Кай Метов: впервые я выступил в Кремле в 13 лет, а зрителем был Брежнев

— Кайрат Ерденович, что в свое время помогло вам проявить себя в музыкальной сфере?

— Творческие эксперименты. Я всегда пытался сделать что-то свое. Может быть, поначалу угловатое, может, смешное, может, не в общем тренде, но самодостаточное и со своей личной изюминкой. И вот мне кажется, те песни, которые ворвались в музыкальное пространство в 1992–1993 годах, — это как раз результат подобного отношения к самому себе.

— Что больше всего повлияло на ваше творчество?

— Во-первых, я в 1991 году развелся, у меня был серьезный стресс, который сказался и на здоровье, и на отношении к миру, и на понимании, что значит женщина в твоей судьбе. А в сложных ситуациях я всегда пытаюсь прибегнуть к самоиронии и иронии. Кроме того, в нашей стране был перелом, все рушилось — институты, идеалы, а на смену приходили новые отношения и законы, страна пребывала в шоковом состоянии, было непонятно, куда двигаться дальше. И мои первые популярные песни прежде всего впитали это. К тому же у меня появилась возможность удивить звучанием — это были новые звуки, брутальные мотивы.

Мне кажется, благодаря этому они [песни] даже где-то генетически прописались. На концерты иногда приходит поколение, которое называют "только-только родились", а они вскакивают под некоторые песни. Я думаю: "А откуда у вас?"

— C чем вы связываете то, что сейчас возродился интерес к музыке 90-х годов даже среди молодежи?

— В 1990-е годы, к которым сейчас идет тяга, был переходный период, когда культура еще была прежней, а шоу-бизнес только начал появляться. Изначально все было направлено на повышение культурной планки человека. Задача была расширить пласт слушателей, повысить их культурный план. В 90-е на смену такому отношению пришли законы шоу-бизнеса. Там борьбы за светлые идеалы высокохудожественных произведений не было, а наоборот — надо было быть ближе народу. Никакой работы по расширению кругозора. Появилось слово "формат", когда "в этом лесу — эта поляна, мы ее огораживаем, и только на этой поляне звучат эти песни". Из-за этого мы урезали наш художественный вкус. Вошли в моду эпатаж, пиар-истории. 

В советское время такого не было и быть не могло, чтобы вы узнали, кто на ком женился, кто с кем развелся и как делили двухкомнатную квартиру в Жулебино… Сейчас это необходимая составляющая того или иного шоумена в нашей стране. А душа просит тепла, уюта, комфорта и самое главное — развития. Поэтому и молодежь, и старшее поколение — все с удовольствием возвращаются к 1990-м, когда это все еще было не потеряно.

— Как бы вы оценили состояние музыки в наши дни?

— Наша река жизни течет вперед. Если ты забил себе где-то колышек, стоишь и говоришь: "Я дальше не пойду", то ты так и останешься в небытии. Нужно всегда быть не в тренде, но в понимании того, что жизнь идет вперед. В нашей стране много талантливых людей. А поскольку технологии развиваются, теперь не надо ехать на ГТРК, чтобы записать песню, — пришел домой и сделал. Поэтому технологии дают возможность для самовыражения огромному количеству людей. Из-за этого выросла конкуренция, увеличилось число людей, которые экспериментируют. Даже меня это цепляет.

— Например?

— Я несколько раз был в жюри музыкального конкурса "Битва поколений", когда приходит состоявшийся человек и молодой, у которого огромное количество подписчиков, но мое поколение его не знает. Я сижу, смотрю: "А ведь круто, а ведь клево, а ведь здорово". Благодаря этой программе я открыл для себя некоторых молодых артистов и исполнителей.

— Существуют противоречивые мнения насчет творчества Shaman, как вы относитесь к его музыкальной деятельности?

— Сейчас в связи с СВО общество немного по-разному смотрит на некоторые вещи. Мне кажется, если ты от души что-то делаешь, то не должны потом всплывать какие-то статьи о том, что ты за это получаешь огромные гонорары. Если ты искренне хочешь кому-то помочь и ты помог, не надо потом выходить на площадь и кричать, что я это сделал. Но что касается непосредственно Shaman, это талантливый человек, у него талантливые песни, и самое главное, что они здесь и сейчас пришлись вовремя. Не был бы он, был бы кто-то другой. Обществу нужно сейчас, чтобы кто-то нес наше знамя патриотической музыки, и он это делает. За это ему спасибо.

— Сейчас немало композиций посвящают СВО, в этом году Юта выпустила песню, посвященную молодому бойцу, погибшему на фронте. Как вы относитесь к такому направлению в музыке?

— Это отдельный жанр, я очень хорошо к этому отношусь. Тем более я хорошо знаю Юту, у нее действительно сердце очень болит за это, она искренне все делает. Еще до СВО в России начали проводить международный фестиваль "Дорога на Ялту" — на нем звучат наши военно-патриотические песни, но исполняются они на иностранных языках зарубежными исполнителями. Я уже много лет сижу в жюри, могу сказать, что даже если человек отвлечен от патриотической военной песни, когда он попадает на наш фестиваль, его глаза загораются. В школе на праздниках мы всем классом от души пели военные песни — это наш культурный код, наш кладезь.

— Не было ли у вас мыслей посвятить ваши дальнейшие композиции событиям, происходящим в нашей стране и мире?

— У меня есть песня "Ангелы и вороны" — тяжело раненный боец лежит в окопе, смотрит на небо, и над ним что-то кружит. Он пытается понять, то ли это вороны, которые его заклюют, то ли это ангелы, которые его спасут. Эта песня тепло воспринимается на концерте, люди хотят слышать такую музыку.

— Возвращаясь к детству — какие воспоминания у вас остались о родном городе? Что вы думаете о Казахстане сейчас?

— Я родом из Казахстана, а он был неотъемлемой частью СССР, как и другие социалистические республики, — все это было большое интегрированное общество. Считаю, там было огромное количество плюсов. В Казахстане огромное количество талантливых людей. Иногда меня даже поражало, что там более правильный русский язык, четко выражается мысль

— Действительно ли вы пишете симфоническую музыку? Как это сочетается с вашим музыкальным репертуаром?

— Я пишу инструментально-оркестровую музыку, саундтреки к фильмам и получаю от этого большое удовольствие. 

Я прекрасно понимаю, что на широкую аудиторию это выносить не буду, потому что люди ждут от меня конкретной тематики. Делаю это для себя.

— Над музыкой для каких фильмов вы работали?

— Последнее, что мы сделали, — это музыка к сериалу "Динозавр". Также я писал музыку к фильмам "Особенности национальной маршрутки", "Реально нереальная история". Во многие фильмы меня приглашают петь свои песни, их даже писать не надо, они уже давно написаны.

— Недавно вы выпустили новый сингл Yes, I do. Планируете ли в ближайшее время выпускать еще композиции или, может, работаете сейчас над чем-то?

— У меня написан целый блок военных песен, думаю, к большому юбилею в мае будет самое время выпустить огромное количество песен, которые я люблю с детства. У меня есть много и инструментальной музыки, тоже хочется выпустить. Сейчас музыканты пытаются самоутвердиться, выпуская несколько песен сразу, а у меня задача немножко другая — чтобы не потеряться в огромном количестве информации, я дозированно выпускаю песню раз в полгода.

— Расскажите про грядущие концерты.

— Планируется их огромное число, будет много городов. На постоянной основе я приезжаю во Владивосток, летаю несколько раз в год в Санкт-Петербург. Но скажу о двух важных концертах для меня — 6 октября большой юбилейный концерт в концертном зале "Октябрьский" в Санкт-Петербурге и 22 марта, уже 2025 года, самая известная и востребованная для каждого артиста площадка — Кремль.

— Какие ощущения возникают перед масштабным кремлевским концертом?

— Это первый концертный зал, в котором я выступил, когда мне было 13 лет. Я был со скрипкой в руках, а одним из зрителей был Леонид Ильич Брежнев, генеральный секретарь ЦК КПСС. Был 1977 год, страна тогда праздновала 60-летие Великой Октябрьской социалистической революции. Был концерт мастеров искусств союзных республик, и от Казахстана было несколько коллективов, одним из которых был ансамбль скрипачей, а одним из скрипачей был я.

Я был в первом ряду и видел все Политбюро, для меня это было очень важно. Прошло столько лет, и вот я выхожу со своей большой сольной программой на эту площадку. Конечно, это очень ответственно, будет некий "рубикон", когда я буду для себя говорить: "Да, Кремль был в моей жизни".

— Правда ли, что вы запросили в райдере 30 телохранителей для своих концертов?

— Что вы, мне столько телохранителей не надо, я же не Shaman. Те люди, которые ходят на мои концерты, фанатиками не являются, у них голова на месте. Я вообще не люблю слово "фанаты", я люблю слово "единомышленники" — люди, которые разделяют мои ценности и приходят на мои концерты. 

У меня в 90-х в каждом городе бандиты заходили и говорили: "Ну что, как будем делить деньги?" Ну и приходилось разруливать. А аудитория у меня очень сознательная. Люди могут долго не отпускать со сцены, но это не значит, что потом они преследуют до гостиницы — нет. Поэтому мне не от кого прятаться. Конечно, на концерте присутствует охрана, это нормальное дело в условиях огромного количества скопления людей. А что касается того, чтобы я шел и вокруг меня, как у Майкла Джексона, люди в камуфляже ходили, такого я не припомню и никогда никого не просил.

— Как планируете праздновать свой юбилей и какие планы дальше?

— Сейчас такое время, когда бурно праздновать желания-то особо нет, хочется, чтобы все нормализовалось, и вот тогда все праздники отпразднуем скопом. Но поскольку я человек публичный, то не могу спрятаться и какое-то мероприятие должен буду своим верным почитателям преподнести. Это как раз будет мой большой концертный тур, который уже идет, но на афише будет добавляться эта страшная цифра 60.