Юрий Батурин — необычный космонавт. Сначала он окончил Московский физико-технический институт, потом выучился на правоведа, потом — на журналиста. В интервью он рассуждает о теореме математика Геделя и цитирует историка Броделя. В 1990-х Батурин работал советником Бориса Ельцина, на его глазах тот подписывал текст проекта Конституции Российской Федерации. И только после этого Батурин прошел отбор в отряд космонавтов, чтобы осуществить детскую мечту.
На орбите Батурин побывал дважды и провел там в общей сложности почти 20 суток. Каково это, рассказано в книге "Властелины бесконечности", но есть в ней не только это. Рассказы о "кухне" космонавтики перемешаны с личными историями, рассуждениями о профессии и о том, зачем вообще исследовать космос. По мнению Батурина, только преодолев границы нашего мира, мы сможем понять, что он собой в действительности представляет. Каково это — покинуть нашу планету — космонавт детально описал в одной из глав, отрывок из которой с разрешения "Альпины Паблишер" публикует ТАСС.
Автобусы с экипажами прибывают на стартовый комплекс и останавливаются примерно в 100 м от ракеты. Первый экипаж выходит из автобуса, и каждого космонавта под руки (поскольку спасательные скафандры изготавливают не для прогулок, а для космонавта, сидящего с согнутыми ногами и подтянутыми к подбородку коленями) ведут к ракете. Как правило, роль сопровождающих берут на себя начальники и врачи. Но возможны и иные варианты. Например, когда космонавт А. А. Волков провожал в полет своего сына Сергея, отцу, конечно, уступили право довести его до ракеты. В это время главный эпидемиолог бегает вокруг и протестующе машет руками. Он безуспешно пытается оградить экипаж от посторонних, ибо сейчас весь строжайший обсервационный режим летит в тартарары. Уже невозможно уберечь космонавтов от желающих дотронуться рукой до человека, который вот-вот окажется в космосе. Вообще к ракете посторонних не допускают, но все равно образуется небольшая толпа из начальства и стартовой команды.
Экипаж взбирается на несколько первых ступенек трапа, поворачивается лицом к провожающим, машет им руками — их фотографируют крайний раз перед полетом. Фотографируют все: у кого есть — фотоаппаратом, остальные телефонами. Еще несколько ступенек, и космонавты на первой площадке. Они немного отходят в сторону и благодарят за работу боевой расчет (так по военной еще традиции называют стартовиков). Еще несколько фотографий, и — в лифт. Дальше все происходит очень быстро. Отключают и забирают вентиляционную установку, космонавты снимают сапоги, которые до корабля предохраняли скафандр от повреждений и загрязнения. И — посадка в корабль. Первым идет бортинженер-1 в левое кресло, вторым — бортинженер-2 или космонавт-исследователь (или участник космического полета — турист) — в правое кресло, и только потом командир — в центральное кресло. Как правило, это не занимает много времени, но бывают и казусы.
Один космонавт, слишком плотный в жизни, а еще более в скафандре, не проходил в люк спускаемого аппарата, а лететь надо обязательно — дело-то политическое. Сопровождающий (он за свою жизнь десятки экипажей в корабль посадил) говорит ему:
— Закрой гермошлем.
— Зачем?
— Закрой, говорю!..
Космонавт закрывает гермошлем, и сопровождающий с размаху садится ему на голову. Тот мгновенно проскакивает вниз, в спускаемый аппарат, и слышит:
— Прошел? Ну, сиди. Обратно вытащить тебя уже не смогу.
Другой космонавт, садясь в корабле на свое место, не смог "заправить" (согнуть и подтянуть к подбородку) ноги. Ю. Г. Шаргин, тогда еще не космонавт, а военпред на "Энергии", минут двадцать, обливаясь потом, пытался помочь ему, но безуспешно. Он спустился вниз и обратился к А. А. Леонову:
— Алексей Архипович, у нас проблемы.
— Какие еще проблемы?
— Не вмещается бортинженер.
— Как не вмещается? — Леонов отправился наверх.
Минут через двадцать возвращается довольный:
— Ну вот, а ты говоришь — не вмещается!..
— Как вам удалось?
— Да, чего там… Сказал, что сейчас экипаж заменю. И ноги мгновенно стали на место.
Этот эпизод показывает, что космонавт в скафандре должен сидеть в своем ложементе как влитой. С этим техническим устройством связана примета: если для космонавта отливают ложемент — значит ему скоро в полет.
Чтобы помочь космонавту безопасно перенести перегрузки при старте в космос, а потом и встречу с родной планетой, используют амортизационное кресло. Оно состоит из ложемента, амортизатора, грузов для балансировки кресла, привязных ремней, кабелей для ведения радиосвязи и передачи медицинских данных о состоянии космонавта. А держит все это металлический каркас. Кресло имеет два положения: при одном амортизатор взведен, то есть готов к работе, второе положение — невзведенное, амортизатор заблокирован. Невзведенное положение кресла предназначено для длительных перегрузок при выведении космического корабля на орбиту. В этом положении космонавту удобно работать с пультом управления кораблем. Взведенное положение необходимо, чтобы помочь космонавту перенести короткие ударные нагрузки при приземлении. Как это происходит, мы еще расскажем. Общая конструкция кресла универсальна за исключением одного элемента — ложемента.
Что такое ложемент? Обычно в чемоданчике для инструментов находятся отвертка, стамеска, молоток, напильник — каждый инструмент лежит в своем углублении точно по его форме, и перепутать их места не получится — в чужое гнездо инструмент не ляжет, а из своего не выпадет. Или в подарочной коробочке удобно уложена хрупкая чашка, чтобы не выскочила, не ударилась и не разбилась. Такое ложе — углубление, имеющее форму уложенного в него предмета, — называется ложементом.
Такой ложемент делают и для космонавта. Он нужен для равномерного распределения нагрузок по поверхности тела, для того чтобы обезопасить его при ударе о землю во время приземления. Поэтому ложемент должен быть выполнен точно по фигуре космонавта. То есть он индивидуален — для каждого космонавта свой, и поменяться ложементами нельзя.
Изготавливается ложемент по очень простой технологии. Сначала человека одевают в нижнее белье — майку с длинными рукавами и кальсоны — и укладывают в жидкий гипс. Затвердевая, гипс делается твердым, словно камень. После того как гипс застынет, человека из него вынимают, остается форма его тела от затылка до ягодиц. В этой гипсовой форме отливают металлическую "ванночку", в которой потом космонавт в скафандре будет лежать на спине в космическом корабле. Эту "ванночку" вручную подгоняют под тело космонавта, убирают мешающие выступы, шлифуют. Затем примеряют ее на космонавта в скафандре, в том числе и наддутом. Вот эта "ванночка" и есть ложемент космонавта. Он снабжен прочными ремнями, которыми космонавт накрепко затягивает себя, чтобы перегрузка не сместила его тело и не повредила. Поскольку ложемент сделан точно по фигуре, а ремнями космонавт крепко притянут к креслу, тело в нем не двигается при встрясках и ударе СА о землю. Это оберегает человека от ушибов и переломов костей.
Итак, за два с половиной часа до старта экипаж занял свои ложементы в космическом корабле, затянул ремни и начал предстартовую подготовку, проверяет связь и герметичность скафандров. Эта проверка занимает не так уж много времени — примерно полчаса. А потом начинается ожидание. Все, что надо было сделать, космонавты сделали. Теперь от них уже ничего не зависит. Они просто ждут, понимая, что сейчас под ними две сотни тонн горючего и скоро раздастся команда "Зажигание". Страшновато? Поэтому инструктор экипажа с командного пункта беседует с космонавтами, занимая их важными и не очень важными вопросами, стараясь успокоить, унять их естественное волнение. Иногда по просьбе космонавтов им включают музыку. Первым это попросил сделать Юрий Гагарин, с тех пор традицию соблюдают.
В это время на Земле всех лишних отправляют со стартовой площадки. В автобусе первого экипажа накрывают стол. В нем остается совсем немного людей. Генеральный конструктор и некоторые его замы, руководитель стартовой команды, начальник ЦПК или его зам. Случайных людей нет, впускают в этот круг редко и с разбором. Полтора часа под редкую рюмку идет разговор: вспоминают прошлое и ушедших, говорят об экипаже, задумываются о будущем. Это своеобразное таинство пилотируемой космонавтики, его мало кто видел, еще меньше тех, кто в нем участвовал.
Наконец взводится система аварийного спасения, автобус уезжает на наблюдательную площадку (члены Государственной комиссии и другие провожающие уехали туда сразу после того, как автобусы с космонавтами отправились к старту), откуда виден весь стартовый комплекс с расстояния несколько километров. Кто-то из автобуса спускается в бункер, а Игорь Владимирович Бармин, который много лет после своего отца возглавлял КБ общего машиностроения, строящего стартовые позиции, а затем назначенный Главным конструктором наземной космической инфраструктуры Роскосмоса, отходит к небольшому домику в 120 м от ракеты. Это, безусловно, нарушение всех инструкций по безопасности, но только там можно по-настоящему понять, что такое космический старт: пространство раскалывается от рева двигателей и тебе в лицо летят мелкие камушки, но это камушки Байконура!
Объявляется 15-минутная готовность, то есть команда "Ключ на старт" раздастся через четверть часа. Затем проходят сообщения о 10-минутной, 5-минут ной готовности. Наконец объявляется минутная готовность, после чего и раздается команда "Ключ на старт!". Ею запускается автоматика предстартовых операций. Оператор поворачивает ключ, и от ракеты отходит заправочная мачта. Мы уже говорили, что ракета на старте находится в подвешенном состоянии. По бокам ее удерживают железные "руки", которые должны быть очень крепкими, ведь стартовая масса ракеты — 313 тонн.
Дальнейшее можно проследить по секундам.
Команда "Протяжка-1", и включается на запись система измерений ракеты.
Через 10 секунд — команда "Продувка", то есть продувка камер двигателей.
Через 50 секунд — команда "Протяжка-2", и включается на запись система измерений корабля.
Через 10 секунд — по команде "Ключ на дренаж" происходит закрытие дренажных клапанов на баках ракеты-носителя.
Через 50 секунд — команда "Наддув", и газы наддува подаются в баки ракеты.
Через 40 секунд — команда "Земля-борт", и происходит отвод кабель-мачты.
Через 25 секунд — команда "Пуск", и запускаются двигатели; секунд пятнадцать они набирают тягу, и вот уже могут удерживать вес ракеты. Тогда железные "руки" — опорные фермы — откидываются в наклонное положение, и боковые крепления автоматически отпускают ракету в полет. Она чуть-чуть покачается, будто выбирая курс, и устремляется в небо. Этот момент называется "Контакт подъема".
Запуск космической ракеты, несущей на себе корабль, всегда очень яркое и волнующее событие. Особенно если корабль пилотируемый! Этого момента ждут и те, кто участвует в подготовке к полету, и, конечно, экипаж, который отправляется в путь. Специалисты и гости сейчас смотрят на этот старт со смотровой площадки, находящейся в нескольких километрах. Но и другие работники космодрома, все местные жители хорошо видят это незабываемое зрелище даже издалека. Ракета оторвалась от стартовой позиции. Из двигателей рвутся потоки пламени, а земля начинает дрожать, как при землетрясении. Грохот слышен далеко. Ракета набирает скорость и устремляется все дальше в небо. Несколько секунд — и космонавты уже высоко в небе. Хорошо, если нет облачности, иначе ракета быстро скрывается из глаз. Хорошо, когда синее небо. Бывают и ночные пуски — особенно красивые: ракета превращается в яркую вспышку на фоне звезд, а когда исчезает, в небе остается необыкновенного цвета след ее стремительного пути.
На высоте 49 км (это две минуты полета), полностью отработав свое, отделяется первая ступень ракеты, то есть четыре боковых блока ("боковушки", как иногда ласково называют их). Через 47 секунд после этого раскрываются две створки головного обтекателя и отбрасываются специальными пружинными толкателями. Головной обтекатель нужен для того, чтобы защитить датчики, антенны и солнечные батареи корабля, которые раскроются уже на орбите. Кроме того, головной обтекатель защищает отсеки корабля от механических нагрузок и нагрева, а также обеспечивает аэродинамическую устойчивость головного блока при уводе его системой аварийного спасения. На высоте 167 км (без малого пять минут полета) отделяется вторая ступень. Наконец на высоте около 200 км выключается третья ступень.
Во время выведения на орбиту члены экипажа испытывают три волны перегрузок — по количеству ступеней у ракеты-носителя. Благодаря тренировкам на центрифуге космонавты умеют хорошо их переносить. Они научились "дышать" животом. Во время дыхания наши плечи поднимаются, так как легкие наполняются кислородом. В момент наступления перегрузок грудную клетку сдавливает так сильно, что дышать привычным способом уже не получается, поэтому космонавтов учат дышать при помощи живота, это особенно важно при спуске, когда перегрузки побольше. Каждая перегрузка длится недолго, но даже для тренированного организма заметна.
Всего 526 секунд, чуть меньше 9 минут, требуется ракете, чтобы вывести космический корабль на околоземную орбиту. Но теперь ему надо избавиться от ненужной последней ступени ракеты. Поэтому по автоматической команде, которая называется "контакт отделения", специальные пружинные толкатели отбрасывают ее через четыре секунды после того, как корабль оказывается на орбите. Отделившись, третья ступень тормозится и уводится в сторону от космического корабля, теперь же она, кувыркаясь, не заденет и не повредит его. Этот последний этап, поэтому он и называется "контактом отделения". Все вместе участки полета с момента "контакта подъема" до "контакта отделения" называются выведением на орбиту или просто выведением.
Когда космический корабль выходит на орбиту, наступает невесомость. Космонавты узнают об этом при помощи "индикатора невесомости" — маленькой мягкой игрушки, выполняющей скорее функцию талисмана, нежели физического прибора. Она подвешивается на резиночке к пульту космонавта. Такие игрушки-амулеты есть у каждого экипажа — это тоже традиция. На выведении перегрузки действуют на игрушку так же, как и на космонавтов. Но космонавты лежат в своих ложементах и к тому же затянуты привязными ремнями. А игрушка просто висит на своей резинке. Под действием перегрузок резинка растягивается, потому что игрушку тянет в сторону, противоположную движению ракеты. Как только наступает невесомость, игрушка начинает свободно парить в воздухе, а резиночка принимает самые причудливые очертания. "Значит, наступила невесомость", — понимают космонавты.
Станция — живая. И предметы в ней оживают. Индикатор невесомости — небольшая мягкая игрушка на резиночке. На Земле она неподвижно лежит на столе. А здесь она плавает рядом с тобой, поворачивается, и возникает ощущение, что она слушает, что она — живая.
Впрочем, момент наступления невесомости трудно пропустить и без таких нештатных приспособлений. Внешнее восприятие невесомости для космонавта — пинок в зад, который последует через четыре секунды после того, как "индикатор невесомости" окажется в свободном плавании. Это толкатель отбросил корабль от третьей ступени ракеты после выведения на орбиту, а отдача пришлась как раз на ту часть корпуса корабля, за которой расположены ложементы космонавтов. А внутреннее восприятие космонавта аналогично хорошо знакомому нам по урокам физкультуры в первом классе школы кувырку вперед или назад на мате.
Выведение на орбиту выполнено, и космонавты поздравляют друг друга. У них наступает короткая эйфория: свершилось — мы в космосе!