Сенатор Бондарев: меня всегда тянет в небо

Воздушно-космические силы (ВКС) России за минувшие пять лет значительно обновили свой боевой состав и прошли серьезную проверку в Сирии. Авиационная промышленность ведет работу над созданием перспективных самолетов различных типов, идет согласование новой госпрограммы вооружений до 2025 года. Об оправданности создания ВКС, подготовке летчиков и их боевой работе в Сирии, отношениях военного ведомства с промышленниками и перспективах нового истребителя Су-57 в интервью ТАСС рассказал экс-главком ВКС России, председатель комитета Совета Федерации Федерального собрания РФ по обороне и безопасности Герой России Виктор Бондарев.

— Бондарев-летчик, Бондарев-главком и Бондарев-сенатор — это все-таки разные люди, Виктор Николаевич? Что поменялось на гражданке?

— Наверное, у каждого офицера жизненный путь в армии когда-нибудь заканчивается. И надо готовить себя к чему-нибудь другому. Получилось так, что волею судьбы я летчик. Заметили — стал главкомом, заметили — стал сенатором. Думаю, что изменить меня, сделать каким-то другим уже невозможно. Поэтому это один человек — что летчик, что главком, что сенатор. Только поменял форму одежды, а все остальное по-прежнему: так же болею за Россию, за ВКС, за армию.

Я более 40 лет в вооруженных силах, участвовал во многих военных конфликтах. Сейчас многие мои подчиненные находятся в Сирии. Они всегда будут моими подчиненными, хотя я и уволился из армии. Я их готовил, их туда отправлял, и спрос — с меня.

На гражданке многое поменялось, конечно. Здесь как в армии уже не прикажешь, можно лишь уважительно попросить. Но жизнь есть жизнь, нужно просто стараться делать свое дело.

—​ Когда вы стали главкомом в 2012 году, что потребовало первостепенного внимания в огромном "хозяйстве" Военно-воздушных сил? Что было самым трудным?

— Максимум усилий было направлено на обновление авиационного парка, на подготовку молодого летного состава. Мы начали получать современные вертолеты и самолеты, которые прекрасно показали себя в Сирии. После каждого боевого применения проводили тщательный анализ, вызывали промышленность для доработок. Сейчас практически нет разницы между неуправляемыми и управляемыми боеприпасами, результаты по точности попадания почти одни и те же.

Благодаря министру обороны большие силы были брошены на обеспечение личного состава жильем, военные городки стали приводить в должное состояние, ремонтировать аэродромы постройки 40–50-х годов прошлого века.

После создания ВКС работы еще больше прибавилось. Это и ПВО, и космическая составляющая, организация и управление всем этим огромнейшим организмом. И естественно, боевая подготовка. Объединить — самое простое, надо еще сделать, чтобы оно было боеспособным, отвечало современным требованиям. Считаю, что мы достигли в этом направлении определенных высот. Я благодарен своим подчиненным и заместителям. Думаю, мы достойно подняли вид, и сейчас он занимает ведущее место в вооруженных силах.

— В таких энергичных изменениях вам дали, как говорится, полный карт-бланш? Не встречали ли ваши идеи возражений?

— Нет, мои идеи возражений не встречали. Наоборот, поддержку оказывал и министр обороны, и Верховный Главнокомандующий. Мы стали два раза в год докладывать ему о состоянии дел в видах и родах войск вооруженных сил. Я с честью и достоинством могу сказать, что благодаря заботе руководства Минобороны и страны ВКС получили достаточно и самолетов, и вертолетов, и ПВО, и космических средств.

Например, стратегическому ракетоносцу Ту-160 до сих пор нет равных в мире, и сейчас при возобновлении производства этого самолета туда будет вложено столько нового, что он будет еще лет 40 суперновым самолетом.

— Разные мнения до сих пор высказывают о целесообразности объединения ВВС и ВКО в один большой вид. Космические войска с самого своего основания "переезжали" то из РВСН к Генштабу, то становились Военно-космическими силами. Вы сами что по этому поводу думаете — где место космосу в нашей армии?

— На мой взгляд, место космосу там, где он сейчас. Например, в США в составе ВВС помимо этого — еще и ракетно-ядерные силы.

— То есть можно было бы и РВСН к себе забрать?

— Этого нам не надо, у нас есть чем командовать. Три "ствола" Воздушно-космических сил — авиация, ПВО и космос — неразрывны, дополняют друг друга, и я думаю, с их развитием мы будем иметь огромнейший потенциал, сильнейший вид, который будет в реальном времени отслеживать обстановку в мире и мгновенно реагировать на ее изменения.

— Получается, что управление этим колоссом должно быть ювелирным. Ныне существующая система управления отвечает таким требованиям? Как все должно быть выстроено, может быть, что-то надо поменять?

— Нет, менять ничего не надо, надо просто развивать и обеспечивать ВКС более современными средствами управления. Много опытно-конструкторских работ (ОКР) идет в этом направлении. Я думаю, что в самое ближайшее время будут поступать эти элементы, этим занимается и "Алмаз-Антей", и другие организации. Уже сейчас видно, что информация от одного рода войск к другому поступает значительно оперативнее, и Сирия это подтвердила.

— То, что курсанты авиаучилищ должны начинать летать уже со второго, а то и с первого курса — это ваша идея?

— То, что курсанты должны летать с первого курса, конечно же, не моя идея. В Советском Союзе изначально было именно так. С момента зарождения авиации изучение техники длилось две-три недели, и далее пилот приступал к полетам. Когда я учился в училище, мы тоже летали с первого курса, на полеты выходили во втором семестре. И я считаю, что это правильно. Количество отсеявшихся из училища было минимальным.

А сегодня курсант учится два с половиной года, изучает все дисциплины, не летает, готовится, а перед выходом на полеты его проверяют и обнаруживают несоответствие по здоровью. Столько времени потеряно, нужно куда-то поступить заново. Раньше курсант заканчивал только первый семестр, и если ему говорили, что он негоден к летному обучению, он тут же забирал документы и шел либо в другое училище, либо в гражданский вуз. Мы к этому придем и обязательно будем летать с первого курса.

— На чем летать? Насколько я знаю, для первоначального обучения курсантов планируется закупать австрийские самолеты Diamond DA42Т.

— Да, сейчас будет налажено производство легких многоцелевых самолетов Diamond 42 на Уральском заводе гражданской авиации (УЗГА), ВКС будут получать их для первоначальной летной подготовки. Я на этом самолете полетал и хочу сказать, что на нем можно хорошо обучить курсанта. Самолет этот, кстати, очень надежный и простой в управлении.

На первом курсе человек должен подтвердить ту теорию полета, которую он изучал. Со временем, на следующем курсе, другой тип самолета будем давать, чтобы будущий летчик за время обучения в училище освоил как можно больше типов воздушных судов. Тем проще ему потом в войсках будет осваивать боевые самолеты, переходить на новые типы. Из него получится прекрасный пилот. Вот такая система обучения должна быть — и со временем будет.

— Мы же постоянно говорим об импортозамещении. А тут — австрийские самолеты, пусть и производящиеся в России.

— Ну, производство локализовано. На сегодняшний момент, я считаю, дешевле приобрести эти самолеты, чем своих дожидаться. Они параллельно разрабатываются, но я вам хочу сказать, что учить курсанта надо сегодня, а не через пять лет. С 2018 года должны начать поступать первые Diamond DA42Т, и курсанты будут летать именно на них.

— Проект учебного самолета СР-10, насколько я понимаю, стал несколько одиозным за минувшие два года. Он все-таки будет реализован?

— Проблема в том, чтобы развернуть производство этого самолета в Смоленске. Тем не менее думаю, что в 2018 году этот самолет должен выйти в серию.

Система летной подготовки будет выстроена следующим образом: Diamond — это первоначальная летная подготовка, СР-10 — средняя летная подготовка на втором–четвертом курсе, и третий этап — это Як-130 на выпускном курсе. Может быть, еще МиГ-29 и МиГ-35, в зависимости от того, как будут оснащаться строевые части и училища.

— Мы с вами не раз говорили на эту тему, но теперь, мне кажется, можно ее немного развернуть. Каким должен быть самолет шестого поколения? Многое сейчас идет в сторону беспилотных вариантов. Но разве живого, умного, опытного человека можно полностью заменить пусть сообразительной, но все-таки машиной?

— Когда-то, на заре авиации, никто даже и подумать не мог, что в самолете будет бортовой цифровой вычислительный комплекс, что он будет решать задачи прицеливания. Все было, как мы говорим, "по лаптю". Тем не менее сегодня летчик не задумывается, какая у него скорость, высота, перегрузка. Его основная задача — наложить перекрестье на цель, и бомба будет там.

Мы в школе учились считать на счетах. Нам говорили, что лучше человеческого ума и памяти ничего нет и быть не может. Потом появились микрокомпьютеры, планшеты, суперкомпьютеры, и человеку даже не снилось то, что они могут просчитать. Я думаю, не за горами тот день, когда у машин появится собственный интеллект, так почему бы не доверить им авиацию или ПВО? Пока же человеческий ум своей многовариантностью еще может затмить все и вся. Пилот может своевременно остановиться или, наоборот, усложнить ту или иную задачу. Машина только выполняет программу.

— Вы полагаете, что искусственный интеллект в будущем сможет заменить солдата на поле боя, а летчика в кабине самолета?

— Конечно. И летающие роботы смогут действовать не отдельно, а целым "роем". Может, оператор будет сидеть на земле и управлять целой беспилотной эскадрильей с помощью вычислительной техники.

— А восстание машин нам при таком сценарии не грозит?

— Тут все опять будет зависеть от человека — допустит он это или нет. Смотря как запрограммирует...

— Год от года слышим заявления, что уж в следующем-то году тот или иной перспективный самолет обязательно начнет поступать в войска — а в итоге в конце 2017-го воз и ныне там. Где перспективный ракетоносец-стратег, перехватчик, транспортник? Почему столько лет подряд о них говорят, но работа идет так медленно?

— Очень серьезный вопрос. В некоторых случаях мы, наверное, немного разбаловали промышленность сроками проведения опытно-конструкторских работ, которые шли по 10–15 лет. Министр поставил задачу с самого начала — на ОКР не более трех лет. В принципе, промышленность подтянулась, все разработки пошли значительно быстрее.

Брать старье армии неинтересно. Исходя из этого, в процессе подготовки и завершения ОКР промышленники часто вынуждены доводить до ума какие-то элементы, чтобы они соответствовали современным требованиям. Это, конечно, незначительно, но удлиняет сроки. Некоторые ОКР закрыли сразу, потому что они уже потеряли актуальность и никаких результатов там не получалось. Но в основном-то все идут и движутся. Сейчас максимум три года, а так стараются завершить за полтора-два.

— Ну хорошо, возьмем для примера ПАК ДП — перспективный перехватчик. Вы сами говорили о том, что МиГ-31 практически исчерпали свой ресурс. Когда им придет замена?

— По решению министра обороны 53 самолета МиГ-31 взяли из числа сверхштатных и поставили на завод, чтобы снова поднять их на крыло. В 2016 году ВКС получили 17 обновленных самолетов, в этом году, по-моему, 23 будут получать, ну и в 2018-м все остальное. Плюс ко всему, существующему парку продлили срок жизни на пять лет, а некоторым самолетам и на семь — до 40 лет.

Научно-исследовательская работа (НИР) по ПАК ДП идет. Надеюсь, она скоро завершится. Думаю, что в 2018 году начнется ОКР по разработке перспективного перехватчика. Нам без него никуда, впереди максимум семь-десять лет, но за это время мы должны не только разработать этот самолет, но и изготовить его, начать серийные поставки в воинские части. Это большая работа.

— И все же Минобороны по поводу многих проектов говорит промышленности: сделайте за собственные средства, а мы посмотрим — брать или не брать. Промышленники разводят руками. Позиция военного ведомства в данном случае правильная?

— Вы знаете, я считаю, что Министерство обороны занимает правильную позицию. Весь мир живет по таким правилам.

— А где промышленности на все это брать деньги?

— Откуда, допустим, Lockheed Martin берет деньги на новый самолет? А потом продает министерству обороны Соединенных Штатов Америки. Просто тамошние военные в свое время сказали: так и так, ребята, ваши самолеты — наши деньги. Разработали, нам понравилось — берем. И когда это все до наших промышленников дойдет…

— То есть эта система жизнеспособна?

— Да, я считаю, что так и надо работать. В итоге наши самолеты показывают прекрасные результаты.

— Почему американцы не прилетают на "Авиадартс"?

— Потому что боятся, что их F-22 и F-35 не попадут никуда.

— А я думаю, скорее из-за политической обстановки.

— Да нет, изначально-то, когда мы по указанию министра начали проводить соревнования, отношения были не такими, как сейчас. Но они все равно не прилетали. Ладно, бог с ними, но на этих типах самолетов летает пол-Европы. И все категорически отказывались, потому что знали, что показать им особо нечего. Мы видим это по Сирии — как они бомбят и как мы бомбим.

— Часто говорят, что наш Су-57 — это калька американских "Рапторов", что мы пытаемся их скопировать и на самом деле они слишком дорогие, чтобы выйти в серию.

— Все прекрасно понимают, что Су-57 не будет стоить как Як-130. И даже не как Су-35. Это абсолютно другая, суперсовременная разработка. Я видел его, сидел в нем, видел, как он работает, мне докладывали из Ахтубинского авиацентра.

Это на самом деле прекрасный самолет, и он может быть не только пятого, но и шестого поколения. У него огромнейший модернизационный потенциал. Самое главное, что по своей незаметности он лучший среди существующих образцов. Он воплотил все лучшее, что есть в современной авиационной науке, не только российской, но и мировой.

Но никто не говорит, что он должен быть дешевым. Тогда мы можем вообще остановить всю промышленность, и она нам ничего не выдаст. Коль мы его заказали, выделили на это деньги, то извините, на "Ньюпорах" сейчас воевать никто не будет. Мы раскрутили авиационные заводы на выпуск определенной партии новейших самолетов и вертолетов, и сейчас говорить, что они нам не нужны, ни в коем случае нельзя, начнется необратимый процесс. Не будет в этом году — будет в следующем. Без авиации у России нет будущего.

— Замминистра обороны Юрий Борисов говорил, что мы сократим количество закупаемых в первые годы Су-57.

— Естественно, необходимо время, чтобы развернуть их производство. В первый год ВКС не получат 20 или 15 самолетов, лишь два-три и так далее. Но мы не имеем права отставать. Сегодня китайцы, индийцы делают самолет пятого поколения, европейцы начали вести совместную разработку, американцы ведут работы над самолетом шестого поколения.

— Новую госпрограмму вооружений (ГПВ) сильно сократят?

— Я думаю, что те деньги, которые заложены в новую ГПВ, останутся без изменений. Она будет не меньше, чем была предыдущая.

— Минобороны все-таки будет закупать новый легкий истребитель МиГ-35?

— Да, его закупки внесены в новую госпрограмму вооружений.

Сейчас точно не скажу, но до 2020 года, кажется, 24 самолета. Конечно, его надо брать, хороший самолет. Он примерно в два раза дешевле, чем Су-30 или Су-35. Он надежен, пригоден для обучения, охраны воздушного пространства, обладает минимально возможным временем взлета и минимальными потребностями для подготовки к полету.

— Знаменитый "Грач" Су-25 будут на что-то менять или век штурмовиков подходит к концу?

— Штурмовик всегда будет нужен. Су-25 модернизировали до варианта СМ3, у него надежнейший планер, огромный модернизационный и ремонтный потенциал. Думаю, он будет летать еще лет 10–15. Естественно, со временем его надо будет менять. Сегодня рассматриваются разные варианты.

— Вы говорили, что на базе Су-34 будет создано единое семейство самолетов, в том числе и вариант штурмовика.

— Да, мое мнение таково, что новый штурмовик все-таки надо на базе Су-34 делать. Прекрасный самолет, маневренный, восемь тонн бомбовой нагрузки против четырех у "двадцать пятого", прекраснейшие точностные характеристики.

Есть, конечно, и свои недостатки — из-за того, что пилоты сидят рядом, для летчика правой стороны обзор на 50% меньше, чем слева. Но я думаю, проще и быстрее будет сделать кабину для одного пилота, а все остальное оставить как есть. Двигатели будут практически одними и теми же что для Су-34, что для нового штурмовика.

— Возвращаясь к операции ВКС в Сирии и учитывая ваш опыт участия в боевых действиях, можно ли сравнить конфликт в этой стране с афганской, чеченской и другими локальными войнами, в которых участвовали советские и российские военнослужащие?

— В афганской кампании воевали летчики, пехотинцы, десантники, инженерные войска, артиллерия. Если ставилась задача взять город, кишлак, провинцию или перевал, это шло с огромным натиском, с большим огневым воздействием. Наши ребята брали небольшой город за три-четыре дня.

Чеченская кампания шла на своей территории, и так, как в Афганистане, действовать было нельзя. В Чечне мирные жители, старики и дети не покидали свои аулы, и естественно, мы не имели права бомбить свои же города. Поэтому кампания и длилась так долго. Тем более мы стремились мирным путем разрешить весь этот конфликт. Практически после каждой операции проводились дни и даже недели тишины. Самое главное — чеченский народ поверил, что мы россияне, мы один народ и должны жить вместе. А не так, как в Сирии сейчас, — воевать друг с другом.

— Потери российской армии в Сирии велики?

— Потери российской армии в Сирии минимальны по сравнению с чеченской или афганской кампаниями. Да, мы потеряли там прекрасного летчика Олега Пешкова. Погиб экипаж Ми-8 Романа Павлова, и тела летчиков до сих пор находятся там. Работаем по этому вопросу. Это моя боль. Все воины должны вернуться на родную землю, пусть некоторые и посмертно.

— Нужно ли было вообще затевать сирийскую кампанию?

— Если бы не мудрое решение о вводе войск в Сирию в 2015 году, этой страны давно не было бы. Сколько в этом регионе находится террористов — одному богу известно. По самым скромным подсчетам, их там более 100 тысяч — и все они прекрасно подготовлены. Простого бандита, вооруженного автоматом или гранатометом, еще надо учить воевать с регулярной армией, а коли он это делал с успехом, значит, он получал огромные денежные средства, вооружение, боеприпасы.

Сирийская армия была практически брошена, одна воевала. Благодаря работе ВКС России мы сначала остановили наступление, потом переломили обстановку, а затем подготовили плацдарм для наступления на все занятые игиловцами территории, города, села, провинции. Если честно, если посмотреть правде в глаза, то кроме ВКС, кроме России, оказывающей Сирии огромную поддержку, с террористами там никто практически и не борется. Еще, правда, сирийская армия.

— А как же коалиция во главе с США?

— Если бы коалиция во главе с США возглавляла все силы, которые там есть, и работала бы с нами в унисон, а не спорила бы и не обвиняла Россию, уже давно вопрос был бы решен. Они, например, придумали, что там какая-то умеренная оппозиция, силы Свободной армии Сирии. Я не говорю, что в этих организациях одни бандиты, но под видом умеренных оппозиционеров кто только в Сирии ни действует.

Вот, например, у нас уже два года назад появились все факты, все подтверждающие фотографии для того, чтобы доказать, что игиловцы на самом деле применяли химическое оружие в Сирии. Никто к этому не прислушивался, как вдруг мгновенно, в течение недели, США заявляют о том, что бандиты на самом деле применяли химическое оружие, и опять в одностороннем порядке оказалась виновата Сирия. (20 октября Государственный департамент США впервые признал использование химического оружия в Сирии различными террористическими группировками — прим. ТАСС.)

Я думаю, было принято абсолютно правильное и грамотное решение о том, что Россия не поддерживает решение Совета Безопасности ООН (РФ заблокировала принятие Совбезом несогласованной резолюции о продлении на один год полномочий Совместного механизма ООН и Организации по запрещению химического оружия, касающегося расследования химических атак в Сирии — прим. ТАСС). Все равно вышло бы однобоко. Давайте сначала покажем все факты и уже тогда будем вразумительно спрашивать, кто виноват.

— Сколько еще продлится война в Сирии?

— Сколько еще она продлится, одному только богу известно. Около 95% территории страны освобождено, правда, вся она разрушена почти до основания. Мы прекрасно понимаем, что всех игиловцев на сегодняшний день уничтожить невозможно. Многие из них рассредоточились по деревушкам, полям и пустыням, многие вышли на территорию Ирака, многие перешли на сторону сирийской армии, хотя таких надо проверять и проверять — многие притворились мирными жителями и ждут отмашки.

И чем больше будет авторитета у сирийской армии (а ее авторитет — это очистка территории и уничтожение этих бандгрупп), тем быстрее там будет наведен мир и порядок. Чем скорее будут освобождены все нефтяные и газовые поля, тем быстрее Сирия начнет строительство инфраструктуры, жилья, заводов, фабрик — всего необходимого для развития страны.

— Какой должна быть власть в Сирийской Арабской Республике?

— Это должно быть правительство, которое выстрадало все несчастья, свалившиеся на Сирию, и желает навести там порядок. Пока кроме Асада там никого не видно. Хотя американцы уже, наверное, кого-то подготовили, и в Сирии есть силы, которые жаждут возглавить страну с одной-единственной целью — чтобы продолжать ее грабить и забирать оттуда все ценности.

Когда геополитические интересы состоят в том, что чем больше бардака — тем лучше, из занятых террористами слабых стран может образоваться халифат, который может бросить вызов крупным государствам.

Если бы игиловцы заняли Сирию, они никогда не восстановили бы народное хозяйство. Просто выкачивали газ, нефть и другие полезные ископаемые. Имели бы огромные деньги, которые позволили им приобрести ядерное и водородное оружие, и потом с ними было бы значительно тяжелее воевать.

— Но у России тоже наверняка есть свои геополитические интересы в Сирии? Мы же не из рыцарства тратим огромные деньги на эту войну.

— Ни одна война дешево не проходит. Да, мы тратим определенные средства на обеспечение армии, на оказание помощи Сирии, но давайте посчитаем другие деньги — если бы вся эта свора пришла к нашим границам, сколько бы мы тогда потратили? Пришлось бы перестраивать всю экономику России. Это сейчас мы обходимся средствами, выделенными на боевую подготовку.

Ни для кого не секрет, что ВКС пропустили через Сирию весь летный состав ударной и военно-транспортной авиации. Там много поработали "стратеги". Вся армейская авиация побывала, а некоторые вертолетчики — по два-три раза. Прекрасный опыт обрели ПВО. Вы знаете, как там работают наши ребята, сколько сбито беспилотников теми же "Панцирями", что значит появление С-400 в Хмеймиме?.. Они навели порядок в небе всей страны. Естественно, это имеет огромное значение. Бросить группировку и оставить ее без прикрытия ни в коем случае нельзя.

За два года мы научились воевать по-новому. Сирийская кампания показывает, что последующие войны будут идти не только в воздушной, но и космической сфере, и приоритет будет у соответствующего вида или рода вооруженных сил. Будет война высоких технологий, и уже сейчас понятно, что с винтовкой и автоматом противостоять современным средствам практически невозможно. Важнейшую роль играет ведение разведки из космоса и контроль воздушного пространства, управление и наведение крылатых ракет. Это информация о перемещениях противника, о подготовке операций, наступлений и так далее.

— Какие задачи перед вами как главой профильного комитета Совфеда сейчас стоят в первую очередь?

— Задачи огромные. В ведении комитета — различные законы, мероприятия, направленные на укрепление обороны и безопасности страны.

Мы отвечаем перед высшим руководством и обязаны сделать все, чтобы армия и другие силовые структуры надежно выполняли все задачи, которые перед ними стоят. С Минобороны я как работал, так и работаю. Приглашаем на заседания комитета заместителей министра обороны, на днях на планерном заседании Совета Федерации заслушали руководителя Росгвардии Виктора Золотова. Он нам доложил о состоянии дел по формированию его ведомства. Они существуют чуть больше года, но сделанному — честь и хвала. Допустим, мне как главкому было тяжело объединить ВВС, ПВО и космос. Но они уже существовали.

В случае с Росгвардией многое пришлось делать с нуля: отстроить городки, казармы, учебно-материальную базу, обеспечить жильем, одеть и обуть людей, оснастить техникой, и все это сделать в кратчайшие сроки.

— Как вам с Валентиной Ивановной Матвиенко работается?

— Конечно, мы были и раньше знакомы. Виделись в Кремле, на докладах президенту. Она прекрасный, уважительный руководитель. Навела в Совфеде идеальный порядок, значительно повысила требования. Всем понятно, кто и чем должен заниматься, и результаты уже есть.

— Словом, железная женщина?..

— Я бы не сказал. Наоборот, она очень мягкая и добродушная. Но спросить умеет.

— Скучаете по полетам, Виктор Николаевич?

— Как любого летчика, меня всегда тянет в небо. Самое сложное в авиации — это не полет, а подготовка к нему. Я имею в виду и обучение в училище, и непосредственную работу с воздушным судном. Но когда летчик готов и летит — это огромная радость. Это счастье — чувствовать себя "аки птица", как раньше говорили.

Конечно, есть огромное желание продолжать летать и есть возможность полетать в частных аэроклубах. Но пока надо заняться текущей работой, чтобы достичь в ней тех же высот, что и в авиации.

Беседовала Анна Юдина