Любой человек, в том числе и далекий от криминала, может оказаться в следственном изоляторе. Зачастую его близким об этом сообщают далеко не сразу. Но при этом они могут сделать многое для того, чтобы заключенный не чувствовал себя один на один в сложной жизненной ситуации. Проверять условия содержания в столичных СИЗО имеют право члены Общественной наблюдательной комиссии (ОНК). Председатель ОНК Москвы Георгий Волков дал свое первое интервью ТАСС и рассказал о том, как помочь родственнику в СИЗО, как с ним выйти на связь, что делать в случае нарушения прав.
— Есть ли на сегодняшний день какой-либо изолятор в Москве, где вопросы соблюдения прав человека и условий содержания решены лучше всего?
— Выделить какой-то один однозначно я не могу, это было бы некорректно. Все изоляторы на одном уровне. Другое дело, что везде свои особенности. Например, в "Матросской тишине" расположена тюремная больница, всех, кому прописан больничный режим, везут туда. В "Бутырке" расположена психиатрическая больница, в которой содержат в том числе тех, кто проходит длительное психолого-психиатрическое исследование. В "Медведе" (СИЗО в Медведково) содержатся бывшие сотрудники правоохранительных органов, в "Воднике" — несовершеннолетние, в СИЗО "Печатники" — женщины, в том числе с детьми. Дело в том, что если беременных помещают в СИЗО, то после родов дети остаются с ними, пока им не исполнится три года. Но мое мнение — женщин, обвиняемых в ненасильственных преступлениях, тем более с детьми, не должны содержать в СИЗО. А большинство арестантов женского пола проходят обвиняемыми по статьям, связанным с наркотиками или мошенничеством.
— А в каких СИЗО ситуация хуже всего?
— Это Зеленоградский изолятор. Хотя он находится на территории Москвы, долгое время относился к УФСИН по Московской области. И только сейчас решается вопрос о его передаче в ведение московского УФСИН. Вот там категорически все в плохом состоянии — и с точки зрения условий содержания, и с точки зрения соблюдения прав заключенных. В этом изоляторе есть проблемы и с текущим ремонтом, и с горячей водой, и с электрическим освещением. Хочу подчеркнуть, что там содержатся люди после избрания меры пресечения, они еще считаются невиновными, им не вынесены приговоры. Надеюсь, что после перехода этого СИЗО к Москве в нем произойдут изменения в лучшую сторону, в том числе и личный состав СИЗО будет лучше работать, к нему тоже неоднократно были претензии.
— Если сотрудники изолятора все же превышают свои полномочия или у арестантов появляются иные проблемы, ОНК может вмешаться в ситуацию?
— У нас для этого масса возможностей. Если есть какие-то мелкие, точечные проблемы, мы можем их решить на месте. Если проблема более масштабна, мы обращаемся к руководителю учреждения, как правило, он эту проблему также решает. Такая практика есть. При повторном посещении мы всегда опрашиваем того заключенного, кто к нам обращался ранее. Нам необязательно это делать в камере, мы можем вывести его и опросить в любом другом месте, чтобы не слышали сокамерники, с которыми он может быть в конфликте.
Конечно, существуют определенные нормы того, что мы можем обсуждать с арестантом. Нас всегда сопровождает сотрудник ФСИН. Но проконтролировать выполнение наших рекомендаций мы можем.
Также у нас есть возможность обратиться к начальнику УФСИН по Москве, который идет нам навстречу. Ему не нужна огласка правонарушений, которые иногда допускают сотрудники СИЗО
Кроме того, мы можем обратиться и в прокуратуру Москвы, где работает целое подразделение, занимающееся вопросами соблюдения закона в пенитенциарной системе. Также взаимодействуем с уполномоченным по правам человека, со СМИ, которые нам тоже оказывают содействие. Если есть желание, человеку можно помочь всегда. Главное — не навредить, ведь можно помочь так, что лучше бы не помогали. Это касается перевода в другую камеру, например, где все может быть еще хуже.
— Есть ли какие-либо требования по содержанию заключенных в одной камере СИЗО?
— Их немало. Первый раз попавшие в места лишения свободы не должны находиться с теми, кто там появился повторно. Люди, обвиняемые в тяжких преступлениях, не должны содержаться в одной камере с людьми, обвиняемыми в нетяжких преступлениях. Бывшие сотрудники правоохранительных органов всегда содержатся отдельно от остальных заключенных. Само собой, женщины содержатся отдельно от мужчин.
— Все эти требования соблюдаются?
— На мой взгляд, да. Я при посещении всегда задаю соответствующие вопросы. Я посещаю и карантин, и карцер, и общие камеры, и нарушений данных нормативов немного, некоторые случаи были связаны с безопасностью самого арестанта. Например, человека в нарушение требований поместили в карантин на долгое время. Ему инкриминировалось преступление на сексуальной почве, поэтому его поместили в одиночную камеру, чтобы таким образом обеспечить его безопасность.
В целом я не замечал подобного рода нарушений, да и условия содержания в столичных СИЗО в общем лучше, чем 20 лет назад. Сейчас, когда в той же "Бутырке" содержится чуть более 2 тыс. человек, прокуратура уже бьет тревогу. А в 1990-е там было при той же площади порядка 10 тыс. человек. Люди не то что спали, они сидели по очереди!
— Дополнительные платные услуги сегодня есть в каждом СИЗО?
— Да, они есть в каждом изоляторе.
Есть опция заказа еды за деньги, посещение спортзала, можно принять дополнительный душ. Все это платные услуги
Люди открывают специальный счет, с помощью которого они могут оплачивать все это.
— И сколько нужно тратить арестанту, если он, например, хочет регулярно заниматься в спортзале?
— Разовое посещение стоит порядка 260–290 рублей. Достаточно дорого, если хочешь регулярно поддерживать форму. При этом человеку заниматься физкультурой в СИЗО необходимо, если он хочет сохранить здоровье. Тюрьма ведь не способствует укреплению иммунитета. Но проблема со спортзалами заключается не только в деньгах. Людей, которые хотят заниматься спортом, много, а спортзалов мало. К тому же нужно правильно понимать, что они собой представляют. Это небольшая камера, в которой стоит старая скамья со штангой и пара утяжелителей. Где-то они получше, где-то похуже, но в любом случае это не WorldClass. Кроме того, существует и проблема доставки арестантов туда. Если заключенный хочет заниматься в спортзале, то ему надо написать заявление на имя начальника СИЗО. Туда его водят сотрудники, которых и так мало. Так что даже при наличии денег и желания арестант зачастую не может нормально заниматься спортом.
То же самое касается и выходов заключенных в храмы. Храмы разных конфессий есть во всех СИЗО, но не всегда есть свободные сотрудники, которые могут сопроводить человека, скажем, в церковь. Приоритет отдается сопровождению заключенного к врачу.
Кроме того, в СИЗО существуют и проблемы с доставкой продуктов, которая не всегда после оплаты происходит вовремя. Это связано с работой подрядчика, который оказывает соответствующую услугу.
— Как вы считаете, нужно ли расширять перечень продуктов, разрешенных к передаче заключенным?
— Конечно. Один из самых актуальных вопросов: почему нельзя передавать гречневую крупу? Сейчас можно передавать гречневые хлопья, а крупу нельзя. Но арестанты говорят, что крупу можно распарить в чайнике и через некоторое время она станет кашей. Позиция администрации СИЗО же следующая: крупу надо непременно варить, а варить ее заключенным негде, а значит — передавать ее им нельзя.
— Допустим, человек стал фигурантом уголовного дела и его арестовали. Как его близким узнать, в каком он СИЗО?
— На сегодняшний день согласно закону следствие не обязано сообщать, в какой изолятор повезут человека. Но следователь обязан дать возможность человеку позвонить близким после задержания. Но, к сожалению, нередко это требование закона не соблюдается.
Следователь может поставить семью подозреваемого или обвиняемого в известность о том, в какой ИВС или СИЗО доставлен их близкий, но может и не сделать этого. В таких случаях можно обратиться в УФСИН по Москве или ОНК, наблюдатели среагируют более оперативно. У нас документооборот и отработка обращений поставлены на поток. Нам быстрее предоставляют необходимые сведения, чем обычным гражданам.
Естественно, никто не мешает обратиться и в УФСИН по Москве, и к нам, а также в прокуратуру, если родственники уверены, что права их близкого нарушены.
— Что семья может сделать в первую очередь, чтобы обеспечить арестанта самым необходимым?
— Если человек уже оказался в СИЗО, то он до 10 суток находится на карантине. Это одиночная камера, где он проходит медкомиссию, определяются его психологические особенности. В карантинных помещениях арестованному обязаны предоставить вещи, необходимые в быту, в том числе предметы личной гигиены. После карантина человеку можно направить передачу, общий вес которой не должен превышать 20 кг. Там могут быть продукты питания, одежда и некоторые личные вещи, например книги. Чтобы узнать, что необходимо человеку, можно ему написать через платный сервис ФСИН-письмо. Но когда человек находится на карантине, связь с ним ограничена. Кроме того, все письма, которые идут в изолятор и из него, проходят цензуру. Но желающих написать близким много, а цензор один или в лучшем случае два. И пока он дойдет до сообщения конкретного человека, проходит некоторое время. Поэтому в случае необходимости решить какой-то экстренный вопрос я бы также рекомендовал обращаться в ОНК.
— А как человеку, содержащемуся в СИЗО, получить право на свидание?
— Это сложно. Если в колонии у осужденного есть право на минимальное количество свиданий, определенных законом, то в изоляторе этого нет. Если человек под следствием, то разрешение на свидание может выписать только следователь, это полностью его прерогатива. Зачастую он либо не разрешает свидание вовсе, либо использует его как способ давления на обвиняемого — дайте нужные следствию показания и получите свидание.
Если же уголовное дело поступило в суд, то разрешение на свидание может дать только судья. Но, повторюсь, и следователи, и судьи это делают редко. В ОНК поступает много жалоб в связи с этим.
— Какие еще есть способы связаться с близкими, которые хотя и предусмотрены законом, но на практике используются редко?
— В ОНК поступает много жалоб, что заключенным крайне редко разрешают звонки. Дело в том, что по закону следователь или суд могут разрешить звонить на определенные, заранее согласованные телефонные номера родственников со стационарных телефонов в изоляторе. Но часто это право не предоставляют. Хочу отметить, что наряду с этим есть и случаи использования в СИЗО мобильных телефонов, которыми по закону пользоваться запрещено.
Конечно, оперативники УФСИН и служба собственной безопасности с этим борются, но все равно такие факты есть.
Возможно, если бы следователи и судьи чаще шли навстречу и разрешали легальные звонки, может быть, и факторов проноса запрещенных мобильных телефонов было бы меньше
Ведь если у заключенного есть семья, то в любом случае ему хочется с ней общаться. Разорвать социальные связи сложно да и не гуманно. И когда отсутствует нормальная возможность поговорить с близкими, то люди идут в том числе и на запрещенные способы.
— Как человеку, который попал в изолятор, нужно себя вести, чтобы выстроить нормальные отношения с тюремщиками и с другими арестантами?
— Не надо идти на поводу у тех, кто пропагандирует тюремную субкультуру. Отношения с сотрудниками УФСИН это не наладит и в будущем не упростит отбывание наказания, в частности, не поможет получить УДО. Что касается отношений с другими людьми, которые также попали в сложную жизненную ситуацию, то надо понимать следующее. В СИЗО находятся такие же люди, как и на воле, только все намного более прозрачно, так как все находятся в одном месте, проводят круглые сутки друг с другом. Надо быть человеком и не надо нарушать общечеловеческие правила, которые принято соблюдать в любом обществе. С персоналом также не стоит идти на конфликты. Есть, конечно, отдельные сотрудники, которые из-за каких-то своих проблем пытаются отыграться на содержащихся в СИЗО. Но таких единицы, и такие быстро уходят. Надо учитывать, что работа в СИЗО — это непростая история. Сотрудникам также приходится находиться в замкнутом пространстве, причем с ограниченным кругом людей. Им надо иметь крепкую психику.
— В Москве планируется построить три новых СИЗО, при этом изоляторы "Бутырка" и "Пресня" будут выведены из центральной части города. Вы поддерживаете такие планы?
— Я бы не стал выделять "Бутырку" и "Пресню", несмотря на то что первой уже почти четверть тысячелетия, а второй — 80 лет. "Матросская тишина" тоже старая, да и другие не новые. В любом случае "Бутырка" — памятник архитектуры, и надеюсь, что рано или поздно он не будет использоваться как следственный изолятор.
Есть проекты построить один или два новых СИЗО в Новой Москве. Но существуют вопросы инфраструктуры, связанные с этим: как адвокатам и следователям ездить в новое СИЗО, как доставлять туда арестантов, проводить туда железную дорогу? Сейчас трудно добраться даже в СИЗО в центре Москвы. Стоят в очереди и адвокаты, и родственники для передачи, они тратят на это почти весь день. Вопросы логистики никто не отменял.
— Известно, где именно будет создано новое СИЗО?
— На сегодняшний день мы не знаем не только то, где именно будут строить новый изолятор, но и будет ли это одно большое СИЗО или два. В планах создать один на 5 тыс. или два по 2,5 тыс. человек. Я считаю, что изолятор-пятитысячник — это не очень хорошая идея, его очень сложно обслуживать. Пример новых "Крестов" в Питере говорит о том, что с "густонаселенным" СИЗО есть большие проблемы. Чем меньше установленный лимит заключенных в конкретном СИЗО, тем лучше. На мой взгляд, оптимально — до 600 человек.
— Что вы скажете по поводу идеи частных тюрем, которые планируется создать в Москве?
— Эту идею неправильно поняли, и я хочу внести в этот вопрос ясность.
О частных тюрьмах никто речи не ведет. Планируется лишь привлекать бизнес для улучшения пенитенциарной системы
Делать это планируется в форме государственно-частного партнерства. Таким образом, бизнес будет помогать финансировать строительство новых изоляторов, а взамен получит возможность оказывать те услуги арестантам, которые сейчас также платные. Это может быть и спортзал, и душ, и стоматолог, и парикмахерская. Только качество этих услуг будет лучше, поскольку их будут оказывать частные структуры по принципу конкуренции. Естественно, охрана периметра и внутренняя служба в таких изоляторах будет осуществляться силами ФСИН. Все это реально смогло бы изменить ситуацию с условиями содержания в СИЗО в лучшую сторону. Но сейчас эта инициатива обсуждается лишь сообществами отдельных граждан, и до ее реализации на практике далеко.
— Что, с вашей точки зрения, надо поменять в вопросе соблюдения прав заключенных изоляторов в первую очередь?
— В первую очередь не нужно принимать такого огромного количества судебных решений по избранию меры пресечения в виде заключения под стражу. Это главная проблема, которую надо решить.
С моей точки зрения, эта мера избирается необоснованно, лишь по формальным основаниям. Подозреваемых в ненасильственных преступлениях, которые не опасны для общества, которые не совершили преступлений против личности, не нужно держать в изоляторе. А именно такие сейчас зачастую содержатся в СИЗО. Если бы этого не было, то, возможно, не понадобилось строить новые СИЗО, а, наоборот, пришлось бы сокращать те, которые есть.
Беседовал Владимир Ващенко