело, несмотря на то, что мы часто снимали в очень тяжелых условиях, у нас была возможность подурачиться в той или иной сцене, была возможность импровизировать. Игорь — важное прибавление в нашем творческом семействе
— В 2020 году вы говорили, что после съемок "Триггера" ушли из театра. Может быть, уже есть планы вернуться?
— Не скажу, что только "Триггер" повлиял на мое решение, но стал основательной базой для этого. Я пришел к такому этапу, но я не закрываю для себя эту дверь. Я люблю театр и понимаю, что он приносит актеру, просто сейчас, когда у меня появилось двое детей, мне сложно находить мотивацию для театрального творчества. Должна быть очень мощная идея, которая оправдает мое отсутствие перед детьми и передо мною самим. Если я пойму, что мысль, заложенная в спектакле, актуальна, что об этом интересно говорить, то я, конечно, пойду на сцену. Пока в мое пространство такие идеи не проникают. Посмотрим.
— Какие еще проекты с вашим участием ждут зрителей в 2022 году?
— Хочется верить, что в 2022 году выйдет сериал "Спойлер", который снимался год назад. На мой взгляд, это важнейший проект в пространстве онлайн-кинотеатров. Сложно сказать, по каким причинам происходит задержка, но надеюсь, что зрители его увидят. Он для меня дорог — и по тематике, которая очень любопытна, и по персонажу, который получился совершенно непохожим на Стрелецкого. В уходящем году я снялся в пилоте прекрасного сериала, пока не буду говорить, как он называется. Там тоже получился герой, который мне очень близок. Пока это все, что я могу сказать.
— Пандемия сильно отразилась на мировом кинематографе, люди стали реже ходить в кино, больше смотреть сериалы. Как вам кажется, станут ли кинотеатры в ближайшем будущем местом исключительно больших зрительских фильмов, а авторское кино уйдет на видеосервисы?
— Думаю, все равно будет баланс. Просто сейчас маятник пошатнулся в одну сторону, потом он пошатнется в другую. Да, сейчас онлайн-пространство дало очень большие возможности для просмотра фильмов, но останутся люди, которые будут поддерживать интерес к авторскому кино на больших экранах. В этом есть определенный момент удовольствия, когда тебя не отвлекает кипящий чайник на плите и ты полностью погружен в происходящее на экране. Кинотеатры, на мой взгляд, не уйдут в прошлое, интерес зрителя будет сохраняться как к мейнстримному кино, к блокбастерам, так и к сложному психологическому исследованию человеческих историй в авторских картинах.