Олимпийские игры в Пхёнчхане стали одними из самых тяжелых для российской сборной. Команде пришлось выступать в статусе олимпийских атлетов из России ввиду того, что Международный олимпийский комитет (МОК) лишил Олимпийский комитет России (ОКР) членства в организации. О подробностях происходившего в Пхёнчхане и своих эмоциях по окончании Игр с ТАСС поделился президент ОКР Александр Жуков.
— Александр Дмитриевич, Олимпиада завершилась полным восстановлением Олимпийского комитета России в своем статусе.
— Это была тяжелейшая ситуация в истории российского и советского олимпийского движения. Таких в истории не было. Мы проделали огромную работу, и действовали вместе с нашими коллегами из МОК.
Условия, в которые мы были поставлены, были очень жесткими и до Олимпиады, и во время нее. Обстановка и внутри страны, и в мире в целом была очень непростая. С одной стороны, нас со всех сторон критиковали по вполне понятным причинам. Вспомните, что происходило после того, как решение все-таки ехать на Игры было принято. Ведь многие выступали за то, чтобы вообще не ехать, объявить бойкот.
С другой стороны, на нас обрушилась абсолютно огульная критика от целого ряда стран и представителей этих стран. Нас обвиняли во всех возможных и невозможных грехах. Конечно, внимание к России было колоссальное приковано. В этой ситуации, я считаю, спортсмены приняли мужественное решение.
Это сейчас всем говорят — да, правильно решили. А в первые дни ситуация была совершенно другая. Конечно, в таких условиях ехать или нет, решать имели право прежде всего спортсмены. И огромная им благодарность за то, что они это решение все-таки приняли, и за то, что в таких условиях они все-таки поехали на Олимпиаду. Но еще большая им благодарность за то, что смогли выдержать.
— Прессинг был, конечно, колоссальный.
— Да, были и провокации, и общая неспокойная обстановка, и неприязненное отношение со стороны некоторых иностранных спортсменов, что уж говорить об иностранной прессе. Нервов потрачено гигантское количество — и у них, и у нас, и у болельщиков, которые точно также переживали за нашу страну, за наших ребят, за то, что им приходится выступать там не в форме нашей страны, без гимна, без флага. Но все вместе мы выдержали это.
— Какова была вероятность бойкота?
— Ничего закулисного — в обществе этот вопрос обсуждался. Когда мы вернулись с исполкома МОК из Лозанны в начале декабря, такой настрой был у многих людей: "Раз так с нами поступили, давайте объявим бойкот". Но я думаю, что многие недооценивали его последствия. Это — пропуск четырех Олимпиад и фактически полная спортивная изоляция страны. Поэтому я такую возможность даже не рассматривал.
— Не боялись столкнуться с непониманием общественности?
— Общественное мнение — это вещь, меняющаяся под влиянием определенных аргументов, дискуссий. Я считаю, что в этой ситуации очень важным было мнение президента страны Владимира Путина. Он сказал о том, что это должен быть выбор самих спортсменов. Они сами должны были решать — ехать или нет. Это была очень серьезная поддержка для наших атлетов, которые, по сути, единогласно приняли решение выступать на Олимпиаде. Исключений было очень мало — фактически все, кто получил приглашения от МОК на Игры, поехали туда.
И общественное мнение стало постепенно меняться, люди стали поддерживать спортсменов. Особенно во время Олимпиады, когда начались выступления ребят, мы видели колоссальную поддержку со стороны болельщиков. Пусть некоторые и остались при своем мнении, у нас демократическая страна. Но мне кажется, решение ехать было принято абсолютно правильным и взвешенным.
И тот результат, который мы получили, — это и восстановление ОКР, и, в общем-то, на мой взгляд, достаточно успешное выступление наших спортсменов, все это говорит о том, что решение было правильным.
— За бортом этой истории осталось очень много ребят — тех, кого не допустили на Игры. Ведь кто-то из них мог завершить карьеру Играми, а для кого-то Олимпиада обещала стать мощной взлетной площадкой.
— Если помните, ОКР с самого начала сказал, мы будем поддерживать и уважать мнение спортсменов, которые решили ехать на Олимпиаду. И также будем поддерживать и тех, кто не едет на Олимпиаду по разным причинам — либо сам не хочет, и это его выбор, либо это те, кто не получил приглашения на Игры.
Мы были крайне огорчены тем, что целый ряд спортсменов приглашения не получили, хотя никаких конкретных обвинений не было. И они, кстати, до сих пор не озвучены. Вот это самое обидное. Очень жаль, что многие ведущие спортсмены России не могли поехать на Олимпиаду. Безусловно, мы будем всеми силами их поддерживать — и тех, кто продолжает выступать, и тех, кто по каким-то причинам не сможет дальше этого делать. И поддержка эта будет максимальной.
— Вы приехали на Игры в последние дни, это был запланированный визит?
— В эти дни решался вопрос восстановления ОКР, и конечно же, я считал своим долгом приехать туда, несмотря на то, что у меня не было официальной аккредитации в силу известных причин. Но я должен был поддержать спортсменов и всю нашу делегацию, которая сопровождала наших ребят на Играх, работала с ними, несмотря на серьезное усечение в правах.
Я хочу сказать, что штаб во главе со Станиславом Поздняковым сработал замечательно — это была каждодневная огромная работа.
— Как вы восприняли новости о положительном допинг-тесте керлингиста Крушельницкого, а затем о случае с бобслеисткой Сергеевой?
— Мягко говоря, положительных эмоций не испытал. В какой-то момент промелькнули самые грустные мысли. Но работа шла постоянно. И тех, кто был в Южной Корее, и тех, кто оставался в Москве. Да, в результате всего этого мы не смогли пройти под нашим флагом на церемонии закрытия Игр.
— Вы следили за тем, что пишут СМИ?
— Наши СМИ отлично сработали о время Игр. Пока я был в Москве, постоянно следил за всем, что пишут. И знаете, что я заметил? Тон менялся по мере развития событий на Олимпиаде. И команда получала все большую поддержку по мере движения. Я благодарен всей нашей команде в самом широком смысле слова, всем спортсменам, и СМИ в том числе. И нашей пресс-службе, у ее руководителя Константина Выборнова в эти дни была очень тяжелая работа. Особенно когда возникли допинговые проблемы.
— Каково чувствовать себя болельщиком?
— В этой роли я всегда себя хорошо чувствую, особенно если наши выигрывают. Я успел сходить на два матча с участием наших хоккеистов — полуфинал и финал. Эмоции просто фантастические. Кто-то считал, что у нас будет легкая прогулка в финале. Но я так не думал.
Немцы выиграли у шведов, у канадцев, дошли до финала. А ведь просто так на Олимпиаде до финала не доходят ни в одном виде спорта. Поэтому я предполагал, что матч будет непростой. Тем более что у наших ответственность была намного больше, чем у соперников, — те, в общем то, не являлись очевидными фаворитами. А наши понимали, сейчас на них смотрит вся страна, за них болеет каждый человек в России — в семь утра полстраны этот матч смотрело. Все всё прекрасно понимали, и это накладывало свой отпечаток на Игру.
Вроде небольшое преимущество в первом периоде было, но не смогли больше одной шайбы забить. Второй был очень тяжелым, в третьем вроде повели — тут же пропустили. Это психологически очень плохо действует — только вышли вперед, и "на тебе". А когда пропустили третью шайбу, а потом еще за две минуты до конца периода удаление… Такие матчи не выигрываются, понимаете? Шансов практически никаких не оставалось, плюс немцы могли контролировать шайбу в большинстве. В общем это чудо, спортивное чудо, когда мы сравняли счет на последней минуте в большинстве с пустыми воротами. Ну а дальше…
— А дальше была победная шайба молодого Капризова.
— Вот когда игра перешла в овертайм, я был уверен — выиграют. Скажу честно, я думал, что забьет либо Ковальчук, либо Дацюк. Но Гусев и Капризов на этой Олимпиаде показали себя новыми лидерами наравне с ветеранами. Потрясающую игру продемонстрировали. И то, что последний гол забил самый молодой — Капризов, — это тоже символично.
Вся эта Олимпиада была с прицелом на будущее. Так получилось, что наши ведущие спортсмены не могли принять в ней участие. И это привело к тому, что, например, лыжная сборная полностью состояла из молодежного состава. И он блестяще выступил. Да так было и в любом другом виде спорта. Я уж не говорю про фигурное катание, где выступали совсем еще юные девочки. В общем, это была Олимпиада будущих чемпионов.
— На аренах Пхёнчхана у наших спортсменов была просто феноменальная группа поддержки.
— На хоккее я вдруг поймал себя на ощущении, что матч проходит где-то в Москве. Российские флаги, гул трибун, болеющих на русском, Дед мороз со Снегурочкой, казаки — кругом была Россия. Видеть это в Южной Корее, это что-то.
Все эти трудности, тяготы, санкции только сплотили страну, болельщиков, спортсменов. Поддержка оказалась намного больше, чем можно было бы ожидать, будь то обычная Олимпиада, как все предыдущие. Не считая, конечно, домашней, сочинской.
— Как вы относитесь к высказыванию: "Выиграли в хоккей — выиграли Олимпиаду"?
— Это не совсем так. Но для России, безусловно, золото в хоккее — первое за 26 лет, первое в российской истории, это колоссальный успех. Совершенно неправы те, кто говорит — "подумаешь, Германию в финале обыграли". На Олимпиаде нет слабых соперников. Значимость хоккейной медали очень высока, с учетом популярности хоккея в России, что тяжелая Олимпиада в целом для нас. Безусловно, это огромный успех.
— Какова была ваша основная задача как президента ОКР на этой Олимпиаде?
— Я считал своей главной задачей на этой Олимпиаде восстановление Олимпийского комитета России в своем статусе. Полное, как полноправного члена МОК. И сегодня эта задача решена. Плюс мы все-таки участвовали в этой Олимпиаде. Да, пусть это в полном смысле и не была команда России. Но я думаю, что все-таки для болельщиков и для всего остального мира никакого вопроса о том, кто выиграл Олимпиаду в хоккее, или какую страну представляли наши фигуристки, которые стояли на первой и второй ступеньке пьедестала почета, не вызывало. Все во всем мире прекрасно знали — это Россия. И с этой точки зрения я считаю, я с личной задачей справился в полной мере.
Беседовала Вероника Советова