Детский омбудсмен ДНР: за убийство ребенка полагается самое страшное наказание

День памяти детей — жертв войны в Донбассе установлен 27 июля. Ровно 10 лет назад сразу четыре ребенка стали жертвами украинского удара по Горловке, еще двое пострадали. Сегодня общее число погибших от агрессии Киева детей в ДНР — 282, раненых — 758. Некоторые жертвы до сих пор не опознаны, а среди выживших каждый 13-й стал инвалидом. Во всех случаях судьба семей изменилась бесповоротно. Дети с инвалидностью вынуждены проходить упорную реабилитацию и вести ежедневную борьбу за качество жизни. О том, как любовь помогает выжить, о человеческом подвиге и единении страны в помощи пострадавшим рассказала в интервью ТАСС советник главы ДНР по правам ребенка Элеонора Федоренко.

— Элеонора Михайловна, сколько детей погибли с 2014-го от агрессии Киева? Сколько с начала этого года?

— Первым погибшим на территории ДНР ребенком стал Владислав Кравченко, который погиб во время авиаудара в районе железнодорожного вокзала в Донецке. Всего на сегодня у нас 282 погибших ребенка, из них за текущий год — пять детей. Кроме того, в общей цифре есть еще более ужасающая статистика: 18 семей, где погибли несколько членов семьи, а есть случаи, когда погибла вся семья — мама, папа, дети. Из-за одного преступного удара нет целой семьи. Когда ты понимаешь, осознаешь это, то становится нестерпимо больно. Когда заходишь в наши освобожденные города и слышишь свидетельства местных жителей, насколько недобры украинские формирования, об их преступных действиях в отношении мирного населения, оскорбительных выражениях, в том числе в отношении детей. Это все — преступления.

Кроме того, 49 детей из числа погибших не успели даже пойти в школу. Я могу назвать и другую цифру: 62 ребенка погибли, не увидев ни одного мирного дня в своей жизни. 91 ребенок, который был рожден с 2014 года, не видел и дня мирного неба над головой и получил ранения по воле украинских карателей.

— А сколько всего детей ранены из-за украинской агрессии? Многие ли из них стали инвалидами?

— За весь период 758 деток получили ранения — ужасная цифра. Каждый 13-й ребенок получил увечья, приведшие к инвалидности. Понимание лишь только этой цифры заставляет ужаснуться, ведь это совершенно другая жизнь для всей семьи. Преступный предательский удар — и все, жизнь всей семьи и самого ребенка стала другой.

— Какая поддержка оказывается таким ребятам? Какая помощь нужна этим семьям в первую очередь?

— Самые частые обращения за текущий год касаются медицинской части, включая обследования и лекарственное обеспечение. Таких обращений было более 60. Далее идет оздоровление и реабилитация. Есть хорошая практика в нашей республике, которая заключается в том, что как только раненому ребенку позволят врачи, то он вместе со всей семьей едет на реабилитационный отдых. Родителям надо не меньше, чем самому ребенку, найти ресурсы, ведь дальше предстоит большая борьба за качество жизни.

Я ранее сказала, что каждый 13-й раненый ребенок стал инвалидом. В случае травматической ампутации вследствие минно-взрывной травмы, а также при травмах, при которых невозможно сохранить конечность, мы делаем все возможное для сохранения качества жизни.

— А как справляются родители? Ведь трудно осознать, что жизнь теперь изменилась.

— По-всякому, я не буду лукавить. Есть семьи, которые даже по прошествии 10 лет остались в 2014-м. Случилась беда, ребенок получил жуткие ранения, он навсегда прикован к инвалидному креслу. Общими усилиями медиков, реабилитологов, добрых людей, потому что это все — огромные деньги, — добились прогресса, а мама сдается. Это непомерно тяжелая работа, тяжелый длительный путь. В такие моменты я бы хотела, чтобы те, кто отдавал преступные приказы на обстрелы, в страшном сне видели этих детей и их мучения. Большее наказание придумать трудно.

— Как мотивировать таких людей?

— В Белоруссии есть пловец, паралимпиец Алексей Талай. Для нас он самый мощный мотиватор. Когда наши мальчишки без ручек, без ножек вместе с ним, он им показывает, что жажда жизни, качество жизни зависят от самого человека.

Есть семьи, где погиб один из родителей, а второй — ранен, один из детей погиб, другой — ранен, еще и дом разрушен. В одной из таких семей беда случилась в 2014-м. Услышали обстрел, мама Света с дочкой Александрой и два Сережи — папа и сын — побежали в укрытие. Когда Света пришла в себя, то поняла, что ранена, а муж и сын погибли на месте, дочка получила тяжелое ранение. Неподалеку тоже случилась беда: погибла мама, остается отец с двумя мальчишками. Спустя время один и второй нашли силы друг друга поддержать. Света, куда бы ни шла, брала этих мальчишек с собой. Более того, у этой пары родился еще малыш. Вот это — история про жизнь.

В Донецке есть памятник детям Донбасса, где мальчик собой закрывает сестричку. Его прототипом стал наш мальчишка из Амвросиевского района, который, когда начался сильный обстрел, закрыл собой сестру. У нее были мелкие ранения, а у него — сильные. Ему тогда было где-то 14 лет. Он повзрослел, выучился, пошел добровольцем защищать Родину. Получил тяжелое ранение. В Москве в госпитале за ним ухаживала девушка-волонтер, и они поженились. Он ее привез сюда, и у них родилась малышка. Вот это — история про жизнь.

— Вокруг этих семей важно создать круг поддержки с нужными специалистами. Это получается?

— Я вернусь к истории с Алексеем Талаем. Когда мы познакомились, я ему сказала: "Леша, вы нужны здесь. Вас должны увидеть эти родители". Ведь когда-то родители Алексея точно так же столкнулись с необходимостью осознать, что дальнейшая их жизнь будет другой. Конечно, я пытаюсь создать такой круг, конечно, я сама приезжаю к семьям, отправляем детей в реабилитационные центры.

День памяти детей — жертв войны в Донбассе — эта дата не случайна, потому что первая массовая гибель детей случилась 27 июля 2014 года в Горловке. Тогда двое деток получили ранения и четверо погибли. Одна из раненых детей — Лизонька, которой на тот момент было всего семь месяцев. Мама с папой вышли на прогулку с дочкой, маленькая Лиза была в коляске. Когда начался обстрел, отец собой интуитивно закрыл ребенка, получив тяжелые ранения, а мама погибла на месте. И этот отец с таким величием растит свою Лизу, несмотря на тяжелые последствия от ранений.

Другая история — Владика Бахаровского. В их семье при обстреле мама погибла на месте, отец получил легкие ранения, а маленький Владик, который еще в школу не пошел, получил тяжелые ранения, приведшие к инвалидности, которая требовала ежедневной работы. Папа каждый день с ним ходил в школу, ждал в коридорах, пока ребенок был на уроках в классе. Это была жизнь ради ребенка, настоящий человеческий подвиг.

— У кого в процессе реабилитации ведущая роль? У самого ребенка, родителя, государства?

— Это консолидация усилий. Я как представитель государства, некоммерческий сектор, люди из разных регионов России. Каждый день — это постоянная борьба, новый вызов, и мы прикладываем все усилия для помощи ребенку в реабилитационном процессе. Я говорила о погибших детях, среди них также есть те, которые требуют работы. Речь идет о неопознанных детях. Например, есть труп ребенка такого-то возраста, останки ребенка. Это до сих пор есть, и это большая работа. И не только моя — это и Следственный комитет, и судмедэкспертиза, и сотрудники МЧС, которые достают эти останки обожженные, обугленные, изувеченные.

— Много ли сейчас остается таких неопознанных детей?

— Мне сложно сейчас сказать, до сегодняшнего дня мы считали, что их 44. Это только на подконтрольной территории ДНР, но каждый день приносит новую информацию. В каких-то случаях мы уже понимаем, кто этот ребенок, и нам удается установить его личность. У нас все сотрудники заняты этой работой, есть папки, это жуткие папки, в которых на каждого ребенка заведено дело, собраны все документы о гибели или ранении. И ты открываешь, читаешь описание дела, и после двух-трех дел остаться равнодушным невозможно — это звенящая, острая боль. Еще хуже, когда у нас сейчас ненайденные дети, пропавшие без вести в результате боевых действий.

— Как выстроена работа с детьми из освобожденных от ВСУ районов ДНР? В частности, по борьбе с идеологическим влиянием киевского режима?

— Здесь скажу о Марии Алексеевне Львовой-Беловой. Ее замечательная программа в рамках Росподрос — смены "Послезавтра". Когда она приехала к нам первый раз, я ей показала группу детей, которую привезла за несколько дней до этого [из Мариуполя]. Это преимущественно были дети старшего школьного возраста, самой младшей была четырехлетняя Светочка. Это те дети, которых оставили опекуны. Тогда Мария Алексеевна придумала смену "Послезавтра" для детей из тех районов, которые мы возвращаем. Это интеграционные смены, которые объединяют наших детей и ребят из других регионов России. Тоже не буду лукавить: были разные казусы, на все это нужно отвечать мягкой силой. Безусловно, это непросто. Украинская сторона четко выкристаллизовала образ врага, оказывая на детскую психику постоянное давление. Поэтому мы расчеловечены, мы даже не люди, мы "колорады". Безусловно, это целенаправленная работа. Есть замечательная фраза: "Если хочешь победить врага — воспитай его ребенка". Там так и действуют.

— Как избавиться от идеологии киевского режима?

— Есть хорошая практика, когда все регионы дают возможность нашим детям приехать. Есть регионы — кураторы наших городов и районов, которые помогают организовать такие путешествия. Дети должны увидеть нашу страну, какая она прекрасная, какая она невероятная и какая она сильная, узнать ее историю. И что Черное море не укры выкопали.

Одна замечательная женщина взяла себе под опеку мариупольского подростка. Спустя время она рассказала историю о том, как ее старшие дети — у нее есть свои мальчишки — учили стих Пушкина. И на строчке "Там русский дух, там Русью пахнет" ее приемный мальчишка, подросток, говорит: "Чего вы врете? Этой строчки в этом стихотворении не было, я же учил это стихотворение". И как объяснить ребенку, что Пушкин эту строчку туда написал, но на Украине решили Пушкина оставить, а фразу убрать. Это же абсурдно. В этом контексте, я считаю, необходимы крепкие государственные программы. Они должны касаться и обучения безопасности в Сети. Та сторона действует самым подлым образом — вербуют наших детей для того, чтобы закладывали взрывчатку. То есть руками детей, которые воевать должны против своих же родителей, одноклассников, соседей. Притом когда ребенок осознает, когда происходит это, он говорит "я не хотел", "я не понимал", "со мной связались", "мне пообещали", "мне рассказывали", иногда запугивают. И проверенные методы: угрозы, запугивания, шантаж, подкуп. Все это идет против наших детей. Поэтому мы должны противостоять этому.

— У нас в регионе есть такие случаи?

— Я отвечу так: такие случаи есть.

— Сколько детей от общего числа сирот устроены в семьи (сколько из них с 2022 года)? Это в основном опека или усыновление?

— С началом спецоперации, когда мы убедились, что враг беспощаден, было принято решение об эвакуации государственных учреждений с детьми. В спешном порядке детки были эвакуированы из интернатов, детских домов, детских социальных центров. В поиске семей для наших детей большую помощь оказала Мария Алексеевна. Были такие семейные группы, в которых девять детей, к примеру. Как их устроить в семью? Ну какая семья готова сразу девятерых принять? Причем зачастую в больших семейных группах есть ребенок-инвалид. То есть, допустим, вот там двое деток с нормой, а ребенок один с ОВЗ. Их нельзя разделять, кроме одного момента, но это совсем тяжелый случай. Вы представьте себе, что такие семьи находились! Мария Алексеевна подключала все регионы, губернаторов. Семьи знакомились с детьми, плакали с двух сторон. И сейчас ты когда смотришь эти семьи, они подросли, они уже совсем другие. Если вы меня спросите, больше ли стало семей, которые асоциальны, — нет. Вот удивительно, что война никак не повлияла на асоциальность семьи. Их не стало больше, но они остались. Иногда случалось так, что двоих детей из таких семей в силу возраста направляли в одно учреждение, а самого маленького — в другое. Иногда братья и сестры не видели друг друга, а теперь они впервые встретились, да еще и попали в одну семью. Это ли не благое дело?

— Сколько детей из ДНР воссоединились с родственниками на Украине и за рубежом с 2022 года? Были ли случаи, когда детей передавали в ДНР?

— В адрес федерального уполномоченного, как и в наш адрес, поступают обращения от граждан, которые желают воссоединиться. Разные случаи могут быть. Это могут быть погибшие родители, а ребенок остался, а семья в каком-то другом субъекте или стране, на Украине в том числе. Никогда, не только за период СВО, а за все 10 лет, мы не препятствовали воссоединению семей. Сейчас этим занимается Мария Алексеевна, а до того, как мы стали частью российского государства, это было указом главы ДНР. Если случалось так, что ребенок остается без родителей, но есть родственники, которые знают, любят, а самое главное — ребенок готов, — если все эти условия соблюдены, безусловно, мы передаем ребенка. Сейчас при поддержке государства Катар Мария Алексеевна ведет эту работу. Пятеро детей с нашей территории переданы на Украину, и один ребенок возвращен к нам. Я думаю, это начало.

Дети — это бесценный дар. Это для семьи, для каждого человека. Ребенок — это продолжение тебя. Мы же живы в наших детях. Для любой страны и для Земли в целом дети — это будущее. За убийство ребенка полагается самое страшное наказание во всех религиях и во всех законах.