Тренер паралимпийцев Ирина Вятчанина: преодоление — мое любимое слово

Ирина Вятчанина зарекомендовала себя в мире мирового плавания как специалист высочайшего класса. Ее учениками являлись призеры Олимпийских игр Аркадий Вятчанин, ее сын, а также Юлия Ефимова. Сегодня тренер работает с паралимпийцами, скоро на старт Паралимпиады в Париже выйдет тренирующийся под ее руководством Артем Павленко. О том, почему она взялась за работу с паралимпийцем, чем отличаются методики подготовки спортсменов и о роли преодоления в своей жизни Вятчанина рассказала в интервью ТАСС.

— Ирина Германовна, вы стали работать с Артемом Павленко, который в 2012 году был серебряным призером Игр в Лондоне. Насколько ему после такого перерыва сложно психологически возвращаться в борьбу? Насколько вам было трудно за эту работу взяться?

— Тогда ему было 22, сейчас — 34. Мы два года назад начали с ним работать. Он решил попытать счастья и попробовать другую работу, другую методику, чтобы испытать себя, узнать свой резерв возможностей и в этом возрасте. Я, в свою очередь, начав с ним работать, приняла это как профессиональный вызов — возрастной спортсмен, категория ЛИН (спортсмены с интеллектуальными нарушениями — прим. ТАСС). С людьми с ограниченными возможностями я раньше никогда не работала, но мне это было интересно. И сейчас интересно, что мы сможем сделать, какие результаты показать, насколько можно еще сдвинуться вперед, есть ли резон и возможности к следующим Играм готовиться, отбираться и выступать?

— С кем-то кроме Павленко работаете?

— С Артемом Гладышевым, призером чемпионата мира по юниорам. Тоже в категории ЛИН, ему будет 18 лет 10 сентября. Надеюсь, на следующие Игры мы поедем более широким представительством.

— Методики работы с обычными спортсменами и пловцами-паралимпийцами сильно отличаются?

— Очень. У спортсменов категории ЛИН имеются свои особенности, и они не только психологические. Физические данные ограничивают их возможность показывать результаты наравне со здоровыми спортсменами. Мешает в первую очередь гипертонус определенных мышц. У всех он разный, но чаще всего это связано с нижними конечностями и, естественно, восстановительными процессами. У них они совсем по-другому происходят.

Работу с такими спортсменами можно с полной уверенностью назвать ювелирной. Если ты с обычным пловцом стараешься не переработать, не перегрузить его, то здесь ты этого боишься вдвойне. Здесь надо понимать — либо спортсмена тормозит его физическое, функциональное состояние, или это тот тормоз, который в голове, и надо его ломать.

— То есть прошло 12 лет, а результат улучшился?

— В Лондоне результат на 100 м у Артема был 1 мин. 0,838 сек. Сейчас у него результат 1,06. Он же не был в стороне все эти годы, он тренировался, работал. И чтобы дернуть результаты вверх, он пришел к решению поменять тренера, поменять методику. И менять надо было очень многое. В первую очередь то, что было недоработано в молодости, в юности, — это и гибкость, и подвижность, и развитие координационных качеств. Сейчас в свои 33–34 года он как раз над этим очень упорно работает и понимает, что без развития гибкой подвижности тазобедренного, коленного, голеностопного сустава, который у него особенно отстает, как и плечевой пояс, не сдвинуться. Мы очень много работали с техникой.

Сейчас мировой рекорд — 1,03. Скорости выросли очень. Я не видела этих спортсменов воочию, потому что, к сожалению, на международное соревнование я выехала с Артемом лишь один раз — в Лимож. Но все равно посмотреть, как плывут спортсмены, которые имеют 1,5 или 1,6 сек., увидеть их технику, за счет чего они это делают, было бы, конечно, важно.

Очень важен сам старт, его техника. С начала дистанции она должна быть максимально эффективной при минимальных физических затратах. Это очень сложно сделать с такими спортсменами — у них замедлена реакция, прыжковые возможности снижены. А из этого и складывается 1,3 или 1,4 сек. Насколько они прыгучи, насколько подвижен их голеностоп? Им очень сложно и руки удержать, и положение корпуса. У более молодых идет и лучше, и легче, и быстрее восстановление, и в случае с Артемом это очень кропотливая работа.

За эти два года он перелопатил огромный пласт работы, в голове ему пришлось очень все перевернуть в отношении к ней. Но он знал, к кому он шел. И все-таки одно дело — знать, а другое дело — потом войти в эту методику, в эту работу. Конечно, это было сложно. Сейчас уже намного проще стало работать, но у нас были и конфликтные моменты, и недопонимания. Человек работал по-другому, плотность тренировок была совершенно другая. Они даже могли делать задание и стоять разговаривать, сняв очки. А у меня одно задание за другим.

Ему пришлось формировать у себя в голове, что такое "серия", что это задание за заданием, где все в режимах, а не "я сейчас очки протру", "я сейчас лопаточки надену" и так далее. И это спортсмен такого уровня, заслуженный мастер спорта.

— Столько проработав с Аркадием Вятчаниным, вашим сыном, с Юлией Ефимовой, как вы решились на такой вызов?

— Самое удивительное, что эта работа меня сама нашла и поставила перед фактом. Артем с 2014 года после Лондона пытался ко мне перейти. Но я отказала — я тогда уехала в Турцию. И потом я вообще не сторонник забирать кого-то или переманивать. Пытались и другие ребята — двое опорников (спортсмены с нарушением опоро-двигательного аппарата — прим. ТАСС). И в 2016 году, когда я вернулась из Турции, тоже пытались. Но у меня были другие планы и другие возможности работы. Наложились и проблемы со здоровьем. Взять спортсмена в такой момент для меня было слишком ответственно. А два года назад Артем снова попросил, и в этот момент я была свободна.

Весь этот переход проходил также под эгидой Всероссийской федерации плавания. Они были очень заинтересованы, узнав, что появилась такая возможность. Старший тренер Татьяна Новикова ухватилась за эту идею, и наше министерство. 

— Преодоление Артема — это дорогого стоит.

— Когда я начала с ним работать, мне было сложно с самой собой примириться. Но все это про преодоление, а это мое любимое слово. Преодоление. В год пандемии я сделала две операции на сердце, профессора не хотели меня брать, мне поставили кардиостимулятор с дефибриллятором как спасательный круг — чтобы я дожила до операции. Но я преодолевала это состояние. И врачи в итоге все-таки сказали: "Будем пробовать". Сейчас я свой возраст не ощущаю, в совершенно другом измерении ощущаю себя. Поэтому могу дать этому спортсмену и свою энергетику, и свои знания.