Андрей Звягинцев: премия Каннского кинофестиваля – настоящий трамплин для фильма

Картина Андрея Звягинцева "Нелюбовь" отмечена одной из высших наград 70-го международного кинофестиваля в Канне – Призом жюри. Российский кинематограф, как отмечает французская пресса, не удостаивался такой награды последние четверть века. Газета La Croix cказала о работе Звягинцева так: "Безусловно, самый талантливый и глубокий кинематографист своего поколения, достойный наследник Ингмара Бергмана, представил одну из самых захватывающих картин".

О том, что значит для российского режиссера участие в этом престижном конкурсе, о реакции зрителей и дальнейших творческих планах Звягинцев рассказал в интервью ТАСС.

– Андрей Петрович, примите наши поздравления с этой высокой наградой. Во французских кинематографических кругах Приз жюри считается особенно почетным. Тем более в этом году, когда жюри возглавил сам Педро Альмодовар. Как вы сами воспринимаете решение фестиваля?

– Как можно относиться к награде, которой отмечают твою картину? Конечно, только позитивно. У меня положительные эмоции, это радость для всей нашей команды. На следующее утро после торжества все это острее понимаешь.

– Фильм "Нелюбовь", рассказывающий об исчезновении ребенка, чьи родители переживают развод, в зале смотрели на одном дыхании. Реакция зрителей была взволнованной, сопереживающей, что в Канне случается далеко не всегда с конкурсными картинами. И столь же единодушно гости церемонии награждения приветствовали ваш успех. Что вы чувствовали в эти минуты?

– Мне тоже показалось, что фестивальная аудитория приняла наш фильм. Вообще, конечно, судить достаточно трудно, потому что лауреаты сразу уходят за кулисы, где совершаются определенные процедуры. Но то, что мне удалось почувствовать, – это очень теплый прием.

Должен сказать, что, принимая награду на сцене Дворца фестивалей и конгрессов в Канне, испытываешь необыкновенные чувства, когда видишь этот огромный зал, в котором находятся  более 3 тыс. зрителей. Каннская сцена, что тут говорить, – это то, что случается редко в твоей жизни. Словом, я счастлив.

– На пути к главному пьедесталу фестиваля ваши картины получали другие награды Каннского фестиваля. В 2011 году фильм "Елена" был отмечен в конкурсе "Особый взгляд", а в 2014-м "Левиафан" получил премию за лучший сценарий в основном конкурсе смотра. Как это влияет на жизнь фильма после того, как фестивальный занавес опустился?

– Вообще премия фестиваля такого уровня мне кажется невероятным трамплином для картины. На мой взгляд, даже сам факт того, что фильм попал в программу, – это уже важно, а когда еще картину отмечают премией, это дает невероятные возможности для ее дальнейшего продвижения.

– Как вы думаете, чем фильм так тронул аудиторию Каннского фестиваля, которую, казалось бы, трудно уже чем-либо удивить?

– Мне кажется, главное, что в картине показаны человеческие судьбы. Истории из жизни. Когда мы создавали ленту, мы хотели показать, как одному человеку живется с другим. Основная сюжетная линия рассказывает о героях, которые после более десяти лет совместной жизни вдруг оказываются у разбитого корыта. Думаю, что интерес зрителей связан с тем, что фильм побуждает задуматься о человеческой природе, о наших характерах и поступках.

– У вас очень сплоченная команда, которая вместе с вами идет от вершины к вершине. Вы понимаете друг друга без слов?

– Да, это правда. Мы знаем друг друга почти 20 лет. С нашим кинооператором Михаилом Кричманом, например, мы начинали снимать наши первые новеллы еще в 90-х годах. Он сотрудничает и с другими режиссерами, но я теперь работаю только с ним.

С тех же пор длится наша дружба с художником по костюмам Анной Бартули. Первую картину мы делали вместе, и вот уже выходит наш пятый фильм. Хотел бы также отметить художника-постановщика Андрея Понкратова и, конечно же, нашего замечательного продюсера-единомышленника Александра Роднянского, с которым мы создаем уже третью картину.

У нас действительно сплоченная команда, со многими из них мы уже съели пуд соли.

– Как нам стало известно, отечественная премьера фильма состоится 1 июня. А какую экранную судьбу картине уготовили в мире?

– Уже точно могу сказать, что во Франции лента выходит на экраны кинотеатров 20 сентября. В середине октября ее можно будет увидеть в Великобритании.

За океаном права на картину купила крупная американская прокатная компания Sony Classics. Деятельный Майкл Баркер, один из ее руководителей, приобрел права на фильм еще до визита в Канн, где состоялся официальный показ. Он купил картину почти как кота в мешке только потому, что прекрасно знает наши предыдущие работы. Вместе с Баркером мы прошли длинный путь. Мы очень дружны, это замечательный человек. Он прокатывает все авторское кино – и европейское, и американское. Это большое дело.

– А как обстоит дело с прокатом авторского кино в России?

– Одно могу сказать, авторскому кино трудно во всем мире, а в России – в особенности. Очень тяжело найти финансирование на фильм, если в представлении прокатчиков он не привлечет потенциальные толпы зрителей, то есть, если он не кажется им развлекательным или пропагандистским.

– "Нелюбовь" уже на пути к широкому зрителю. Какая высота следующая?

– У нас есть один проект, но пока не хотел бы об этом говорить. Рано. Сейчас надо вернуться в Москву и сесть за режиссерский сценарий. Есть некая идея, которую надо до конца проработать, убедиться в том, что этот следующий шаг – верный.

Я бы не хотел забегать вперед, потому что еще много нерешенных моментов. Возможно, что в итоге будет вообще что-то другое. Я этого не исключаю.

– Теперь вопрос, который, вероятно, задали бы на нашем месте многие. Очень хотелось бы, чтобы художник такого масштаба как вы предложил свое прочтение нашей классики. Мало режиссеров, которые так проникают в каждую деталь, каждый нюанс. Нет ли у вас планов большой экранизации классики?

– Такие планы были еще в пору, когда мы заканчивали "Возвращение". Они где-то на горизонте – как желаемые проекты, но пока на первый план все-таки выходят вещи самостоятельные, нами самими написанные.

У нас есть три сценария, которые лежат на столе уже много лет, – одному десять лет, двум другим – шесть и восемь. Эти проекты находятся не только у меня, но и у продюсера Александра Роднянского. И вот мы почти каждый год потихоньку возвращаемся к этим идеям и думаем, можем ли мы это поднять.

– И все-таки было бы очень интересно однажды увидеть в вашем прочтении один из романов Льва Толстого или Федора Достоевского.

– Я не загадываю вперед. Экранизация – это дело очень непростое. Во всяком случае мои наблюдения подсказывают, что у каждого свой фильм.

Возьмите любое заметное произведение, у каждого сложился свой фильм. Этим и велика литература: она не демонстрирует тебе все, создает дистанцию между текстом, между строчками.

Ты читаешь текст и рисуешь свои пространства, свет, декорации. Ты видишь свой фильм, и вот когда за этот фильм берется другой, он видит свою картину. И у зрителя, согласитесь, часто бывает такой диссонанс. Я говорил это давно, что для восприятия экранизации полюбившегося произведения нужно иметь свойство абстрагироваться. Для автора браться за экранизацию – всегда большой риск.

Беседовали Дмитрий Горохов и Арина Лебедева