Иногда на международных фестивалях самый ожидаемый фильм конкурса известен заранее. В этом году в Канне, например, все очень ждут новую картину известного датского скандалиста Ларса фон Триера (уже известно, что она будет называться "Дом, который построил Джек"). А в конкурсе Берлинале, где уже есть как минимум два фильма-лидера ("Остров собак" Уэса Андерсона и отечественный "Довлатов" Алексея Германа-младшего), с плохо скрываемым трепетом предвкушали дикое путешествие в самое сердце мирового артхауса — просмотр "Времени дьявола" филиппинского постановщика Лава Диаса.
Не так важно, как конкретно называлась бы любая новая работа Диаса и какой теме была бы посвящена. Филиппинец впечатляет фестивальных новичков еще на том этапе, когда они только просматривают расписание. Его фильмы — всегда самые длинные. Предыдущая картина, которую Диас привозил на Берлинале, называлась "Колыбельная скорбной тайны", шла целых восемь часов и, кстати, получила приз за инновации в кино.
По сравнению с этим "Время дьявола" — короткометражка, она в два раза меньше по продолжительности. То есть бутерброды с собой брать уже не обязательно, но высидеть на своем месте весь фильм — это все равно большой физический труд.
Зачем ему тратить столько времени зрителей? Дело даже не в том, что Диас не умеет коротко монтировать, хотя это правда: почти всегда он снимает кино со статично стоящей на штативе камеры длинными дублями не меньше минуты. В этом плане отборщик Каннского фестиваля Тьерри Фремо очень точно сравнивал Диаса с братьями Люмьер, фильмы которых тоже состояли из одного дубля, снятого на одну камеру. Но если Люмьеров физически ограничивала длина пленки (все их картины — длиной всего по 50 секунд), то Диаса уже ничто не в силах остановить.
Дальше больше: оказывается, что "Время дьявола" — это картина, переполненная содержанием. После просмотра все вопросы о продолжительности исчезают. Трудно понять, как Лаву Диасу удалось все это вместить в четыре часа. Более того, становится решительно неясно, как он смог придумать "Время дьявола" лишь за три года, параллельно выпустив еще два фильма.
Начать стоит с того, что это фильм, каким-то неведомым образом основанный на реальных событиях: голос в начале картины поясняет, что в конце 70-х филиппинское правительство раздало тысячам жителей настоящее оружие для того, чтобы создать народную милицию, и эти люди в какой-то момент принялись угнетать и терроризировать местное население. Во вступлении утверждается, что это кино основано на правдивых историях реальных людей. Но многое при этом явно придумано.
Главный герой — поэт-народник Хьюго Ханивэй. Его жена-медсестра устроила в небольшой филиппинской деревне больницу для бедных. Это страшно не понравилось местной милиции, и жена быстро исчезла. Если это еще похоже на правду, то дальше действие запутывается. Например, по сюжету появляется настоящая ведьма, а кроме того, злобный руководитель ополчения, у которого на затылке, как у профессора Квиррелла из первой части "Гарри Поттера", прячется другое лицо, причем в очках.
В начале, разумеется, ничего не понятно. Но чем глубже входишь во "Время дьявола", как в омут, тем больше поневоле проникаешься местной мифологией, начинаешь догадываться о значениях некоторых выражений. Усложняет вход в это эпическое произведение тот факт, что все герои поют. Это даже не мюзикл, а скорее рок-опера. Никакого музыкального сопровождения нет, все песни поются а капелла. Песен больше тридцати, слова и мелодии написаны лично Лавом Диасом (еще он монтировал и продюсировал фильм, а также переводил субтитры на английский).
Первые показы "Времени дьявола" на Берлинале закончились глубоко за полночь. Когда начались титры, в зале осталась дай бог четверть из тех, кто начинал. Половина из доживших, разумеется, спали, не выдержав этого варварского великолепия. Но после просмотра кажется, что это вовсе не должно считаться непрофессиональным для критика, заснуть на фильме Лава Диаса.
Возможно, это такой метод познания зашифрованного полотна, ведь оно и само похоже на сон: смешивается странный филиппинский фольклор, филиппинская же история и разные чудеса. Снится этот сон то ли самому Диасу, то ли зрителю, то ли главному герою.
Кстати, другой известный азиатский артхаусный режиссер, таец Апичатпонг Вирасетакул, лауреат Золотой Пальмовой ветви, недавно исследовал ту же тему: на кинофестивале в Роттердаме он открыл временный попап-отель, в котором на стене проецировались специально снятые им видео, под них необходимо было спать и таким образом познавать его кинематограф неосознанно, с закрытыми глазами.
С одной стороны, магистральная мысль понятна: самонадеянные граждане, заразившись вроде бы похвальным желанием навести порядок в обществе, подняли оружие на им подобных и тем самым превратили эту деревню в некую дикую и темную сказку в духе братьев Гримм, разве что с поправкой на филиппинский колорит.
Но осознание это приходит быстро, еще на первых двух часах, а дальше ты буквально тонешь в фильме безо всякой надежды выплыть к финалу, становишься одним из героев наваждения, которое все никак не заканчивается и, разумеется, не выходит из головы даже после того, как на экране загораются вроде бы долгожданные титры
Наконец, как ни смешно, это действительно отличная рок-опера, в этом Лав Диас никак не обманывает. У героев есть свои мелодии уровня хорошего бродвейского спектакля, притом очень красивые и запоминающиеся: например, мелодия ополчения с характерным рефреном. Таким образом, историческая остросоциальная сказка превращается еще и в своеобразное варьете: "Время дьявола" — и антиутопия, и фэнтези, и при этом всем полнейшая дичь.
Наверное, так и выглядит великое кино, которое вмещает в себя всю нашу жизнь в этом мире и притом, надо сказать, описывает ее в иносказательной форме так точно, что любой псевдореалистический фильм даже близко не приближается по злободневности.
Самое удивительное, что шанс посмотреть "Время дьявола" будет не только у посетителей Берлинале, но и, скорее всего, у москвичей: на ММКФ, который в этом году пройдет в апреле, показывали два предыдущих фильма Лава Диаса, "Колыбельную скорбной тайне" и еще куда более зрительскую картину (но тоже четырехчасовую) под названием "Женщина, которая ушла", победителя Венецианского кинофестиваля, поставленную, кстати, по мотивам рассказа Льва Толстого "Бог правду видит, да не скоро скажет".
Егор Беликов