Регулирование интернет-торговли, миграция, снижение доверия к процессам глобализации и противодействие финансированию терроризма будут в фокусе внимания Группы двадцати крупнейших экономик мира в ходе председательства Германии, которое началось в этом году. О том, как Россия будет работать с новой администрацией США в рамках "двадцатки", смогут ли темпы роста стран "двадцатки" достичь заявленной цели 2% к 2018 году и о возможном влиянии предстоящих выборов во Франции и Германии на повестку организации рассказала в интервью ТАСС шерпа (доверенное лицо — представитель) России в G20 Светлана Лукаш.
— Вы наверняка наблюдаете за первыми заявлениями и действиями представителей новой администрации США. С точки зрения тех процессов, которые происходят в G20, что может означать их риторика?
— Приоритеты новой администрации США в G20 не отразятся на общем ходе работы группы. Ее приоритеты не зависят от администраций отдельных стран-участниц. Есть общая работа, которая продолжается уже несколько лет и которая направлена на содействие росту глобальной экономики, созданию рабочих мест, улучшению финансовой системы и торговой системы. И здесь ключевую роль не будет играть фактор администрации США или того или иного назначенного ею лица.
— Тем не менее с учетом скептицизма представителей новой администрации США в отношении торговых альянсов, риторики по отношению к Китаю и критики всего, что связано с глобальным потеплением, можно предположить, что повестка G20 будет несколько другой. Если прибавить к этому Brexit, выборы в Германии и Франции, получается, что G20 существует в некоей новой реальности.
— Безусловно, реальность новая. Но все равно остается главным факт, что G20 — это по-прежнему не политический форум. Основной спектр вопросов касается взаимодействия в экономике и финансах, в частности решения ключевой задачи — достижения дополнительного прироста на 2% к общему ВВП стран "двадцатки" к 2018 году.
Мы всегда обсуждали региональные торговые соглашения с некоторым скептицизмом. Всегда, несмотря на их плюсы, шло обсуждение и их минусов. Многие страны говорили о том, что такие соглашения должны быть открытыми и прозрачными. Напомню, что в 2013 году под руководством России "двадцаткой" были приняты принципы по повышению прозрачности торговых соглашений, затем Австралия поддержала эту инициативу. Каким бы ни было отношение новой администрации США к таким вопросам, может измениться только риторика: работа "Группы двадцати" лежит глубже, чем политические веяния.
— Насколько реалистично сейчас выглядит цель по достижению двухпроцентного роста ВВП странами "двадцатки" в 2018 году?
— Поскольку это одна из главных задач, она обсуждается наиболее остро. Действительно, присутствует некий скептицизм в отношении достижимости этой цели к поставленному сроку. Но тут есть нюансы: во-первых, не совсем очевидна методология, по которой считать вклад тех или иных стран в достижение этой общей цели. Международные организации еще сами не до конца определились, каким образом они будут рассчитывать этот эффект. Второй момент: все заявленные цели — это прежде всего структурные реформы, которые имеют отложенный эффект. Нельзя немедленно получить результат от реализации мер в сфере повышения занятости населения или расширения торговой системы. Но даже если будет небольшая, может быть, задержка, эффект от них все равно будет и, возможно, даже превысит ожидания. Над этим сейчас плотно работают министерства финансов, и, возможно, к апрельской встрече министров финансов будет какая-то ясность и можно будет оценить, насколько мы близки к ее достижению. Пока можно сказать, что мы прошли только половину пути. Медленно это или быстро — сказать сложно.
— Чего вы ждете от председательства Германии в "двадцатке", какие приоритеты у этого председательства и насколько они отвечают нашему видению?
— Ключевой вопрос — это развитие цифровой экономики. В прошлом году мы поняли, что мир уже цифровой и нужно обсуждать, как оценивать трансформацию мировой экономики с учетом цифрового фактора. Если это торговля — мы будем обсуждать вопросы электронной торговли. Если это создание рабочих мест, занятость — мы будем обсуждать вопросы недостатка квалификации персонала и решать, каким образом готовить к реальности цифровой экономики тех, кто не успевает за происходящими в мире изменениями. В сфере финансов все идет тоже по совершенно другой траектории.
Конечно, для Германии есть более значимые для них факторы, связанные с предвыборным периодом. В первую очередь, это миграция. Думаю, на уровне G20 нам вряд ли удастся согласовать какие-то серьезные практические решения. У всех стран разный подход к этому вопросу, и идея европейских стран, например о том, что ответственность за мигрантов должны разделить все страны, конечно, не согласуется ни с нашим пониманием реальности, ни с пониманием других, в том числе развивающихся, экономик. Безусловно, мы готовы участвовать в разрешении этой проблемы, но мы не можем воздействовать на первопричины кризиса. Это очень тонкий момент, который, конечно, будет в числе наиболее острых и на саммите в Гамбурге, и в процессе подготовки к нему.
Нет, в отношении России или каких-то конкретных других стран обвинения невозможны, хотя у нас есть различия в подходах
Другой вопрос — это финансирование терроризма. Он больше всего будет обсуждаться на встрече министров иностранных дел в Бонне (впервые в истории G20 Германия решила провести встречу министров иностранных дел). "Двадцатка" обсуждает это с точки зрения укрепления и повышения эффективности международных организаций, которые могут способствовать выявлению и пресечению деятельности источников финансирования терроризма и финансовых потоков, связанных с террористической деятельностью. На встрече министров будут приняты политические решения, а непосредственная реализация мер будет уже передана в ООН и Группу разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег.
Для немецкого председательства, может быть, будет еще один фактор — такой же важный, как фактор цифровой экономики. О нем говорили на 11-м саммите лидеров стран "Группы двадцати", который прошел в прошлом году в городе Ханчжоу, и сейчас тоже об этом будет идти речь. Это утрата доверия к процессу глобализации и усиление протекционизма, которые наблюдаются во всем мире. Так как это косвенно связано с темой миграции, немецкое председательство ставит сейчас во главу угла задачу, во-первых, разобраться в причинах, во-вторых, доказать пользу, плюсы и преимущества свободной торговли, свободного перемещения капиталов и людей.
Мы будем очень плотно обсуждать вопросы региональных торговых соглашений, прежде всего с точки зрения того, как сделать их понятными и прозрачными и как повысить доверие к ним. Потому что для экономики, государства это, безусловно, преимущество: сейчас вообще торговля растет прежде всего внутри зон свободной торговли и зон преференциальной торговли, в рамках региональных соглашений. Тем не менее все признают, что ключевую роль должны играть многосторонние системы и многосторонние правила торговли, построенные на принципах Всемирной торговой организации (ВТО). Но доверие к ней подорвано, в первую очередь в связи с неэффективностью организации в последние годы, и это будет тоже один из основных вопросов на саммите в Гамбурге.
— Под региональными торговыми соглашениями вы в первую очередь подразумеваете ЕврАзЭС, Транстихоокеанское партнерство, Трансатлантическое партнерство.
— Да, но ЕврАзЭС в отличие от ряда других соглашений основано не просто на правилах ВТО, а на правилах ВТО+. То есть мы на самом деле превысили при создании Евразийского экономического сообщества все нормативы и сделали это соглашение максимально прозрачным, максимально соответствующим правилам и нормам ВТО. Для нас как раз очень естественно отстаивать принципы понятности и прозрачности, которые приносят пользу экономикам.
— Трансграничное регулирование интернет-торговли "двадцатка" будет обсуждать?
— Да, это один из важных элементов цифровой экономики. Это также рассматривается с точки зрения налогового регулирования, потому что, как вы помните, продолжается реализация плана действий "Группы двадцати" и Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) по борьбе с размываемой налогооблагаемой базой и уходом от налогообложения, так называемой BEPS (Base Erosion and Profit Shifting — план действий ОЭСР по борьбе с этими явлениями. — Прим. ТАСС). Там одним из наиболее нерешенных до сих пор вопросов остается как раз вопрос налогообложения электронной торговли и цифровой аспект в торговле вообще.
— В ходе немецкого председательства, как вы думаете, удастся ли выйти на некое соглашение в этой сфере?
— По налогообложению в интернет-торговле — нет, но мы рассчитываем, что будет принят план действий в сфере цифровой экономики, включая интернет-торговлю в том или ином виде. Обсуждение этих вопросов идет очень сложно. На саммите в Ханчжоу нам удалось договориться по ряду вопросов, но планка была существенно ниже той, которую мы поставили вначале. Это обусловлено традиционными разногласиями развитых и развивающихся стран, в том числе по вопросам защиты прав на интеллектуальную собственность.
Мы считаем, что принятые в России законы и подходы к регулированию в этой сфере абсолютно логичны с точки зрения обеспечения интересов нашей страны в сфере информационной безопасности
Цифровая экономика не может строиться на устаревшей концепции защиты прав на интеллектуальную собственность, которая была разработана в прошлом веке. Необходим трансферт технологий, новые подходы к развитию — то, на чем строится цифровая экономика. Это прежде всего доступ к информации, естественно, при соблюдении определенных требований к безопасности. Вопросы информационной безопасности, кстати, тоже были фактором, мешавшим выйти на более серьезные результаты.
— Ожидаете ли вы, что в ходе немецкого председательства США и западные страны будут в повестке "двадцатки" поднимать вопрос о кибератаках?
— Нет, в отношении России или каких-то конкретных других стран обвинения невозможны, хотя у нас есть различия в подходах. Какое бы обострение взаимодействия с другими странами ни наблюдалось на протяжении прошлых лет, в G20 наша работа не прекращалась — с полным учетом интересов и позиции России. Поэтому обвинений каких-либо не будет звучать, в этом я абсолютно уверена. Вопросы информационной безопасности и подходов к защите персональных данных и информационных систем будут обсуждаться, но на профессиональном уровне.
— Российское законодательство в этой сфере в последнее время ужесточалось — "пакет Яровой" этому пример. Как вы считаете, не придется ли в какой-то перспективе предлагать его смягчать?
— Мы считаем, что принятые в России законы и подходы к регулированию в этой сфере абсолютно логичны с точки зрения обеспечения интересов нашей страны в сфере информационной безопасности. Каждая страна видит свой путь обеспечения собственной безопасности, и это их суверенное право. Все будет зависеть от того, на каких принципах мы договоримся сотрудничать в этой сфере, как будем предотвращать в том числе необоснованные обвинения, которые сейчас звучат в адрес нашей страны.
— Одной из хороших новостей в прошлом году было сближение России и Саудовской Аравии, которое привело к заключению соглашения по сокращению добычи нефти. Работа на площадке "двадцатки" этому в какой-то степени способствовала, потому что первые документы между Россией и Саудовской Аравией были подписаны именно в Ханчжоу. Как вы видите ваши дальнейшие контакты в рамках "двадцатки" с этой страной, в каком направлении они будут развиваться?
— У нас всегда было очень эффективное сотрудничество с Саудовской Аравией (в рамках G20, я имею в виду). Рассадка стран за общим столом G20 по алфавиту предполагает, что мы сидим рядом с Саудовской Аравией, и Владимир Владимирович (Путин. — Прим. ТАСС) часто общается со своим саудовским коллегой. Но какого-то особенного изменения во взаимоотношениях наших стран на площадке G20 ожидать не следует: мониторинг и сокращение добычи не входят в повестку "Группы двадцати". Решение о сокращении объемов добычи нефти — это внутреннее дело стран.
— Я вас правильно понял, что вы не ожидаете существенного влияния прошлогодних факторов — Brexit и выборов в США, а также выборов в Германии и во Франции в этом году — на повестку G20?
— Скорее, нет, не ожидаем. G20 пережила много смен национальных правительств, и полностью менять подходы и повестку из-за вновь избранного лидера страны пока не приходилось. Выборы играют роль, скорее, не для работы G20, а для самих стран, где они происходят. Этим можно, например, объяснить, почему в Германии немецкое председательство придает такое огромное значение темам, не входившим ранее в повестку "двадцатки", но ключевым для немецких избирателей: здравоохранение, защита окружающей среды.
— Вы ожидаете, что новая администрация США будет конструктивно работать над темой повестки G20?
— Да, мы убеждены в этом. Например, американцев в последние годы интересовала тематика здравоохранения. В 2014 году, когда была вспышка эпидемии лихорадки Эбола в Африке, G20 активно включилась в работу по борьбе с ней. Америка и Россия предлагали расширить повестку в этой сфере и рассматривать вопросы здравоохранения и борьбы с инфекционными заболеваниями в рамках "Группы двадцати" более широко. Сегодня они уже прочно вошли в повестку.
— В том, что касается торговых ассоциаций, позиция США может поменяться?
— Мы пока не знаем. Пока что есть только ожидания от каких-то первоначальных слов президента Трампа. Посмотрим, что произойдет на практике, — только после этого можно будет говорить, изменится позиция США в G20 или нет. Давайте дождемся хотя бы конца марта, результатов встречи шерп.
Беседовал Глеб Брянский