Работа Контртеррористического управления ООН во время пандемии только активизировалась: некоторые террористы пользуются сложившейся ситуацией в своих целях, в том числе пытаясь использовать вирус как биологическое оружие. О том, как ООН противостоит подобным планам, в интервью ТАСС рассказал заместитель генерального секретаря организации, глава Управления по контртеррору Владимир Воронков.
— Владимир Иванович, с 6 по 10 июля в ООН проходит Виртуальная контртеррористическая неделя. Как удалось организовать это масштабное мероприятие в условиях пандемии, ведь очень многие конференции и форумы ООН пришлось отменить или перенести на следующий год?
— К сожалению, в этом году из-за пандемии государствам-членам пришлось отложить двухгодичный обзор Глобальной контртеррористической стратегии ООН, который первоначально планировался на июнь. Однако, чтобы не потерять инициативу, 6–10 июля мы организуем Виртуальную контртеррористическую неделю. Конечно, это не заменит тех мероприятий, которые мы планировали провести на полях июньского обзора — Первый Всемирный конгресс жертв терроризма и Вторую конференцию руководителей контртеррористических ведомств государств-членов. Они также отложены на следующий год.
Тем не менее Виртуальная контртеррористическая неделя предоставит возможность собрать представителей государств-членов, структур ООН, исследователей, представителей гражданского общества и других заинтересованных сторон для обмена мнениями о влиянии кризиса COVID-19 на угрозу терроризма и о том, каким должен быть адекватный коллективный ответ на нее в ходе экспертных онлайн-дискуссий.
Неделя будет посвящена теме "Стратегические и практические проблемы противодействия терроризму в условиях глобальной пандемии". Она будет состоять из десяти вебинаров и интерактивных дискуссий по приоритетным вопросам борьбы с терроризмом.
— Представители скольких стран заявили о своем участии? Насколько высоким будет уровень этого участия?
— Идея о проведении виртуальной контртеррористической недели встретила широкую поддержку. На сегодняшний день зарегистрировалось 1026 участников. Это 122 страны, 43 международные организации и структуры и 88 институтов гражданского общества, включая научные. Откроет неделю Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш, с приветствием выступит верховный представитель Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель. Россию будут представлять уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Анна Кузнецова, директор департамента МИД Владимир Тарабрин.
— Анна Кузнецова в марте сообщала о том, что еще 30 российских детей из Сирии и Ирака готовы вернуться на родину. Но позже эти планы осложнили карантинные ограничения на перелеты. Скажите, какая сейчас ситуация — появилась ли возможность возобновить процесс возвращения детей?
— Сначала несколько слов о сути проблемы. После разгрома ИГИЛ (прежнее название запрещенной в РФ террористической группировки "Исламское государство") дети и женщины, сопровождавшие боевиков-террористов, были размещены, в частности, в лагерях в Сирии, которые контролируются курдскими вооруженными формированиями.
Крупнейшие из них находятся на северо-востоке этой страны, Аль-Холл и Аль-Рой. Только в Аль-Холле содержится порядка 68 тыс. человек, в основном сирийцы и иракцы. Это большой палаточный город. Население Аль-Роя значительно меньше. Среди обитателей этих лагерей находятся дети и женщины иностранных боевиков-террористов из различных стран мира. Известно, что в рядах ИГИЛ воевали граждане 104 государств. В Аль-Холле к этой категории относится почти 10 тыс. лиц, в Аль-Рое — около 1350. Всего, таким образом, мы можем говорить о примерно 11 250–11 300 лиц, из них 70% составляют дети до 12 лет. Данные ориентировочные, но из серьезных источников.
Это не только острая гуманитарная проблема, но и вопрос безопасности. Условия проживания в этих лагерях исключительно суровые, медицинская помощь почти отсутствует. По имеющейся у нас информации, за последние месяцы в лагерях умерли почти 700 обитателей, среди них много детей. Дети — реальные жертвы терроризма, их надо спасать.
Теперь о российском подходе к этой проблеме, который базируется на международном праве и принципах ООН. Смысл этого подхода — что государства в первую очередь несут обязательства за своих граждан. Россия, наряду с рядом других стран (назову соседние Казахстан, Узбекистан, Таджикистан), активно занимается репатриацией детей
— Есть ли данные о том, сколько еще российских детей могут оставаться в зонах боевых действий?
— Уполномоченный по правам ребенка госпожа Кузнецова сообщила мне о подготовке к репатриации очередной группы из 70 российских детей в дополнение к тем, кто вернулся ранее. По различным оценкам, в Сирии могут все еще находиться до 240 российских детей. Но точное количество российских детей, остающихся в лагерях в Сирии и Ираке, достоверно определить тяжело.
Представители ряда международных организаций продолжают работу в лагерях, пытаясь определить гражданство детей, но это остается трудной задачей, так как у многих из них нет документов. Кроме того, обеспечение безопасного и беспрепятственного доступа в лагеря далеко не всегда гарантировано.
Я высоко ценю усилия Российской Федерации по репатриации детей, которые координирует Кузнецова. Еще раз повторю: это обязанность государства — заботиться о своих гражданах, особенно о детях, которые попали в беду.
ООН придает огромное значение вопросу репатриации граждан третьих стран из лагерей. Это приоритет для Генерального секретаря ООН и для меня тоже. Генеральный секретарь ООН в апреле 2019 года представил государствам "Основные принципы защиты, репатриации, судебного преследования, реабилитации и реинтеграции женщин и детей, имеющих связи с террористическими группами, включенными в список ООН". Эти принципы направлены на обеспечение согласованных действий ООН по поддержке государств-членов в этих областях.
— Каковы в других странах процедуры и темпы возвращения детей? Как ООН способствует этому процессу?
— Помимо генерального секретаря я и несколько других должностных лиц ООН, включая Верховного комиссара ООН по правам человека Мишель Бачелет, неоднократно подчеркивали настоятельную необходимость для государств-членов обеспечить безопасную и добровольную репатриацию своих граждан из лагерей в Сирии, Ираке и других зонах конфликта.
К сожалению, проблемы политического плана и вопросы безопасности, наряду с практическими ограничениями, такими как запреты на поездки и карантинные меры, создают дополнительные проблемы для репатриации.
Мы продолжаем выступать за безопасное и добровольное возвращение граждан третьих стран, оказавшихся в лагерях для перемещенных лиц. Это имеет решающее значение для обеспечения защиты тех, кто имеет на это право, и привлечения к ответственности виновных в преступлениях.
Внутригосударственные процедуры и сроки репатриации различаются от страны к стране, и государства-члены самостоятельно ведут переговоры по этому вопросу.
Чтобы поддержать государства-члены, которые уже провели репатриацию или намерены репатриировать своих граждан, в том числе большое количество детей, из лагерей на северо-востоке Сирии и в Ираке, мое управление в сотрудничестве с 15 другими структурами ООН разработало всеобъемлющую рамочную программу, учитывающую вопросы прав человека, возраст и пол.
Рамочная программа отвечает как требованиям безопасности, так и защиты репатриантов. Мы будем готовы оказывать всестороннюю поддержку государствам в вопросах уголовного преследования и судебного разбирательства, реабилитации и реинтеграции детей и взрослых. Программа будет запущена осенью в Центральной Азии, с учетом количества репатриаций, уже проведенных такими странами, как Казахстан и Узбекистан.
— Как вы оцениваете динамику активности различных террористических структур на фоне пандемии? Они скорее "затаились" или пытаются воспользоваться ситуацией в своих интересах?
— К сожалению, террористы не прекратили свою активность после начала пандемии коронавируса. В краткосрочной перспективе они уже постарались получить оперативную выгоду. Продолжающиеся нападения со стороны ИГИЛ и "Аль-Каиды" (запрещена в РФ) в течение последних месяцев — прежде всего в Афганистане и ряде африканских стран — показывают, что они остаются потенциальной угрозой, превратившись в устойчивые транснациональные сети.
Что касается среднесрочной и долгосрочной перспективы, террористы также могут воспользоваться негативными социально-экономическими последствиями кризиса, который может способствовать созданию условий для возникновения терроризма.
Фактически пандемия обнажила и ускорила многие текущие и возникающие тенденции в меняющемся террористическом ландшафте. Это и угрозы, создаваемые региональными отделениями ИГИЛ и "Аль-Каиды", и риск возрождения ИГИЛ в Ираке и Сирии, и использование социальных сетей для радикализации и подстрекательства к терроризму. Кроме того, растут угрозы со стороны политических, этнических и расово мотивированных экстремистских групп, которые могут мутировать в террористические.
В последние месяцы мы увидели, что ИГИЛ и "Аль-Каида" попытались использовать пандемию для активизации своей пропагандистской деятельности. Они скорректировали свои пропагандистские установки, чтобы изобразить пандемию как наказание для других.
Подобно ИГИЛ и "Аль-Каиде", политически, этнически и расово мотивированные террористические группы использовали страх и неуверенность, порожденные пандемией, для распространения ненависти, теорий заговора, антиправительственных настроений и подстрекательства к нападениям на представителей меньшинств и правоохранительные органы. Террористы пытаются использовать разочарование действиями правительства и мерами по пресечению пандемии для делегитимизации властей.
Пандемия привлекла внимание к неправомерному использованию социальных сетей экстремистами по всему идеологическому спектру. Им удалось воспользоваться тем, что люди, особенно молодежь, находятся в одиночестве дома и испытывают стресс, при этом имея в своем распоряжении массу времени на интернет. Вот вам и настоящая "целевая аудитория" для террористов.
В более долгосрочной перспективе мы должны отслеживать негативное воздействие пандемии на "социальный договор" между людьми и правительствами. Обеспокоенность вызывают также возможный кризис в системе образования и надвигающийся экономический спад, который может еще больше ограничить возможности для молодежи и различных групп населения, находящихся в тяжелом положении. Пандемия может спровоцировать отчаяние и обиды, которые являются благодатной почвой для вербовщиков террористов. Это серьезное напоминание о том, что создание устойчивости к терроризму неразрывно связано с устойчивым развитием и защитой прав человека.
— Глядя на то, насколько разрушительные последствия имеет новый коронавирус, думаю, многие задумываются о том, что случится, если в руки террористов попадет биологическое оружие. Отрабатывает ли ООН подобный сценарий и насколько, по вашим оценкам, он вероятен?
— Пандемия выявила уязвимость и потенциальную неготовность государств противостоять биологическим угрозам, включая биотерроризм. Хотя биологические террористические акты маловероятны, угрозу следует рассматривать как реальную.
Вызывает тревогу тот факт, что с момента начала пандемии некоторые экстремистские группы открыто призывали к созданию оружия с применением вируса COVID-19. Также были случаи кибератак против критической инфраструктуры. Совсем недавно полиция в Германии и в Индонезии сорвала попытки разработать биологическое оружие, а именно токсины абрин и рицин.
В апреле этого года генеральный секретарь Гутерриш предупредил, что "негосударственные группы могут получить доступ к вирулентным штаммам, что может повлечь разрушительные последствия по всему миру".
Интернет, в частности даркнет, может служить платформой для сочувствующих ИГИЛ групп как для пропаганды применения биологического оружия, так и для получения необходимых материалов и инструкций о том, как разрабатывать эти виды оружия.
Контртеррористический центр ООН в моем управлении разработал глобальную программу по оказанию помощи государствам-членам в предотвращении и борьбе с угрозой биологического терроризма, а также химического, радиологического и ядерного терроризма. Мы работаем с широким кругом заинтересованных сторон, включая правоохранительные органы, вооруженные силы, разведку, здравоохранение, промышленность, научные круги и частный сектор. Мы также работаем с подразделениями ООН и международными организациями, включая Комитет Совета Безопасности 1540, Интерпол, Управление ООН по вопросам разоружения, и другими структурами.
— В целом ваша работа связана с постоянными командировками, личными встречами. Все ли может заменить общение по видеосвязи?
— Новые вызовы порождают и новые возможности. Под воздействием ограничений COVID-19 мы вынуждены были стать более гибкими и найти творческие и новаторские подходы для выполнения нашего мандата, включая наращивание контртеррористического потенциала государств-членов.
Пандемия стала катализатором использования инструментов электронного обучения, таких как вебинары по различным аспектам практики борьбы с терроризмом. Например, управление недавно организовало два вебинара для контртеррористических экспертов из Бахрейна по противодействию финансированию терроризма и для тюремного персонала в Казахстане по обращению с экстремистскими преступниками.
Конечно, онлайн-дискуссии не могут полностью заменить личные беседы, особенно в такой чувствительной области, как борьба с терроризмом. Я надеюсь, что скоро смогу возобновить личные встречи со своими коллегами в обычном формате. У меня есть ряд открытых приглашений и обязательств посетить некоторые страны, но, к сожалению, еще рано говорить, какие визиты состоятся в первую очередь, а какие потом. Пандемия COVID-19 полностью нарушила международный график мероприятий в этом году.
— Пока по распоряжению генсека возвращение сотрудников ООН и дипломатов в штаб-квартиру начнется не раньше конца июля. То есть график "открытия" ООН идет с отставанием по сравнению с графиком Нью-Йорка. Считаете ли вы оправданной такую осторожность, которую представители некоторых стран называют чрезмерной?
— ООН придерживается самого ответственного подхода к обеспечению безопасности и защиты персонала. Это один из главных приоритетов для Генерального секретаря ООН. Мы не сможем выполнить наш мандат, если работоспособность наших сотрудников будет утеряна из-за болезни или, что еще хуже, смерти. К сожалению, в системе ООН было зафиксировано 1422 случая заболевания, из них 38 смертельных. Несмотря на "работу из дома", на протяжении всей пандемии ООН удалось продолжить выполнение своих основных задач. Благодаря альтернативным методам работы мы не останавливаемся.
Эволюция пандемии COVID-19 несет много рисков и неопределенностей, никто не знает, может ли случиться вторая волна болезни или когда она наступит. Вирус не исчез, он лишь переместился, создав новые горячие точки. Вот почему мы должны продолжать социальное дистанцирование и следовать другим рекомендациям ВОЗ и органов здравоохранения страны пребывания.
Консервативный подход на данном этапе является логичным и необходимым для защиты персонала и обеспечения непрерывности работы ООН. Принимая во внимание, что страны, которые сейчас находятся на пике распространения вируса, не смогут направить делегации в Нью-Йорк, организация крупных международных мероприятий, типичных для нормальной работы ООН, была бы несправедливой. Вот почему было решено отложить не только вторую Контртеррористическую неделю, первоначально запланированную на июнь, но и искать альтернативные варианты традиционного сегмента заседаний высокого уровня 75-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре. Тем не менее 75-летие ООН, которое приходится на этот год, будет достойно отмечено.
Беседовала Мария Хренова