Москва ежегодно наращивает объемы строительства, увеличивая количество одновременно возводимых объектов во всех сферах жизни города. Введенный режим самоизоляции из-за пандемии коронавируса нового типа заморозил ряд работ, но не повлиял на сроки выполнения поставленных задач. О строительстве новой инфекционной больницы в Вороновском, возвращении стройкомплекса к обычному ритму работы, градостроительных планах столицы, а также новых технологиях, внедряемых в работу экспертов, в интервью ТАСС рассказал руководитель департамента строительства Москвы Рафик Загрутдинов.
— Рафик Равилович, как восстанавливается работа стройкомплекса после пандемии?
— Работы на стройплощадках столицы сейчас идут высокими темпами, строители работают без праздников и выходных. Маховик раскручен по объектам всех отраслей — дороги, метро, реновация. После 11 апреля, когда вышел соответствующий указ мэра, продолжались работы, которые невозможно было остановить из-за непрерывного технологического цикла. Прежде всего в дорожном строительстве — монолитно-бетонные работы, в метро — щитовая проходка, работы на железнодорожных объектах и объектах медицинского назначения. Остальные же стройки были вынужденно приостановлены. Если сравнить с "обычным" периодом, то во время пандемии число одновременно задействованных работников сократилось втрое: с 75 тыс. до 25 тыс. человек.
Тем не менее инженерно-технический персонал перешел на удаленный режим работы, это позволило продолжить разработку проектно-сметной документации, вести другие необходимые производственные процессы.
— Для этого понадобилось новое программное обеспечение?
— На протяжении последних лет мы активно работаем над автоматизацией производства и управления в строительстве. Например, у нас есть система "Мосгорзаказ", доступ к которой имеют все сотрудники. Чтобы обеспечить рождение любого строительного объекта, необходимо провести около 3 тыс. операций — как у нас в департаменте, так и в наших подведомственных организациях. Все эти процессы четко регламентированы, большинство из них уже оцифрованы. И если стандартно двигаться в рамках этих требований, то для проведения всех необходимых операций потребуется около пяти лет. Мы же теперь можем сокращать этот срок вдвое.
К примеру, для того, чтобы строка в адресно-инвестиционной программе превратилась в конкретный объект, нужно сформировать техзадание на проектирование, после чего мы должны провести конкурсные процедуры и еще ряд мероприятий. Эту работу сотрудники вполне могут выполнять на удаленке: рассчитать начальную стоимость объекта, получить экспертизу, проанализировать проектно-сметную документацию, произвести расчеты, затем юристы формируют контракт… Не могу не заметить, что сегодня над сокращением сроков этих процессов, зная их изнутри, работает Андрей Юрьевич Бочкарев (руководитель стройкомплекса Москвы) совместно с Маратом Шакирзяновичем (Хуснуллин, вице-премьер правительства РФ, в прошлом — заммэра столицы — прим. ТАСС). И на уровне федерального законодательства уже происходят очень большие изменения.
— Но ведь строительство инфекционной больницы в Вороновском в самый разгар пандемии заняло всего месяц…
— Строительство Вороновской больницы доказало, что у нас излишне забюрократизировано строительство, его надо максимально оптимизировать. Сейчас бумажная работа занимает больше времени, чем сам процесс строительства. Допустим, дом построить — это 14–18 месяцев, остальное время занимают именно бюрократические процедуры. Поэтому мэр никогда не позволит нам на такое время растягивать строительство. Мы сокращаем сроки именно за счет четкого алгоритма и отработки всех технологических процессов.
Самое главное в строительстве — технология, люди должны понимать и представлять, что должно быть возведено, каким образом и что для этого использовать. В кратчайшие сроки было сформировано представление об инфекционной больнице в Вороновском. Руководством стройкомплекса и департамента здравоохранения было подготовлено совместное технологическое задание. А благодаря тому, что ранее в столице активно шло развитие программы здравоохранения, еще до пандемии у нас появились медицинские технологи — профессионалы, которые могут сформулировать задачу на проектирование медицинских объектов. Приходилось параллельно проектировать и строить, были привлечены огромные строительные ресурсы Москвы.
— Где и как размещались строители в течение этого месяца? Какие другие ресурсы города были задействованы?
— В так называемый пиковый период у нас работало более 10 тыс. человек и порядка 900 единиц строительной техники. Кроме того, были задействованы все городские службы. Например, Центр организации дорожного движения выделил штабной автобус, где дежурили их сотрудники, они взяли под контроль ситуацию на Калужском шоссе, не допуская пробок и при этом определяя логистику движения машин с грузами для стройки.
Размещение строителей было возложено на префектуру, специалисты которой селили сотрудников в близлежащих гостиницах. К слову, на самой стройплощадке действовали жесткие требования Роспотребнадзора: каждый день измеряли температуру строителям, брали тесты на коронавирус, строго соблюдался масочно-перчаточный режим. Если где-то возникал очаг инфекции — сразу карантин, и на объект выходила дублирующая бригада. За возведением этого объекта стояла огромная организационная работа всех городских структур, и город доказал, что он может в такой ситуации собраться и организованно работать.
— Были ли случаи заражения коронавирусом на этой стройке?
— Больших вспышек не было, но отдельные заболевшие появлялись. Мы сразу же этих людей отправляли на карантин, вычисляли круг их общения и принимали меры для локализации.
— Нет ли сейчас оттока рабочей силы со стройобъектов из-за пандемии? Ведь не секрет, что в столице работает очень много специалистов, приехавших из других регионов и даже стран…
— У нас действительно есть работники из ближнего зарубежья и других регионов страны, и конечно же, нам приходится до сих пор следить за ситуацией. В организационном плане это нам усложнило работу. Отток трудовых ресурсов был, но Москва — город большой, здесь в строительстве огромное количество объектов. Поэтому на бюджетных объектах департамента нам удается проводить мобилизацию трудовых ресурсов без ущерба для качества и сроков работ.
Строительный процесс всегда имеет большой мультипликативный эффект. Допустим, мы строим жилые дома, метро — при этом задействовано огромное количество заводов, на которых, как правило, работают москвичи. Если взять строителей на площадках, поставщиков строительных материалов — больше половины будут москвичи.
— Сколько было вложено в возведение Вороновской больницы и сколько ее появление привнесло в другие сферы?
— Этот проект — не про деньги, это про людей. Если взять одно койко-место, которых там 800, то соотношение цены и качества при строительстве в такие сжатые сроки — оптимально. Но все-таки основная стоимость не в зданиях этой больницы, а в ее оборудовании, возможностях для дальнейшего функционирования. Комплекс был возведен за 34 дня, и документы еще в процессе завершения оформления. Когда мы их окончательно оформим, тогда и будет финализирована стоимость.
Если же говорить о мультипликативном эффекте данного проекта, то наглядно видно следующее: если на самой площадке работали 10 тыс. человек, то еще столько же работали на заводах. Чтобы Вороновская больница была построена, были задействованы многие регионы: в других городах готовили кабельную продукцию, стеновые материалы поставлялись из Тулы, Люберец, металлоконструкции — из Московской области, радиаторы — со всей России. Например, для создания мельцеровского бокса (отдельный инфекционный бокс — прим. ТАСС) внутри нужно обеспечить идеальную герметичность и десятикратный обмен воздуха. Если подняться на чердак над палатами в Вороновской больнице, то наверху можно увидеть большой объем инженерных коммуникаций, огромные вентиляционные машины для очистки воздуха до 99,9%. В их создании задействовали порядка семи профильных заводов вентиляционных машин. То же касается и вопросов отопления.
Вороновская больница существенно отличается от других быстровозводимых зданий. Это полноценный комплекс: лаборатории на 2 тыс. исследований в сутки с новейшим оборудованием, системы обеззараживания воздуха, прачечные, в которых можно дезинфицировать целиком кровати и медоборудование, самостоятельные приемные отделения, 14 корпусов для проживания персонала, помещения для питания, воркаут-площадки. По сути, из металлических и железобетонных конструкций был построен мини-город со всей инфраструктурой.
— Опыт, полученный во время пандемии, изменил ли видение социальных объектов в Москве? Возможен ли пересмотр адресно-инвестиционной программы?
— Вся инвестпрограмма города имеет программно-целевой метод, Москва — город планирования, это не хаотичные, а системные решения. И изменения в программы строительства мы не вносили. Еще до пандемии в городе была принята программа развития здравоохранения.
Как житель города я вижу, что выбранная система в Москве работает, и пандемия — тому показатель. Еще в 2019 году сформировалась большая программа по развитию здравоохранения на пять лет, еще тогда мы в три раза увеличили объемы данных объектов. Сейчас в работе еще 39 объектов здравоохранения, в том числе 22 поликлиники и пять подстанций скорой помощи. На них предусмотрено финансирование порядка 100 млрд рублей.
К примеру, мы строим крупнейшую инфекционную больницу на Волоколамском шоссе — более 540 мельцеровских палат. Также строим крупную многопрофильную больницу на востоке — Центр Логинова. По нормативу оба объекта должны быть построены после 2023–2024 годов, но наша цель — сдать их в 2023 году. Для этого мы прорабатываем организационные и технологические процессы, чтобы их сократить без ущерба качеству.
Отмечу, что московские специалисты побывали во многих странах, внимательно изучили опыт коллег в строительстве объектов здравоохранения в США, Европе, Азии. Кроме того, для разработки концепции инфекционных и онкологических больниц в столице были привлечены зарубежные специалисты, еще до пандемии они приезжали в Москву из Голландии, Германии, США и других стран. Адаптацией же занимаются уже российские проектные институты.
— При проектировании объектов здравоохранения использовались технологии информационного моделирования. Расскажите о них более подробно, пожалуйста.
— Такая технология — это не только трехмерное изображение объекта, как принято считать. В ее основе лежит процесс коллективного создания и использования числовой информации о зданиях и сооружениях. Своего рода коллективный технологический процесс, который используется во всех отраслях строительства. Начинается он с градостроительной документации — все должно быть оцифровано: инженерные сооружения, подземные коммуникации и прочее. Кроме того, это позволяет обеспечить возможность проверки модели с помощью искусственного интеллекта еще до проведения экспертизы специалистом, что позволяет разрешить тысячи так называемых коллизий, когда, допустим, не "сходятся" коммуникации.
Затем начинается процесс проектирования конструкций: проектировщик получает не только трехмерное изображение детали, но и спецификацию материала и даже данные о его стоимости. Другими словами, когда проектируем таким образом, получаем оцифрованную информацию об объекте целиком, по всем параметрам.
Также технология существенно сокращает сроки строительства и позволяет качественно эксплуатировать здания. Если бы, к примеру, наше здание (департамента строительства — прим. ТАСС) было бы возведено по такой системе, то у диспетчера была бы вся необходимая информация в цифровом варианте и при какой-то аварии сразу было бы видно, что необходимо заменить.
— Повсеместно ли используется такая технология в Москве?
— Для более широкого ее использования необходимо внести ряд изменений в федеральное и московское законодательство, подготовить инфраструктуру и проектировщиков. Полноценно, на 100%, наверное, технология еще нигде не используется. Сейчас проектируем по ней пилотные дома, соцобъекты и станции метро. По ней же затем будем их эксплуатировать.
Бизнес-сообщества уже занимаются адаптацией программ, созданием отечественных аналогов, работу также ведет федеральное министерство. Но для повсеместного внедрения технологии необходимо провести большую организационную и нормотворческую работу, надо обучать людей. Я сейчас веду переговоры с Московским строительным университетом, чтобы там начинали готовить соответствующих специалистов.
— Сотрудничает ли департамент с университетами?
— Когда я работал в другом субъекте (Татарстане — прим. ТАСС) в строительной отрасли, я обязательно читал лекции, параллельно защищал кандидатскую диссертацию. Работа со студентами магистратуры, я считаю, руководителям просто необходима.
Что мы делаем в департаменте строительства: у нас есть университет при правительстве Москвы, и последние пять лет ежегодно не менее 500 специалистов-заказчиков обучаем по ведомственной программе. Мы являемся самым крупным заказчиком в городе, поэтому наши специалисты должны быть конкурентоспособными, востребованными в мире, а для этого нужно проходить постоянные образовательные программы. Мы обсуждаем внедрение новых продуктов, управление проектами. При огромных объемах строительства чрезвычайно важно сформировать команду.
Я сам бываю даже на приеме дипломных работ — это очень интересно, потому что люди раскрываются совершенно по-новому. На этой площадке они формируют определенные кейсы по строительству, создают какой-то прикладной проект для города, решают конкретную задачу. Вклад в образование позволяет получить специалистов, готовых к системной работе.
— Строительные объекты других сфер не пострадали от пандемии: сроки ввода жилья, реновации, метро? Все идет в графике или приоритеты из-за месячной паузы, которая была весной, изменились?
— По программе реновации перед нами поставлена задача ввести в этом году 66 жилых домов, и сегодня мы работаем в графике: ввод большинства объектов запланирован на третий и четвертый кварталы. Реализация программы реновации в 2020 году обеспечена финансированием в полном объеме. Больших задержек не предвидится, считаем, что поставленную задачу выполним. Чтобы не допустить отставания, количество строителей на данных объектах было увеличено на 20%. До конца года планируется передать под заселение еще порядка 29 домов.
Очень надеюсь, что не будет новых волн пандемии, ведь даже вынужденный месячный простой стал очень тяжелым.
— Какие другие крупные объекты дорожного строительства в работе?
— В этом году запланировано построить 62,5 км дорог, в том числе 19 искусственных сооружений и 19 внеуличных пешеходных переходов. Закончим реконструкцию транспортной развязки на Киевском шоссе в районе ТПУ "Саларьево", откроем пешеходный переход через Павелецкое направление железной дороги от Варшавского до Загородного шоссе, подземный пешеходный переход от района Марфино до станции метро "Фонвизинская" под путями Октябрьской железной дороги.
Но основная концентрация у нас сейчас на том, чтобы замкнуть хордовое кольцо — соединить Юго-Восточную хорду, Южную рокаду, Северо-Западную хорду, которую мы уже запустили, и Северо-Восточную хорду, где шесть из восьми участков уже введены в эксплуатацию. Строительство последней сейчас развернуто между Ярославским и Дмитровским шоссе — это самый сложный участок, проходящий через территории очень плотной застройки. Где-то приходится перекладывать железнодорожную инфраструктуру, очень много коммуникаций, вследствие чего возводится много искусственных сооружений. Кстати, на этом участке возведут три крупные эстакады, самая длинная из них 2,5 км — от Алтуфьевского шоссе до Северной рокады.
— Сообщалось, что Северо-Восточная хорда может пройти через парк "Лосиный Остров". Какие варианты рассматриваете?
— Сейчас ведется активное проектирование, работа с департаментом природопользования, и пока эти вопросы еще на этапе концепции. Все зависит от геологии, от перекладки инженерных коммуникаций. Есть вариант пустить трассу на полосе отвода железной дороги, где проложен огромный коридор технологического обслуживания.
— Другой широко обсуждаемый участок — Юго-Восточная хорда, где был обнаружен зараженный грунт. Какова ситуация там?
— Был заключен контракт с ФГУП "Радон", специалисты которого должны выполнить задачу по обеззараживанию и вывозу грунтов, ограждению территории. Как раз эту работу они практически завершают сейчас. Затем должны провести повторные замеры и дополнительную независимую экспертизу. В любом случае, результаты исследований обязательно будут публичными, мы соберемся с представителями общественности и СМИ, чтобы осветить данный вопрос.
— Повлияли ли эти работы на сроки строительства и ввода хорды в эксплуатацию?
— Строительный процесс включает в себя много организационных и административных процедур, и упущенное время придется восполнять — работать в круглосуточном режиме, наверстывать график. Финальный срок ввода в эксплуатацию данного объекта с 2023 года никто "вправо" не подвинет. Наоборот, нас просят ускорить процесс. Восполнение утерянных сроков, связанных с разъяснением и дополнительными обследованиями, выльется в героизм строителей, им придется более напряженно работать, четко наладить процессы, чтобы своевременно завершать строительство объектов.
— Мэр Москвы говорил, что пандемия повлияла на бюджет столицы. Как это может сказаться на стройкомплексе?
— В части департамента последствия этого кризиса, наверное, ощутим к осени. Но тем не менее мы работаем как работали — по плану и объемы не сокращали.
Беседовала Олеся Кулинчик