Юрий Трутнев: систему отношений с регионами нужно менять

За пару месяцев до окончания срока своих полномочий в нынешнем составе правительства вице-премьер, полпред президента в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев рассказал ТАСС о достижениях и неудачах инвестиционной политики на Дальнем Востоке за прошедшие годы, а также объяснил, почему опыт региона должен стать достоянием всей страны.

— В России заканчивается политический цикл 2012 - 2018 годов, в ходе которого президент Владимир Путин не раз одним из важнейших приоритетов называл опережающее развитие Дальнего Востока. Есть ли сейчас в вашей работе вопросы, которые вы бы хотели обсудить с главой государства до начала следующего цикла?

— Да, Владимир Владимирович Путин говорил, что задача развивать Дальний Восток - это приоритет всего XXI века. Для нас главное, что приоритет сохраняется. Я в этом уверен, потому что Владимир Владимирович своих решений не меняет. Остальное надо просто делать, надо каждый день искать новые пути развития Дальнего Востока, совершенствовать те методы и механизмы, которые мы уже сегодня применяем, поэтому работы у нас много. Есть вопросы, которые я хотел бы доложить Владимиру Владимировичу (они требуют решения на его уровне), но до выборов его не беспокою, потому что считаю это неправильным.

— Планируете доложить до 7 мая?

— До 7 мая, конечно. До конца срока полномочий правительства.

— С какими вопросами пойдете к президенту?

— Во-первых, не закончена история с законодательным закреплением доли финансирования Дальнего Востока в ведомственных госпрограммах. Там идет определенная переписка, определенные согласования на эту тему, но, очевидно, этот вопрос необходимо еще раз докладывать Владимиру Владимировичу. Предварительно он этот подход одобрил, но уже необходимо решение.

Второе, что мне кажется довольно важным: мы четыре года работаем по развитию Дальнего Востока. За это время, мне кажется, уже можно сказать, что кое-что удалось, например, существенно изменить инвестиционную привлекательность территории Дальнего Востока. Даже дни иностранных инвесторов, которые мы проводим, и в течение которых обычно с утра и до позднего вечера не существует никаких пауз, говорят о том, что мы стали интересны. Я уверен, что это тот капитал и тот наработанный опыт, который нужно использовать и на других территориях России. Об этом мы недавно подробно говорили с министром экономического развития Максимом Орешкиным. Я думаю, что здесь есть содержание и для доклада на высшем уровне. Есть блоки, которые уже опробованы, понятно, как они будут работать, при каких условиях будут наиболее эффективны. Мне кажется, можно это все обобщить и использовать.

В моем докладе, помимо предложений об использовании механизмов развития Дальнего Востока в других регионах России, есть и предложения по дальнейшему совершенствованию преференциальных режимов на территории ДФО. То есть мы свое преимущество должны сохранить, Дальний Восток должен развиваться ускоренными темпами.

— Какие шаги надо предпринять в обозримой перспективе для продолжения ускоренного развития региона?

— Если говорить о новых решениях, прямо сейчас в работе создание финансового центра на Дальнем Востоке. Недавно я проводил совещание с Центробанком. Там понимают, что доступность финансовых ресурсов является одним из значительных ограничений развития Дальнего Востока, готовы в этой части вместе с нами использовать новые практики, новые режимы, какие - мы сейчас прорабатываем. Все эти практики будут использоваться с условием сохранения принятых ограничений в части борьбы с отмыванием денег, борьбы с коррупцией. Во всем остальном, мы считаем, пространство достаточно широкое для экспериментов. Правда, у Центробанка пока довольно сдержанная позиция по поводу криптоактивов, а с остальным мы экспериментируем. Докладывать сейчас какие-то промежуточные результаты довольно странно, потому что к конкретным совместным решениям мы еще не пришли. Список предложений формируется, после этого будет проведен анализ эффективности их применения, а затем будем предлагать изменения в законодательство, без которых ничего не получится.

— Эти предложения вы будете готовить для предстоящих поправок в бюджет?

— Будем стараться.

— В связи с предстоящей после выборов сменой правительства все чаще обсуждаются необходимость пересмотра самой структуры кабинета министров, уточнения полномочий ведомств. Считаете ли необходимым менять что-то в блоке, ответственном за Дальний Восток, или действующий механизм вполне рабочий?

— Механизм в части развития Дальнего Востока, мне кажется, вполне работающий, но совершенству нет предела, а решение о структуре правительства будет принимать президент России.

В целом этот механизм за четыре года зарекомендовал себя неплохо. Но в более широком смысле, на мой взгляд, есть чем позаниматься с точки зрения совершенствования структуры правительства. Я уже говорил о распространении "дальневосточных" механизмов поддержки на других территориях Российской Федерации. По этому вопросу у нас с главой Минэкономразвития позиции схожи, мы одинаково понимаем, что надо делать, но возложить эту задачу на власти субъектов РФ будет трудно. Нужна другая система взаимодействия с регионами. Может быть, это должно быть какое-то другое Министерство экономического развития.

— Или другое ведомство?

— Зачем? Есть же орган, который отвечает за экономическое развитие страны, это Минэкономразвития. Но министерство должно работать не только в Москве, возможно, должны быть региональные офисы. У нас же есть торговые представительства в других странах, а ведь свои субъекты ближе и дороже. Может быть, стоит разбиться по федеральным округам и создать на базе округов что-то похожее на то, что создано сейчас на Дальнем Востоке. Может быть, в функции полномочных представителей президента добавить экономику, но это точно не мои решения и не Орешкина.

Совершенствовать структуру управления, конечно, нужно. Инвестиционный процесс требует, помимо издания законов, крайне кропотливой ежедневной работы по каждому проекту, и все они сталкиваются с массой трудностей. Наверное, 70-80% этих трудностей можно было бы снять при принципиальном улучшении качества работы, качества государственного управления на всех уровнях. Сегодня нужны какие-то общие усилия, и под них, может быть, потребуется и другая структура отношений.

— На форуме в Сочи ваш коллега Аркадий Дворкович сетовал, что значительная часть рабочего времени вице-премьера уходит на борьбу с ведомственными разногласиями, а не на управление профильными проектами, что, по его мнению, было бы полезнее для экономики. На ваш взгляд, в функционале вице-премьеров что-то нужно менять?

— У меня нет. Я часто собираю согласительные совещания с различными ведомствами, но главная работа для меня - это создание новых инструментов развития, анализ практики их применения и совершенствования, сопровождение инвестиционных проектов.  Возможно, что-то можно совершенствовать в структуре работы заместителей председателя правительства, но мне кажется, у нас благодатная площадка возможностей, а уже распределение внутри этой площадки - это задача каждого человека. Мы сами определяем график, определяем приоритеты в работе. Да, есть обязательные вещи, есть план работы правительства, план законопроектной деятельности, есть поручения президента, премьера. Да, все это необходимо выполнять, но при условии выполнения обязательных требований ты сам выбираешь приоритеты в работе. Я не считаю, что мы так уж зарегламентированы. Мне кажется, у нас есть возможность заниматься тем, что мы считаем самым важным.

— Вы ранее упоминали предложение о законодательном закреплении на уровне 5,5% обязательной доли финансирования дальневосточных проектов в профильных госпрограммах. Как вы планируете эту идею воплотить в жизнь?

— Это будет работать только в случае закрепления законом или указом президента. Очевидно, потребуется некоторая поэтапность, потому что у нас есть программы, где доля финансирования Дальнего Востока сегодня составляет лишь 0,3%. А между 0,3% и 5,5% разница колоссальная. Если сейчас увеличить финансирование по этим программам в десятки раз, доведя их до целевых 5,5%, то просто объектов под это не наберется. С одного подскока это сделать невозможно, поэтому мы предлагаем сделать это в несколько этапов. В 2018 году – 3,2%, от общего объема государственных программ Российской Федерации, в 2019 году – 4,2%, в 2020 году – 5,0%, в 2021- 5,5%.

— Возможна ли аналогичная обязательная планка для инвестпрограмм госкомпаний?

— Думаю, что у них такого норматива быть не должно. В пропорциональном распределении расходов по госпрограммам, на мой взгляд, есть некая справедливость, чтобы граждане страны получали услуги здравоохранения, образования, культуры, спорта в достаточно равной степени не зависимо от того, живут они в Подмосковье или на Чукотке.

У компаний же источники финансирования инвестиционных программ, как правило, не бюджетные. Обязывать их платить в соответствии с каким-то нормативом неправильно. К тому же, некоторые компании сегодня инвестируют на Дальний Восток больше этого показателя.

— Вы поручили Минвостокразвития провести ревизию территорий опережающего развития (ТОР) в 2018 году. По итогам этой работы некоторые ТОР могут быть закрыты? Или будете спасать их любым путем?

— У нас сегодня 18 ТОР -  это 48 площадок.  Мы считаем не очень эффективной работу на четырех площадках. На них есть проблемы с инвесторами. При этом три из них работают, просто мы планировали там лучшие результаты. В целом по ТОР у нас везде все с планами хорошо, ни одного неработающего ТОР у нас нет, но мы не хотим, чтобы даже отдельные площадки пустовали.

Задача поставлена такая – три месяца на анализ, и после решим. Если где-то потребуется ликвидировать ту или иную площадку внутри ТОР, то я считаю это нормальным, ничего в этом смертельного нет. Зачем нам держать статус там, где по каким-то причинам не появились резиденты? Существенной угрозы я не вижу. Анализ должны завершить и предоставить в I квартале 2018 года.

— Какие планы по созданию новых ТОР есть сейчас?

— Планы у нас есть, только они не административные, а тесно увязанные с потребностями бизнеса. Я недавно встречался с Николаем Сабитовым, руководителем компании, которая планируют в Находке построить завод минеральных удобрений. В ближайшее время все необходимые вопросы по реализации этого проекта будут решены. Мы совершенно точно будем создавать там ТОР. Объем инвестиций в проект составит около $2 млрд.

— На Дальнем Востоке планируется построить целлюлозно-бумажный комбинат (ЦБК). Под этот проект будет создан ТОР?

— Создание ЦБК планируется в рамках действующих границ ТОР Комсомольск в Хабаровском крае, на площадке "Амурск". Инвестором выступает китайская компания China Paper. Мы с ними сейчас находимся в переговорах. Первое пожелание у них простое и крайне понятное – получить лес, на котором сможет работать ЦБК. Мы им нашли лесозаготовительную базу. Совместными усилиями при участии Хабаровского края, Министерства промышленности и торговли РФ и Агентства по привлечению инвестиций и поддержке экспорта в течение месяца нашли необходимый объем расчетной лесосеки с удобной логистикой. Сейчас идет разработка технико-экономического обоснования проекта. Приблизительный объем инвестиций в проект оценивается в 80 млрд рублей.

— В начале февраля посол России в КНДР Александр Мацегора сообщил, что РФ начала высылать трудовых мигрантов из КНДР в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН, принятой в декабре 2017 года. Рабочих, подлежащих депортации, на территории Дальнего Востока около 12 тысяч. Какие последствия ждут экономику региона в 2018 году в связи с этой ситуацией, в частности, строительный комплекс? Возможен ли рост цен на недвижимость? Кем заменить эти 12 тысяч человек?

— Риска не видим, все проекты будут реализованы. Мы совершенно очевидно продолжим выполнять резолюцию Совбеза ООН. В краткосрочной перспективе нет рисков роста цен на недвижимость или замедления темпов строительства. Кроме того, у нас есть возможности возмещения этих трудовых ресурсов. Есть три потенциальных источника. Во-первых, это люди, которые живут и работают на Дальнем Востоке, возможно какое-то их перераспределение, но оно не безгранично. Во-вторых, есть возможность миграции из центральных районов страны. В-третьих, КНДР – не единственная страна, из которой мы можем привлекать трудовые ресурсы. Мы квотируем Китай по полной программе, если чуть-чуть квоту поднимем, учитывая численность Китая, мы даже не заметим, как эти 12 тысяч восполним.

— Ранее премьер-министр Японии Синдзо Абэ говорил, что Токио ускорит процесс конкретизации проектов совместной хозяйственной деятельности с Россией на Курилах. В МИД РФ тоже отмечали продвижение в этих переговорах. Когда возможно начало обсуждения этого вопроса уже в конкретном экономическом ключе, а не на политическом уровне, как это происходит до сих пор? Вы уже видели какие-то конкретные коммерческие предложения от японцев по Курилам?

— На этот счет у меня никакого мнения нет. Ничего в практической плоскости не происходит вообще. Была поездка наших японских коллег на острова. Здорово, конечно, поездки же это хоть и часть механизма, но это не экономика, это что-то другое. А в части экономической практики ничего не возникает.

Я, честно говоря, абсолютно убежден в том, что в Японии есть разные мнения. Собрать этот баланс вместе и получить какое-то консолидированное решение страны, похоже, просто не получается, вот и все. И пока не получится, не возникнет никаких конкретных движений, потому что если нет единодушия, то, видимо, нет и политической воли, есть, наоборот, политические риски.

— Какое решение принято относительно докапитализации Фонда развития Дальнего Востока?

— Мы согласовали на совещании у Дмитрия Анатольевича Медведева источники докапитализации на сумму 11 млрд рублей. Докапитализация должна произойти в течение этого года. Это бюджет, в том числе программа развития Дальнего Востока, это средства Российского фонда прямых инвестиций и Внешэкономбанка. Ранее мы говорили о возможном выпуске облигаций, но сейчас решили, что в этом смысла нет. Там стоимость денег, полученных в рамках размещения облигаций, получается наравне или выше банковской. Вряд ли они кому-то потребуются за такую цену.

— На каком этапе подготовка критериев освоения "дальневосточного гектара"?

— Они уже подготовлены. Мы исходим из того, что один гектар — это помощь со стороны государства людям, проявляющим экономическую активность, поэтому критерии сделали мягкими и человечными. Если мы говорим о строительстве, на которое приходится 40% заявок, то критерием является возведение строения более, чем на 50%. Второе место по количеству заявок занимают сельскохозяйственные проекты. Если участок на 50% и более используется под выращивание сельхозкультур, мы считаем, что он освоен. Существует много других видов деятельности на "дальневосточных гектарах", и все их описать сложно. Для них мы вводим доходный и расходный методы определения освоенности. Если задекларированные доходы превысили 50 тысяч рублей или подтвержденные платежными документами расходы оказались выше 30 тысяч рублей, то гектар будет считаться освоенным. 

— Будут ли выполнены другие просьбы участников этой программы, с которыми они обращались к премьер-министру, например, досрочная передача в собственность гектара в случае его освоения ранее, чем за оговоренные в законе пять лет?

— Досрочная? Да, это правильная идея. Закон о гектаре новый и непростой в применении. Думаю, мы его через поправки, такими отдельными итерациями, доведем до полностью рабочего состояния.

У нас еще есть, например, просьба от людей о помощи с предоставлением леса для строительства. Мы сделаем это. Есть просьба упростить режимы освобождения участка от лесных насаждений, особенно тогда, когда там нестроевой лес, а просто заросли на земле сельхозназначения. Мы это все пропишем в поправках к закону о гектаре. Они сейчас готовятся. Надеемся внести их в Государственную думу к концу весенней сессии.

— Коротко про выборы президента. Вы где планируете голосовать?

— Мне представляется, что мне надо брать открепительное удостоверение из Москвы и ехать на Дальний Восток. В какой регион я уеду и где именно буду голосовать, я еще подумаю, но голосовать буду на вверенной мне территории.​

Беседовали Вероника Ичёткина и Николай Сытарь