Мария Ласицкене: буду до конца отстаивать свое право выступить на Олимпиаде в Париже

В интервью ТАСС олимпийская чемпионка в прыжках в высоту Мария Ласицкене, которая 27 августа стала победительницей легкоатлетического турнира Спартакиады, рассказала о своей решимости отстоять право стартовать на Играх 2024 года в Париже и о своем отношении к вернувшемуся в спорт после дисквалификации Данилу Лысенко.

— Постолимпийский год выдался для вас непростым?

— Это правда, он действительно оказался для меня тяжелым. Было много неприятных моментов, переживаний, которые совершенно не связаны со спортом. Но мы вместе с моим тренером Геннадием Гариковичем [Габриляном] сумели сделать даже в таких условиях очень многое, и на самых главных стартах сезона я показала достойные результаты.

Это меня очень радует, но в то же время я не буду говорить, что недовольна остальными стартами. Все они были важными и привели в итоге к прыжкам на два метра и выше на чемпионате России и Спартакиаде. Но мы выступали только в России, поэтому я не могу назвать прошедший сезон полноценным и достойным в сложившихся обстоятельствах.

— Можно ли этот прошедший сезон назвать самым тяжелым в вашей карьере? Или с 2016 годом, когда вас не пустили на Олимпиаду в Рио-де-Жанейро, ничто не сравнится?

— Шесть лет спустя я не могу сказать, что сезон-2016 был самым трудным испытанием в моей спортивной жизни. Все-таки тогда я была только в начале большого пути, мне было не так много лет, как сейчас (улыбается). Поэтому у меня были другие мысли и другие надежды. В тот момент я не верила, что нас, не причастных к допинговому скандалу спортсменов, могут так жестоко наказать.

А теперь, имея столько пропущенных крупных стартов за семь сезонов и понимая ситуацию, когда уставы федераций или правила в любой момент могут поменять только потому, что ты из России, выступать было гораздо тяжелее, чем когда-либо. Чем ты взрослее, тем больше тебя эта несправедливость угнетает. Сезон-2022 еще более тяжел от осознания того, что в мире в целом сейчас происходит. Повторюсь, было много не связанных с подготовкой моментов, которые выбивали меня из колеи. Но это, конечно, не сравнится с тем, в какой ситуации оказались в последние полгода украинские прыгуньи в высоту.

— Если бы была возможность перенестись в ноябрь 2015 года, когда сборной России по легкой атлетике закрыли дорогу на международные старты, как оказалось, на уже долгие семь лет, действовали ли бы вы тогда как-то по-другому? Может, стали бы активнее защищать свои права? Или задумались бы о переезде в другую страну?

— Очень сложный вопрос. Но сразу без раздумий могу сказать, что вариант о смене гражданства мною бы тогда не рассматривался. Мне кажется, я не пошла бы на такой шаг, если бы мне поступило подобное предложение в тот период. Наверное, я бы сразу сама, а не коллективно, как это сделала ВФЛА (Всероссийская федерация легкой атлетики), пошла в суд и постаралась бы как-то отстоять свое личное право выступать. Право спортсмена, с которым так несправедливо обошлись и лишили возможности на пике карьеры соревноваться с сильнейшими соперницами из-за рубежа на самых престижных международных стартах — Олимпиадах, чемпионатах мира и Европы.

Но в 2016–2017 годах я вообще была уверена в том, что у нас есть знающие люди, которые не оставят легкоатлетов в беде и будут отстаивать наши права до победного конца. Даже в 2019 году я еще немного доверяла нашему спортивному руководству, которое меня успокаивало и говорило: "Маша, нет повода для переживаний, все будет хорошо". И только потом я окончательно увидела, что у наших спортивных чиновников нет ни действенных рычагов для защиты своих спортсменов, ни понимания, как эти проблемы решать. В итоге то, что нам в 2017 году предложили нейтральный статус, и то, что мы, не раздумывая, согласились на него, оказалось единственной возможностью хоть где-то выступить. 

— Выходит, российские легкоатлеты смиренно должны были пройти эти испытания?

— Нет. Это все неправильно, большинство наших спортсменов не заслужили подобной участи.

— Вы очень часто в разговоре с журналистами критикуете ВФЛА, Министерство спорта России и Олимпийский комитет России. Бывало ли такое, что кто-то из подвергшихся критике связывался с вами и просил объяснений?

— Нет, такого никогда не было. Но то, что я говорю на протяжении многих лет, — это же не пустые слова. Я пыталась не раз предостеречь от неправильных шагов и глав ВФЛА, и министров спорта, но они в итоге делали эти шаги и приводили нашу легкую атлетику в еще более сложную ситуацию. А сознаваться в собственных ошибках мало кто умеет. Всегда проще сказать в СМИ, что Ласицкене многого не знает или что это не наша зона ответственности.

— Но объектами вашей критики все эти годы были не только российские чиновники. В июне вами было написано открытое письмо президенту Международного олимпийского комитета (МОК) Томасу Баху…

— На которое так и не был получен ответ (улыбается). Но я изначально понимала, что его не будет, потому что ранее руководство МОК свою официальную позицию уже не раз выражало. Но мне было важно самой высказаться на эту тему и заметить, что Бах подменяет понятия и противоречит порой сам себе. Никто не может лишать спортсменов права реализовывать себя, и введенные после настоятельных рекомендаций МОК ограничения в отношении россиян и белорусов лишь ухудшили и без того тяжелую ситуацию. Думаю, что теперь Баху просто придется продлевать свои рекомендации, так как достойного выхода из этой истории для него не существует. Проще будет делать вид, что нас, российских и белорусских спортсменов, не было и нет.      

— Главным официальным лицом церемонии награждения призеров Олимпийских игр в Токио в женских прыжках в высоту был глава НОК Украины Сергей Бубка, который, как я видел тогда с трибуны, вышел на арену с каменным лицом, испытывая вполне понятное разочарование от того, что первое место заняла не одна из фавориток турнира украинка Ярослава Магучих. Но то, с какой холодностью, без единой улыбки на лице он поздравил чемпионку Олимпиады, вас не покоробило?

— А было именно так? Если честно, тогда я была настолько счастлива и вымотана эмоционально, что не видела ничьих эмоций. Я была очень благодарна тому дню за то, что это произошло. И очень символично, что из-за ковидных ограничений я сама надевала себе медаль на шею. И что гимн российской команды звучал на олимпийском стадионе последним. Президент World Athletics (Международная федерация легкоатлетических ассоциаций) Себастьян Коу тоже присутствовал на этом награждении и все прекрасно видел.

Я наслаждалась тем моментом, зная, что на стадионе находятся и мой супруг, и мой тренер, и никак не анализировала то, что происходило вокруг. Но в подтрибунном помещении Сергей Назарович [Бубка] меня поздравил, и этого, думаю, было достаточно.

— Вас стали меньше проверять на допинг представители международной федерации после того, как авиасообщение с Европой серьезно осложнилось?

— Не уверена, что тестирование значительно уменьшилось. За восемь месяцев этого года у меня шесть тестов. Во внесоревновательный период ко мне приходят "международники" по запросу AIU (Независимой организации по борьбе с допингом в легкой атлетике). Причем у них сейчас установка приходить вне указанного мной в ADAMS (система антидопингового администрирования и менеджмента). Некий элемент неожиданности. На российских турнирах тесты берет РУСАДА (Российское антидопинговое агентство). Так что в этом плане, к счастью, жизнь не особо изменилась.  

— Как вы считаете, за семь прошедших лет российский спорт высших достижений стал более непримирим к допингу?

— Мне на этот счет как раз супруг на днях показал комментарий в одной из соцсетей ВФЛА под видео с моим прыжком на 2,01 м. Там один из российских бегунов, пойманных на допинге, посоветовал мне уйти на пенсию, пока я еще держу некий уровень. И он тосковал по тем временам, когда наши летали выше, бегали быстрее. Думаю, что вы понимаете, о каких временах идет речь…  

Мне все-таки очень хочется верить, что эти семь лет не прошли зря. Что люди стали больше задумываться о том, что они делают. Я знаю, что есть спортсмены, которые триста раз проверят самое простое, казалось бы, лекарство на наличие в них запрещенных веществ. И это правильно. Думаю, что в целом спортсмены стали внимательнее. Проводится очень много образовательных мероприятий, и хочется верить, что это все не зря. Но опять же, большая страна — большие проблемы. Огромное количество регионов и большое число спортсменов, так что дисквалификации были и будут. Надеюсь, что сейчас хотя бы немного поменялось и отношение к таким нарушителям. Каждый атлет должен осознавать, чем для него обернется употребление допинга.

— Согласен, российское спортивное сообщество сейчас более непримиримо к допингу, чем это было семь лет назад. Но не коробят ли вас случаи, когда бывшие "допингеры" после завершения карьер остаются в той ли иной мере причастными к российскому спорту, находясь на серьезных постах в различных государственных и общественных организациях?

— Мне сложно об этом говорить, потому что я не могу выносить объективную оценку правильности подобных назначений, так как являюсь своего рода пострадавшей стороной. Поэтому не могу брать на себя функции судьи. Есть организации, которых это должно больше заботить, чем меня. Всегда найдется тот, кто скажет, что все эти люди отбыли дисквалификации и понесли наказание за свои допинговые истории. Наше законодательство не запрещает им находиться на этих постах, как я понимаю. И если руководители местных министерств и других организаций считают, что привлечение таких людей допустимо, значит, они уверены, что такие люди могут принести больше пользы делу, чем вреда. 

Опять же, не каждый спортсмен, отбывший дисквалификацию, считает себя причастным к тому, что сейчас происходит в российском спорте. Не до всех дошло, что капля камень точит, и мы пришли к тому, что сейчас есть целое поколение наших легкоатлетов, которые не знают, что такое — выступать на международных стартах под флагом России. Мы потеряли невероятное количество молодых спортсменов, и это страшно.

— Одним из тех, кто недавно вернулся в спорт после длительной дисквалификации, является прыгун в высоту Данил Лысенко, с которым вам вместе довелось выступать не на одном международном старте и из-за чьего допингового нарушения вы фактически пропустили полтора сезона. Как вы относитесь к Данилу сейчас?

— Мы не особо общались и дружили и до этих событий, но я с ним здороваюсь при встрече. Я не из тех, кто может держать в себе злобу на других. У меня голова слишком занята иными вещами, чтобы еще помнить, на кого мне нужно обязательно злиться и то, кто как себя вел и что сделал. Я понимаю, как сильно повлияла история с Даней на всю нашу легкую атлетику и на нас всех лично. Но я не в силах сохранять в себе злость к нему и постоянно вспоминать о том, что он сделал, при личной встрече.

Сейчас можно много говорить о том, кто был тогда рядом с Даней, кто ему подсказывал. И естественно, остается вопрос, почему он тогда не нашел в себе смелости отвечать за свои поступки сам и принимать самостоятельные решения. Опять же, он отсидел свои четыре года, он в отличной форме. Искренне или неискренне он извинился, это уже останется с ним.

Главное, чтобы Данил сделал выводы, так как его имя уже стало нарицательным. Его случай все знают. И это должно послужить хорошим уроком и напоминанием другим спортсменам. Будьте, пожалуйста, внимательны и более ответственны, так как любой ваш неправильный шаг может повлиять не только на вас.

— В январе 2021 года, понимая, что участие в Олимпийских играх в Токио из-за дела Лысенко и всех вытекающих из него последствий находится под серьезной угрозой, вы обратились в Спортивный арбитражный суд с иском к World Athletics. Если ваша поездка на Игры-2024 в Париже также окажется под большим вопросом, допускаете ли вы, что опять пойдете искать правду в суде?

— Да, я буду до конца отстаивать свое право выступать на Олимпийских играх. Если для этого нужно будет снова пойти в суд, мы пойдем.

— А если вам скажут незадолго до Олимпиады в Париже, что ни один российский спортсмен из-за санкций не примет в ней участие, то в этот же ужасный день вы примете решение завершить карьеру в спорте?

— Я думаю, что даже в таком случае сезон-2024 допрыгаю до конца, а что будет дальше… В сегодняшнем мире нельзя ничего планировать даже на завтра. Но до конца 2024 года я все равно должна буду прыгать, несмотря ни на что. А там по настроению решу.

— Испытываете ли вы сейчас проблемы с экипировкой после ухода c рынка из-за санкций компании Nike, с которой долгое время сотрудничали?

— Мне очень важно, чтобы у меня шиповки были определенной модели. Недавно я посмотрела на свои нынешние шиповки и поняла, что это моя последняя пара из последней коллекции. Но у меня в запасах есть шиповки этой же модели, выпущенные в прошлых сезонах. Так что это не проблема, и я смогу прыгать и в них абсолютно точно. Но я надеюсь, что Nike все-таки вспомнит, что в России остались спортсмены и нам нужна современная экипировка. Будем думать с менеджером, как получить ее.

Самое главное для меня, повторюсь, — это шиповки. Причем я весь сезон прыгаю в одной паре. Но некоторые спортсмены меняют их каждые два месяца, потому что обувь очень быстро приходит в негодность. Ну и я уже третий год прыгаю на соревнованиях в одной и той же форме чемпионки мира 2019 года. Я вчера на нее посмотрела, в одном месте все уже в дырках от булавок. И дырки становятся все больше. А сейчас вышла уже новая форма, которую я, олимпийская чемпионка, даже ни разу не видела.

Хотя, конечно, по большому счету это все мелочи. И если бы вы меня не спросили об этом, то я бы и не вспомнила. Недостаток экипировки по мне абсолютно не бьет. Просто Nikе в соответствии с договоренностями должен поставлять мне форму, но сейчас договоренности много где не работают. А сама компания, как мне кажется, не хочет немного постараться, чтобы до нас эта форма дошла.

— На этой неделе стартовал теннисный US Open, где российским спортсменам разрешено выступать в нейтральном статусе, в отличие от других видов спорта. Настроены ли вы смотреть этот турнир и будете ли за кого-то из россиян сопереживать особенно?

— Конечно, я смотрю, а мой супруг Владас — комментирует. Болею за каждого россиянина. Несмотря ни на что, все знают, что они наши ребята, которым сейчас нелегко. Даниил Медведев защищает свой титул и ему еще надо удержаться на первой строчке мирового рейтинга. Думаю, что все в России будут за него болеть и поддерживать. Как и за Карена Хачанова, Андрея Рублева и за всех наших девочек. Сейчас я в отпуске, так что могу смотреть все спортивные соревнования, не отрываясь. Нашим теннисистам и теннисисткам желаю удачи. Пусть они знают, что мы с ними.

— В феврале вы болели за российских спортсменов на зимних Играх в Пекине, одной из участниц которых была фигуристка Камила Валиева. РУСАДА недавно заявило, что в скором времени завершит расследование обстоятельств нарушения спортсменкой антидопинговых правил. Есть ли у вас опасение, что Камилу и остальных наших спортсменов могут в итоге лишить золота командного турнира Олимпиады-2022?

— Такое возможно, и это может стать для всей команды большим ударом. Но это будет очередным напоминанием того, что каждый спортсмен несет ответственность не только за себя, но и за свое окружение, своих товарищей по команде. Ответственность также должны разделить те, кто был рядом со спортсменкой и вел ее к Олимпийским играм. А мои ожидания не должны быть кому-то интересны. Есть факт, по которому РУСАДА ведет расследование. И самое главное, чтобы из этой истории были сделаны выводы.

— Сейчас российский спорт получает достаточно серьезные деньги опосредованно от букмекерских контор, а те с помощью навязчивой рекламы вынуждают делать ставки все больше народу, часть которого страдает от игровой зависимости. Это нормально, когда нездоровый азарт одних российских граждан является источником финансирования профессионального занятия спортом других?  От табачной и алкогольной зависимости народ давно берегут, запрещая рекламировать эти товары, а от игровой, видимо, еще не пришло время?

— Честно вам скажу, деньги в жизни даются настолько тяжело, что лично я никогда не сделаю ставку на то или иное спортивное событие. Но каждый взрослый человек должен сам решать, что он хочет сделать со своими деньгами. Естественно, в рамках закона. Навязывать свою позицию никому не хочу. Да, букмекерские компании становятся титульными спонсорами тех или иных спортивных соревнований, так как в этом бизнесе крутятся миллионы и даже миллиарды рублей.

Например, ВФЛА призовые на серию "Королева российского спорта" сделала как раз из букмекерских отчислений, положенных спортивным федерациям. Наверное, сейчас наше государство пока не видит иной возможности увеличить финансирование спорта. Эта тема очень непростая, но на данный момент законы страны все это позволяют. А что будет дальше, никто не знает.