В книге "Джордж Лукас. Путь Джедая" Брайана Джея Джонса, которая выходит в издательстве "Эксмо" 28 января, рассказывается биография одного из самых успешных режиссеров и продюсеров современности. В молодости Лукас был против бездушной машины Голливуда, однако именно он стоит у истоков эры франшиз, начало которой положил выход его главного детища — "Звездных войн". Из-за полной неготовности компьютерных технологий угнаться за его собственной фантазией режиссеру пришлось самому создавать с нуля спецэффекты и уверять владельцев киностудий, что космические корабли и говорящие роботы — это не бред, а начало новой киноэстетики.
Однако прежде, чем убедить весь остальной мир в том, что он прав, Лукасу необходимо было поверить в самого себя, а это давалось непросто. Работа над "Звездными войнами" была нырком в неизведанное: режиссер создавал сценарий три мучительных года, сорвав все возможные сроки, и до самого конца не знал, успех его ждет или полный провал. ТАСС публикует отрывок, описывающий весь непростой путь, который пришлось пройти Лукасу для осуществления своей задумки: от написания сценария до первого предпремьерного показа, изменившего его жизнь.
"У меня нет природного литературного таланта, — признавался Джордж Лукас в интервью "Фильммейкерз Ньюслеттер" в 1974 году. — Когда я сажусь писать, то истекаю кровью на страницу, и это ужасно. Писательство не прилетает ко мне на волне творчества, как некоторые другие вещи".
Ни с каким другим проектом Лукас не потерял так много крови, как со "Звездными войнами". Почти три года они бился над сюжетными линиями и персонажами, перебирая научно-фантастические романы, фольклор, комиксы и кинофильмы в поисках вдохновения. Он вымучивал один черновик за другим, писал и переписывал, выбирал понравившиеся сцены и ответвления сюжета из более ранних черновиков, носился с написанием названий планет и имен персонажей и пытался найти хоть какой-то смысл в постоянно разрастающемся сценарии, который начал выходить из-под контроля. Снова и снова он сталкивался с тем, что и друзья, и руководители студий путались в его истории и сомневались, что хоть какую-то ее часть он сможет превратить в фильм.
Лукас относился к написанию сценария "Звездных войн", как к полноценной работе: тяжелой поступью он взбирался по ступенькам в свой кабинет каждое утро в девять, медленно опускался на стул за деревянным столом и часами буравил взглядом пустую страницу в ожидании подходящих слов. "Я сидел за столом по восемь часов в день вне зависимости от происходящего, даже если ничего не писал, — рассказывал он. — Невыносимое существование, но я все равно садился за стол и работал, а встать позволял себе только в пять или полшестого вечера. Похоже на школу. Но только так я могу заставить себя писать".
Над столом он повесил настенный календарь, чтобы отслеживать свое продвижение: он поклялся писать по пять страниц в день и отмечал каждый успешный день большим размашистым крестиком. В хорошие дни к четырем часам у него могла быть готова одна страница — и тогда, бросив взгляд на циферблат, он спешил написать четыре оставшиеся за час. Если получалось завершить все страницы пораньше, он разрешал себе отдохнуть и, возможно, даже наградить себя музыкой, которую включал на одном из своих самых драгоценных приобретений: сияющем неоном, ярком, полностью рабочем музыкальном автомате "Вурлицер" 1941 года, который он зарядил собственной коллекцией пластинок с рок-н-роллом. Из дребезжащих колонок начинала литься Little Darlin’ квартета "Даймондз", и Лукас откидывался на своем кресле, снимал кроссовки и расправлял рубашку, наслаждаясь музыкой и радуясь, что на сегодня кончено.
Но обычно музыкальный автомат молчал, неоновые лампы не горели, и не появлялось ни строчки. В полшестого Лукас с тяжелым топотом спускался вниз, смотрел вечерние новости с Уолтером Кронкайтом и, поедая ужин из полуфабрикатов, злился на самого себя из-за пустых страниц, оставшихся наверху. "Когда пишешь, сходишь с ума, — сказал Лукас позднее. — Становишься психически больным. Ты все время на взводе, ты исследуешь такие странные закоулки своего разума — просто удивительно, как всех писателей еще не заперли где-нибудь".
***
В мае 1974 — почти восемь месяцев спустя после положенного срока — Лукас завершил грубый черновик "Звездных войн". Сто девяносто одна сцена и три тысячи слов, уйма политики и предысторий — но даже в этом раннем черновике некоторые детали сюжета кажутся знакомыми. Главный герой в этой версии — молодой человек по имени Энникин Старкиллер, который обучается на джедая-бенду у семидесятилетнего генерала Люка Скайуокера. Два дроида — главные объекты шуток; один короткий и приземистый, а второй – сияющий робот "в стиле “Метрополиса”": отсылка к механической женщине из фильма в стиле ар-деко 1926 года режиссера Фрица Ланга. Тут же "громадный зеленокожий монстр без носа и с большими жабрами" по имени Хан Соло, дерзкая четырнадцатилетняя принцесса Лея, упоминание "лазерных мечей" и вуки, а также "высокого мрачного генерала" — относительно незначительного персонажа по имени Дарт Вейдер. В первый раз один из персонажей прощается словами "Да пребудет с тобой Сила Других". Лукас все еще держался за те части первого синопсиса, которые ему нравились: драка в баре, преследование через пояс астероидов, спасение из тюрьмы и заключительная церемония награждения. Но он мучился с некоторыми частями сценария: точно не понимал, что же ищет Империя, плюс слишком много персонажей, слишком много сцен, слишком много предысторий. Но тем не менее черновик был окончен.
Сценарий — с игривой надписью "лично в руки!" на заглавном листе — отправился к Алану Лэдду в "Фокс". "Долгонько же пришлось ждать", — сказал Лэдд. Но ему понравилось то, что он прочел — по крайней мере то, что он смог понять, — и, возможно к замешательству некоторых руководителей "Фокс", попросил Лукаса начать работу над вторым черновиком. Лукас вернулся в свой кабинет, опять просиживал за столом по восемь часов в день, вновь и вновь крутил карандаш в руке, смотрел в окно, ждал вдохновения. Будучи сыном продавца канцелярских товаров, Лукас придирчиво относился к письменным принадлежностям; признавал только карандаши с твердостью HB и обычную тетрадную бумагу в голубо-зеленую линейку. Писал от руки неровным почерком: слова становились тем крупнее, чем сильнее тупился карандаш. И он всегда носил с собой маленькую записную книжку, чтобы заносить туда имена и идеи сразу, как только они появлялись.
***
Предпремьерный показ "Звездных войн" состоялся 1 мая, в субботу, в кинотеатре "Нортпойнт" в Сан-Франциско, там же, где случился успешный дебют "Американских граффити" четыре года назад. Лукас сидел рядом с Маршей, которая взяла перерыв от монтажа "Нью-Йорк, Нью-Йорк", и готовился к худшему; он предупредил монтажера Пола Хирша, что им скорее всего придется переделывать всю ленту. Марша подсказала ему хороший критерий успешности фильма: "Если зрители не захлопают, когда Хан Соло на "Тысячелетнем соколе" появится в последний момент, чтобы помочь Люку, которого преследует Дарт Вейдер, — сказала она ему, — считай, фильм провалился навсегда". Когда погас свет, Лукас переглянулся с Аланом Лэддом, чья репутация зависела от фильма не меньше, чем его собственная. Фильм должен был стать успешным.
А когда было не так?
Гигантский Звездный разрушитель прогромыхал над головами зрителей, и они тут же завопили с восторгом, и гремели все громче и громче. Маккуорри вспоминал "множество выкриков и аплодисментов". И конечно же кинотеатр взорвался от восторга, когда "Сокол" пришел на помощь в финальных кадрах. После фильма загрохотали аплодисменты. "Они продолжались и продолжались, зрители даже не думали останавливаться, — говорил Лэдд, — и я просто вообще никогда не видел такой реакции на другие фильмы. Когда аплодисменты наконец затихли, мне пришлось выйти на улицу из-за слез". У входа кинотеатра отец Лукаса с гордостью жал руки всем и каждому. "Спасибо! — говорил он, улыбаясь. — Спасибо огромное, что выручили Джорджа!" Хирш разыскал Лукаса после сеанса, пытаясь вызнать его реакцию.
"Что ж, — задумчиво сказал Лукас монтажеру, — я так понимаю, нам ничего менять не нужно".
Все же Лукас пытался отбросить чрезмерную уверенность. На следующем предпоказе несколько дней спустя в кинотеатре "Метро", где присутствовало руководство "Фокс", реакция была не такой оживленной. Гарет Уиган, который открыто плакал на частном показе несколькими месяцами ранее, вспоминал, что трое руководителей восторгались фильмом, троим он понравился, двое заснули, а остальные "совершенно его не поняли и были очень расстроены, действительно очень озабочены тем, как вернуть назад деньги". Лэдд сидел, закрыв лицо ладонями, и повторял: "Вас не было в "Нортпойнт!"
"Фокс" выбрала тридцать семь кинотеатров для премьеры "Звездных войн", и большинство из них были оборудованы только монофоническими звуковыми системами, а не стерео. Разница была важной, Лукас не хотел, чтобы "Звездные войны" звучали вполовину; он хотел, чтобы зрители полностью погрузились в фильм, а для этого нужна кристально чистая звуковая дорожка, в стерео и без фонового шума; а это означало формат Dolby. Звук фильма обычно искажался в зале кинотеатра; в Dolby фильм звучал бы так, как Лукас его смонтировал.
В 1977 году, к несчастью, лишь в немногих кинотеатрах было оборудование для звуковой дорожки в Dolby; а там, где оно было, часто случались проблемы с разрывом колонок. Лукас настаивал на показе фильма в формате стерео и хотел, чтобы тот хорошо звучал — как минимум в тех кинотеатрах, где было оборудование для Dolby, — так что сам возглавил звукомонтаж в апреле. Теперь в мае он лично монтировал и дорожку в моно, работая ночами в "Голдвин Студиос" в Голливуде — в той же студии, где днем работала Марша, завершая монтаж "Нью-Йорка, Нью-Йорка".
В среду 25 мая после полудня сонный Лукас выбрался из студии после очередной ночи за работой. Когда он собрался уходить, как раз пришла Марша. Они решили пообедать и отправились в "Гамбургер Гамлет" на бульваре Голливуд, как раз напротив Китайского кинотеатра Граумана. От своего столика в глубине ресторана они могли смотреть через витринное стекло на улицу, где собиралось все больше и больше людей. "Как будто массовку снимали, — вспоминал Лукас, — Они перекрыли одну из дорожных полос. Приехала полиция… Очередь была на восемь-девять человек в ширину и два раза обвивала квартал". Они с Маршей закончили обедать и вышли на улицу узнать, из-за чего весь сыр-бор. "Я подумал, это премьера какого-то фильма", — сказал Лукас позднее.
Какого-то фильма. С двух сторон над входом в кинотеатр, над громкой многолюдной толпой огромными буквами было выведено:
ЗВЕЗДНЫЕ ВОЙНЫ