Евразийский экономический союз (ЕАЭС), объединяющий пять стран, активно ведет работу по созданию зон свободной торговли (ЗСТ), которые способствуют развитию экспорта из стран союза и интеграции на новые рынки. Так, на сегодняшний день успешно работает ЗСТ с Вьетнамом, подписано временное соглашение, ведущее к образованию ЗСТ с Ираном, в целом завершены переговоры с Сербией, проводятся переговоры с Сингапуром, Египтом, Израилем и Индией. Тем не менее к беспошлинной торговле с Китаем Евразийский союз еще не готов — слишком велики риски ускоренного роста китайского экспорта, считает министр по торговле Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Вероника Никишина.
Подробнее о том, как могут повлиять торговые войны США и Китая на экономику стран Евразийского союза, каким образом работают механизмы защиты производителей стран ЕАЭС от резкого увеличения импорта и когда ждать новых торговых соглашений, Никишина рассказала в интервью ТАСС в рамках Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ).
— Как вы оцениваете эффект от создания зоны свободной торговли с Вьетнамом, которая функционирует уже третий год?
— Я бы отметила выгоды и преимущества, которые мы ощутили от действия этого соглашения, сразу в двух плоскостях. Первая плоскость — это снятие традиционных "фобий" от либерализации торговли, которые присутствовали у нашего бизнеса давно и стабильно. Мы как союз (Евразийский экономический союз — прим. ТАСС) раньше не имели в списке приоритетных задач либерализацию нашей торговли с третьими странами. Наоборот, мы развивали нашу интеграцию вглубь, внутри наших трех, а затем пяти стран. Говоря о либерализации, я имею в виду торговлю с третьими странами посредством создания преференциальных режимов, то есть снятия таможенной пошлины.
Опасения бизнеса были связаны с традиционными рисками, что если таможенный тариф будет снижен вплоть до нуля, то страны союза не смогут выдерживать конкуренцию с возросшим ввозом товара из третьих стран
Вот эти традиционные "фобии" являлись очень серьезным фактором, который пришлось преодолеть, когда мы заключали соглашение с Вьетнамом. И главным достижением этого соглашения является то, что все эти "фобии" в итоге оказались несостоятельными.
— Как увеличился товарооборот между странами союза и Вьетнамом за период действия соглашения?
— Наш товарооборот с Вьетнамом за период действия соглашения вырос на 40%, причем вырос он абсолютно сбалансированно, экспорт и импорт у нас выросли сопоставимо в относительных объемах. Не случилось того, чего боялись: что наш экспорт останется на тех же объемах, что мы не сможем воспользоваться преимуществами открывающегося вьетнамского рынка, но только сами откроемся для Вьетнама: наш экспорт вырос на 40%, а импорт из Вьетнама — на 34%.
— В каких отраслях вы наблюдали рост экспорта?
— Наш экспорт вырос не только в тех традиционных товарах, которые мы поставляли во Вьетнам (минеральные продукты, стальной прокат, транспортные средства), но мы начали расширять линейку нашего экспорта в тех товарах, которые раньше никогда на вьетнамский рынок не продавались в силу высоких пошлин.
Таким образом, снятие пошлин позволило нам нарастить традиционно не существовавшие в виде приоритетного экспорта поставки. Например, это резиновые камеры, болты, гайки, велосипеды, отдельные виды запчастей для автомобилей — это товары, которые в том числе экспортирует малый и средний бизнес
То есть не только для "капитанов" бизнеса делаем соглашения, мы предлагаем всем этим воспользоваться.
В целом мы видим, что достаточно сбалансированно растет наша торговля. Если раньше мы практически не экспортировали сельскохозяйственную продукцию во Вьетнам, потому что были очень высокие пошлины, то соглашение о свободной торговле позволило нам увеличить экспорт сельскохозяйственной продукции за счет резкого, более чем в полтора раза, увеличения поставок мясной продукции и злаков. В целом экспорт сельскохозяйственной продукции увеличился у нас на 68%, и если наш совокупный экспорт вырос на 40%, то существенную долю этого роста составляет как раз сельскохозяйственный экспорт. Конечно, нельзя не сказать, что с учетом низкой базы такой скачок на 68% приводит в абсолютном выражении, может быть, к не очень большим цифрам по сравнению с промышленной продукцией, тем не менее это хороший задел для дальнейшего увеличения сельскохозяйственной ниши на вьетнамском рынке.
— По ряду товаров отмечалось срабатывание триггерной защиты в связи с высоким уровнем импорта (нижнее белье, детская одежда). Как вы оцениваете работу защитного механизма? Насколько высок риск для бизнеса внутри союза?
— Что касается триггеров. Мы обещали нашим производителям, что если по каким-то товарным группам будет резкий всплеск импорта из Вьетнама и этот всплеск потенциально может нанести ущерб нашей промышленности, то мы восстановим на временной основе пошлины, которые существовали ранее. Действительно, в отношении детской одежды и предметов женского белья у нас произошло срабатывание триггерных механизмов — объемы вьетнамского импорта выросли больше чем на 100%. Мы быстро ввели временные пошлины в отношении одной группы товаров на шесть месяцев и в отношении другой группы на девять месяцев. После того как триггерные меры были введены, они сбалансировали объемы торговли, и объем импорта этой продукции из Вьетнама сократился на 30% — мы выровняли динамику.
При этом здесь очень важно сказать, что на самом деле эта группа товаров, по которой триггерные механизмы сработали, в общем объеме текстильной продукции из Вьетнама составляет меньше 1%. По всей остальной товарной линейке, по которой наши производители выражали очень серьезные обеспокоенности, срабатывания триггера не произошло.
— Каким образом ужесточение торговой войны между Китаем и США влияет на экономическую стабильность стран союза? Может ли снижение торгового оборота между США и Китаем привести к наплыву китайских товаров на рынки Евразийского союза?
— Пока что торговая война между США и Китаем касается в первую очередь металлопродукции (американское правительство подняло пошлины на сталь). Затем ряд стран ввели аналогичные меры — это ЕС, Канада и др. Мы также начали защитное расследование на предмет анализа возможных рисков от переориентации товаропотоков по металлопрокату и отдельным видам труб. Мы это расследование завершим, наверное, к концу лета. И тогда будем готовы сделать какие-то выводы. Пока возможные риски переориентации китайской продукции в связи с американскими мерами наиболее четко сфокусированы вокруг металлопродукции. И мы готовы на них реагировать.
Тем не менее все страны так или иначе вовлечены в международную экономику и не могут быть изолированы от той дестабилизации, которая происходит в мире. Поэтому наверняка какой-то эффект торговые войны все же будут иметь, но пока какого-то травматического влияния и на нашу внешнюю торговлю, и на нашу ситуацию с импортом не оказывают.
— Ранее обсуждалась идея создания ЗСТ с Китаем. Как продвигается обсуждение, какова ситуация на сегодняшний день?
— Главным драйвером этой инициативы выступал Китай. Китай проводит очень активную торговую политику и прекрасно понимает, что соглашение о свободной торговле — хороший инструмент для продвижения своего экспорта через снижение таможенных пошлин. Он имеет уже достаточно разветвленную сеть договоров о свободной торговле и использует любые возможности, чтобы со своими партнерами выходить на более либеральный торговый режим. Тем не менее наши страны пока не готовы к запуску зоны свободной торговли с Китаем. Мы несколько лет назад, когда готовили ответ Китаю, говорили, что будем идти потихоньку к этому и начнем свободную торговлю, когда будем готовы. Через, может быть, более промежуточные форматы регулирования нашей торговли. Таким форматом в нашем понимании является непреференциальное соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве. Соглашение, которое охватывает много сфер торговли: и техническое регулирование, и конкуренцию, и электронную торговлю, но оно не касается снижения таможенных пошлин. Оно будет первым шагом на пути урегулирования режима торговли между союзом и Китаем. Мы такое соглашение подписали в мае прошлого года. Далее мы будем анализировать выгодные переходы к новому этапу, более либеральному. Но есть риски дисбаланса.
Главный риск в том, что экономическая мощь Китая позволит именно Китаю извлечь гораздо больше преимуществ от снижения пошлин, поэтому мы хотим посмотреть сначала, как будет работать непреференциальное соглашение
— Когда соглашение вступит в силу?
— Сейчас завершаются ратификационные процедуры — Китай и четыре из пяти наших стран свою часть "домашней работы" сделали, завершает ее Казахстан. Мы надеемся, что летом текущего года оно вступит в силу. Мы обсуждаем с нашими китайскими коллегами, каким образом нам сделать это публичным и информативным для всех наших стран, что наше соглашение наконец вступило в силу. Это должно быть яркое мероприятие.
— В каком виде сейчас функционирует торговое соглашение между ЕАЭС и Ираном?
— Пока с Ираном у нас нет зоны свободной торговли. В процессе переговоров мы специально фокусировались на временном соглашении. Каждое из соглашений, провести переговоры по которым нам поручали президенты стран ЕАЭС, мы делали в том формате, который максимально выгоден нашему рынку, и в каждом случае это свой формат соглашения. С Ираном мы понимали, что пока не готовы делать полноформатное соглашение, поэтому решили, что это будет временное соглашение на три года по тому ассортименту товаров экспортного интереса, который нам наши страны заявили.
Иран не член ВТО, это накладывает ограничение на понимание, каким образом организуется система торговли. Иран формирует свой торговый режим в зависимости от той экономической ситуации, которая сегодня существует. Мы хотели понять, каким образом будет работать зона свободной торговли с Ираном, будет ли она взаимовыгодной. Для того чтобы нам ответственно переходить к полноформатной зоне свободной торговли, мы сделали временное соглашение, которое было подписано в мае прошлого года и также проходит процедуру ратификации в настоящий момент. Страны союза его уже ратифицировали. Когда процедура будет завершена и в Иране, оно вступит в силу. Пошлины пока существуют в том объеме, который в нашем тарифе, но в ближайшее время после завершения процедур мы будем работать в рамках сниженных пошлин.
— Можно ли уже дать оценку тому, как работает соглашение с учетом антииранских санкций?
— На момент начала переговоров наша торговля с Ираном начала расти. Это говорит о том, что интерес к торговле друг с другом будет еще полнее реализован через новый режим.
Иран, находящийся в режиме жестких санкций и имеющий высокие таможенные пошлины, при этом очень интересный рынок. Это большие возможности для нас
Кто первый придет на рынок, тот и в более конкурентных условиях будет там находиться.
Главной задачей переговоров было обеспечить сбалансированные возможности с точки зрения запроса наших стран. В текущей структуре экспорта ЕАЭС в Иран, если говорить о продукции агропромышленного сектора, преобладают поставки злаков, растительных масел, мяса, семян и т.д. В целом в соответствии с условиями соглашения льготные условия доступа будут покрывать до 70% суммарного экспорта сельскохозяйственных товаров стран ЕАЭС в Иран. Если говорить о росте поставок иранской продукции на внутренней рынок стран ЕАЭС, то надо отметить, что в структуре экспорта Ирана в страны ЕАЭС преобладают преимущественно сельскохозяйственные товары и минеральное сырье. При текущей структуре иранского экспорта основной экспортный интерес партнера сосредоточен в сельскохозяйственном секторе. Однако в отношении 95% сельскохозяйственного импорта, на которые ЕАЭС предоставит Ирану беспошлинный режим торговли, союзом уже применяются временные или постоянные нулевые ставки пошлин. Мы не конкурируем друг с другом, а взаимодополняем. Сельскохозяйственная продукция Ирана — это в том числе продукция, которая у нас не выращивается. Например, тропические фрукты, фисташки. Кроме того, мы договорились о режиме, который будет носить сезонный характер. Так, в сезон, когда на рынке наши собственные товары, пошлины для иранской продукции будут действовать, а не в сезон продукцию Иран будет поставлять без пошлин.
— Израиль, Сербия, Сингапур и ряд других стран также ведут переговоры о ЗСТ с Евразийским экономическим союзом. Какие страны наиболее близки к заключению соглашений?
— Переговоры с Сербией у нас завершены, сейчас мы находимся на стадии выхода на подписание. На недавнем саммите ЕАЭС мы получили необходимый мандат на подписание. Затем следует Сингапур. Здесь сложный формат переговоров, он заключается в том, что мы делаем единое для ЕАЭС соглашение по товарам, по которым будет снижение пошлин, и еще пять двусторонних соглашений по услугам инвестиций. Это национальная компетенция стран, поэтому каждая страна ведет свои переговоры. Они все должны завершиться в одно время и составить пакет соглашений. Мы во многом преуспели, но этот сложный формат. Мы надеемся, что в этом году работу завершим.
Очень интенсивно передвигаются переговоры с Египтом. Первый раунд мы провели в этом году. Они идут динамично. С огромным удовлетворением видим, что есть и интерес, и желание, и воля. Мы не можем завершать переговоры в ущерб содержанию ради срока, но если будем находить компромиссные развязки, то мы видим возможным до конца года эти переговоры завершить.
Еще один трек — израильское соглашение. Здесь темп медленнее — это связано с загруженностью сторон. Тем не менее у нас хороший график переговорных встреч, будем стремиться максимально продвинуться до конца года. Что касается Индии, то мы находимся на начальном этапе переговоров. Соглашение максимально сложное будет, затрагивающее чувствительные товары.
— Каким образом происходит отбор стран для партнерства?
— Мы начинаем переговоры по результатам исследовательской работы о выгодах для нашего союза. Для подготовки этой работы создаем исследовательские группы, которые моделируют ситуации, изучают выгоды и риски.
Заявок на переговоры сейчас у нас больше 40. По каким-то из них исследования показали, что такие соглашения нам пока недостаточно выгодны. Мы их отложили
Сейчас мы запустили работу по изучению следующей волны наших партнеров. Для нас соглашения о свободной торговле — системный инструмент поддержки экспорта через снижение высоких ввозных пошлин на рынке партнера, которые позволяют создать более конкурентоспособные условия на этом рынке. Бизнес формирует свои пожелания, мы просчитываем комплексные риски, после этого мы принимаем решение. Мы формируем список стран, по которым будем выходить с предложением начать исследование. Это могут быть прежде всего некоторые латиноамериканские и азиатские государства. Осенью начнем формализовать процесс выбора новой волны стран.
— Как реагируют другие партнеры союза на столь активную работу по заключению новых соглашений? Ведь вы усиливаете конкуренцию на рынке.
— Европейский союз, например, наш торговый партнер. Европейский бизнес говорит об интересе к формированию преференциального режима с ЕАЭС и пытается убедить европейских политиков в том, что политика начинает вредить экономике. Мы в свою очередь видим, что наша экономическая политика — политика открытия нашего рынка для тех стран, которые готовы с нами сотрудничать, — изменит долю присутствия ЕС на рынке союза. Европейский бизнес видит, что завтра на рынке союза будут не только Вьетнам, но и Иран, и другие страны, которые потеснят европейский бизнес. Тем не менее хочу сказать, что мы не можем ждать, пока будет готова Европейская комиссия.
— Есть ли какие-то обращения по проведению защитных/антидемпинговых расследований, которые могут начаться в ближайшее время? Устраивает ли ЕЭК работающий сейчас механизм и процедуры с точки зрения времени и полномочий? Нет ли намерений его менять?
— Этот инструмент мы создавали для нашего бизнеса, и в случае необходимости точечной защиты по каким-то критериям, по которым импорт наносит ущерб производителям стран ЕАЭС, мы должны реагировать. Этот инструмент создан и работает. Мы провели больше 30 расследований. Сейчас мы проводим семь расследований: пять антидемпинговых, два специальных защитных. За пять лет мы ввели или продлили 21 меру по итогам 25 расследований, а также выдержали несколько судебных исков, по которым, надо отметить, мы доказали свою правоту.
Главная проблема — проблема ветирования наших мер. Мы год проводим расследование, принимаем меру, если решение коллегии кого-то не устраивает, то суверен может наложить вето. Мы четыре раза за время существования союза с таким сталкивались, и это большая юридическая проблема в праве союза. Мы начинаем активно обсуждать со сторонами, как из нее выходить. С одной стороны — право вето суверенное, а с другой — пока вето существует, тот бизнес, который был обвинен в демпинге, продолжает завозить на наш рынок демпинговую продукцию.
Беседовала Ксения Смирнова