Международный фестиваль ландшафтных объектов "Архстояние", который с 29 по 31 июля традиционно пройдет в арт-парке "Никола-Ленивец" в Калужской области, будет посвящен обретению опоры и надежды в постоянно меняющемся мире. Его тема сформулирована так: "Счастье есть?" В преддверии смотра его основатель художник Николай Полисский рассказал ТАСС о том, как фестиваль поддерживает начинающих художников, зачем "Архстояние" молодежи и почему искусство может улучшить качество жизни.
— Весной ряд фестивалей объявил о переносе. "Архстояние" состоится в этом году. Как вы считаете, почему этот фестиваль важен и нужен?
— Для меня вообще удивительно, почему к нам едет молодежь. Радостно, но очень удивительно. Думаю, что какие-то струны задеты. То есть мы нашли баланс с живой природой, от которой человек городской оторван.
Современный человек, молодой, — он ведь подзамученный немножко интенсивностью жизни этой бешеной. А у нас это все ненатужно, легко. Здесь чувствуешь себя свободным и в то же время принадлежащим к чему-то высокому
А природа — такой океан. Естественной жизнью обволакивает, охлаждает ветерком. Ну я только поэтически могу это объяснить.
— Много ли людей приезжают на "Архстояние" из других городов и стран?
— К нам приезжают люди со всего мира, которые интересуются таким странным явлением, как Никола-Ленивец. Сейчас в основном, конечно, это наши. Но думаю, что потихонечку будут возвращаться люди из других стран. Я вспоминаю случай, когда местный житель выходит из магазина и попадает в абсолютную франкофонию. То есть стоит толпа из человек 15 французов с русскими, говорят на французском языке. Можно подумать, что телепортировался в другой мир. Прежде всего, приезжали архитекторы из Европы, Южной Америки, Японии. Один японский исследователь был у нас раза четыре, наверно.
— Как изменился фестиваль за свою 16-летнюю историю?
— Он, конечно, развивается, но я не особенно верю в движение к большей вершине. Потому что искусство само по себе — ровные вершины: чуть больше, чуть меньше. Не может быть такого, что лезем как на Джомолунгму (высочайшая точка Земли — прим. ТАСС). Каждый фестиваль — это своя вершина. И это мне кажется более правильным.
— Вы были членом жюри открытого конкурса фестиваля. Чем лично вы руководствовались при отборе работ? Можно ли назвать подходы победителей к выполнению задачи неординарными?
— Я думаю, что, конечно, возможно. Хотя я очень привередливый. Для меня это вообще мой авторский проект, и всякое внедрение чего-то другого для меня очень болезненно. Спросите любого художника, он вам именно это и скажет. Но я понимаю разницу между всеобщим и глубоко личным. Когда стоял вопрос в 2005 году, делать ли фестиваль, придумывать его или оставить это все как свою личную художественную мастерскую, конечно, я выбрал всеобщий уровень, потому что это широко. Это интереснее. Что касается выбора работ — мне важно, чтобы авторы уважали это место.
Когда человек внедряется в природу, главная его задача — не навредить. Художник должен проявить себя, не нарушая своим эго общие законы места. Когда ты приезжаешь куда-то, на тебя смотрят как на чужака. Поэтому ты должен договориться и с природой, чтобы это не вызывало отвращения у социума, и с социумом, который, собственно говоря, знает свои земли и не хочет ничего противоречащего природе
Но всем хочется, чтобы сделали что-то интересное. Баланс — для меня очень важно его сохранить. То есть сделать красивое, интересное, но не разрушающее мира и его совершенства.
— Поддерживаете ли вы связь с победителями опен-колов прошлых лет? Вы не рассматривали идею создать нечто совместное с кем-то из них?
— Я думаю, что они как-то сами должны проявляться. Если художник или архитектор попадает к нам — а попадает он все-таки по-честному, нам важно, что он придумал, — и его идея не единоразовая, а заслуживает дальнейшего творчества, то мы его не отпустим. Каждый год мы снова ищем человека, который даст что-то новое для Никола-Ленивца. Все авторы, вышедшие отсюда, они действительно поднимают свой авторитет и уже идут по миру широкими шагами. Ну, кто достоин. То есть мы скорее стартовая площадка — не занимаемся сильно продвижением, но даем возможность сделать первые шаги. А дальше они уже сами должны грести. Никола-Ленивец — авторитетное место. И если автор хорошо себя проявил, то его заметят. Хотя жизнь — сложная штука.
— А вы участвуете в подготовке программы фестиваля? Может быть, к вам обращаются за советами?
— Я, честно вам скажу, доверяю своей молодежи, команде парка. Она не любит, когда им менторским тоном советуют, поэтому я не настаиваю. Если им надо о чем-то меня спросить, они спрашивают, а так… Пускай привыкают руководить этим процессом. То есть я не выступаю в роли тирана. Но если вижу неприятное, стараюсь им об этом сказать.
— Никола-Ленивец давно стал местом притяжения творческих людей. Кроме "Архстояния" как арт-парк помогает им заявить о себе? Планируется ли проводить какие-либо еще конкурсы или фестивали на его территории?
— Никола-Ленивец все-таки не такой большой, мы не можем густо-густо арт-объекты расставить. Это не музей, когда на стенке висит много разных произведений. Поэтому я думаю, что надо делать это очень аккуратно. Может быть, придумаем еще что-то. Но это должно быть органично. Если начнется бесконечная гонка, то будет все мелькать. А я не люблю этого мелькания и суеты. Нравится, что можно посмотреть вдаль, насладиться, прочувствовать.
— Раньше вы занимались преимущественно пейзажной живописью. Не думали вернуться к этому направлению?
— К картинам, наверно, нет, потому что я не вижу, что я могу сейчас сделать в живописи. Но вот цветная серия маячит, трудно очень идет. "Угруан" (арт-объект, который начали возводить в парке в 2019 году — прим. ТАСС) — большой проект, который мы очень долго кропотливо делаем, — близится уже к финалу. Может быть, и в городе мне удастся, как я называю, такая живопись в полный рост. Она размером либо с большую скульптуру, либо почти архитектурных размеров. И это цветной пиксель, жизнь цвета. Я лет на 20 бросил эту живопись. А вот теперь хочу себя-живописца с нынешним собой закольцевать и строить именно из цвета, из живописи. Попробую это осуществить. Мне кажется, есть возможности. Сейчас как раз пытаюсь на эту тему придумывать.
— Вас ведь считают основателем русского ленд-арта. Какое развитие это направление получило в России?
— Я думаю, что такой классический ленд-арт доделывают те люди, которые его начинали. А сейчас за рубежом появляется что-то другое, может быть, социальный ленд-арт. Что-то, чему еще нет названия. Это не чистый ленд-арт в историческом смысле. Думаю, что он должен трансформироваться.
Пока жду, когда у нас в России это начнется, потому что у нас огромная страна, много абсолютно свободных мест, которые художники как раз могли бы сделать посещаемыми, развивать за счет фестивалей. А потом там уже с ответственностью можно заводить жизнь.
Искусство должно быть частью хозяйственной деятельности. Оно может помочь развивать территории для жизни людей. Когда я был молодым, я думал, что искусство существует для искусства. А сейчас мне очень нравится идея, что искусство — это, безусловно, часть жизни
Оно помогает жить. Художники должны участвовать в процессе правильного освоения новой экологически чистой жизни.
— Не задумывались ли вы об открытии парков, подобных Никола-Ленивцу, в Сибири или на Дальнем Востоке?
— Мы не имеем таких ресурсов. Нам бы с Никола-Ленивцем разобраться. Это такая сложная тема. Важно, чтобы это не угасало, потому что многие начинали, но не смогли продолжить. А мы вполне держимся и развиваемся. Это само по себе удивительно. Конечно, приятно быть единственными. Но мне кажется, если таких мест будет больше, жизнь станет богаче и интереснее. И я бы этого хотел. Но для этого нужны усилия многих людей, особенно тех, что там живут.
— А вас привлекают эти территории в качестве пространств для претворения в жизнь ваших творческих задумок?
— Конечно. Россия — огромная страна с красивейшей природой. Пустая во многом. Например, промышленность, которая была в предыдущую эпоху, уходит. Уже появляются более чистые производства. Пермь, Новосибирск, Томск и другие наши города промышленные — там много заводов, которые уже не нужны, и с ними тоже надо что-то делать. Художники в них проводят биеннале, например. Я вот и во Франции видел такие опыты. Когда творческие люди попадают на заводы, они в состоянии привести их в эстетический вид, просто нужно дать им эту возможность.
— А что нужно знать и уметь для того, чтобы создавать работы в направлении ленд-арт? На какие подводные камни можно наткнуться при создании такого рода произведений? С какими сложностями сталкивались вы?
— Сложности есть, но они все преодолимые. Как я действую? В Никола-Ленивце я более или менее все знаю. Все время нахожу себе новые материалы, потому что я вижу, что там растет, что можно взять от природы. Я использую кусты, которые быстро себя восстанавливают. Они буквально через несколько лет воспроизводятся в лучшем виде. Художник должен знать свой участок земли и свой материал. Архитекторы используют в основном то, что производит промышленность. И мне трудно порой уговорить их на что-то другое. Но когда знаешь, что природа может тебе дать бесплатно, тогда тебе легче.
Ты должен по разным параметрам понять, что нужно на этом месте, чтобы, во-первых, его не испортить, а во-вторых, придать ему большую значимость, чтобы туда пошли люди. Чтобы увидели всю окружающую красоту, чтобы твоя вещь помогала им смотреть на все остальное. Я убежден, что каждый может преодолеть какие-то трудности. Ну а подводные камни постоянно встречаются — их откинул ногой и дальше пошел.
— Расскажите, над чем еще сейчас работаете?
— Мы сейчас заканчиваем в Переделкино достаточно большой проект в городке писателей, который пытаются вернуть к жизни после советского упадка. Там погибли большие деревья, а мы поставили наши скульптуры. Сейчас они должны там прижиться. Гости, которые туда приходят, находятся в процессе оценки того, что мы сделали. Очень волнующе это все.
— Вы говорите "мы", имея в виду артель "Никола-Ленивецкие промыслы"?
— Конечно. Своих помощников, компаньонов, без которых я не смог бы ничего сделать. Это больше чем просто работа. Они многое очень знают. Без этого знания я бы, наверно, сам не справился.
— А состав команды как-то меняется или он стабилен?
— Конечно, меняется, потому что я не настаиваю, чтобы они становились художниками. Художник — это же не профессия, это образ жизни. Заставлять других людей — у меня нет такого права. Но люди, которые попадают ко мне, они должны, конечно, все равно видеть и делать нечто большее, чем простую работу. Хотя часто они делают как раз простую работу, которая им знакома. Часть из них работает самостоятельно, то есть я им какие-то участки доверяю абсолютно, и они делают это хорошо.
— Какое значение, на ваш взгляд, арт-парк "Никола-Ленивец" имеет для местных жителей?
— Если бы его не было, жизнь была бы другой. Какой — не знаю. Люди бы, наверно, уехали. Мы даем работу всем, кто там живет. Даже из Калуги приезжают нужные нам специалисты. Значит, для развития жизни на этой территории мы имеем какое-то значение. Понятно, что не идет речи о безумных деньгах, которые обычно меняют что-то. Но, во всяком случае, жизнь полноценная существует именно благодаря деятельности парка и фестиваля.
— Откуда художники берут средства для реализации проектов? Краудфандинг?
— Да, конечно. Наш парк такой один, нам, в принципе, гранты дают, нас любят эксперты. В этом году, например, мы представим два новых арт-объета: "Мавзолей мечты" от Тотана Кузембаева и "Аквариум" от Сергея Шеховцова. Оба проекта появились благодаря культурному меценатству. Проект Сергея Шеховцова реализован при поддержке Музея AZ и его гендиректора Наталии Опалевой, а проект Тотана Кузембаева — попечителя арт-парка Петра Авена. А все остальное — это люди, которые покупают билеты, приезжают жить в наших скромных гостиницах и домах. Все эти деньги идут потом частично на искусство, частично — на улучшение качества жизни для тех же гостей.
Безусловно, художники в состоянии сами зарабатывать. Это сложный процесс, но к этому надо идти, потому что по-другому я себе не представляю. Без творческой инициативы все будет сложнее. Чем раньше людям отдадут землю в творческое пользование, тем красивее и богаче будет наша страна
— Как, на ваш взгляд, российское общество воспринимает ленд-арт? Востребован ли он?
— Начинает понимать лучше. В Никола-Ленивце все понятно. Все, что мы делаем, люди хорошо воспринимают, но когда ты попадаешь особенно в городскую среду, там с этим сложнее. Молодежь, кстати, почти всегда радуется, когда видит художника на улице. Просто художников на улицах никогда не было. В советское время их боялись: "Что он там натворит?" Не надо бояться. Тогда люди начнут к этому привыкать и увидят, что это делает их жизнь богаче. Художники на улицах очень нужны.
— Что вдохновляет вас?
— Трудно назвать что-то одно. Я как-то случайно на все это дело вышел. В жизни готовишься к одному, а потом что-то видишь, и важно этот момент не упустить, каким бы парадоксальным это ни казалось. Ну вот с чего все началось? Я попросил местных мужиков слепить мне армию снеговиков. Что это за бред с точки зрения классического художника? Я тогда себя понял, преломил и пошел в другом направлении. Казалось бы, снеговиков каждый день зимой дети лепят. Поставленные в особую ситуацию, они стали началом жизни для меня. Я полностью убедился, что я на правильном пути. Этот росток мог засохнуть, если бы меня не поддержали разные люди. Я укреплялся в этой уверенности. Надо доверять себе, своему зрению. Верить в себя и что-то новое все время искать. И конечно, поддержка других тоже очень важна.
Беседовала Маргарита Баранова