Хорошо известные классические тексты вроде "Трех сестер", "Анны Карениной" или "Евгения Онегина" не могут удивить зрителя сюжетом или внезапным концом. Другое дело, что понимать эти произведения можно по-разному (а не только как учат в школе), чем, собственно, и занимаются постановщики в театре. Как только режиссеры не борются со стереотипами и ожиданиями публики. Нередко они даже отказываются от текста произведения, ставя, как любят говорить, "дух произведения". А иногда, оставляя текст в покое, добавляют ему новые смыслы, подтексты, которые при обычном прочтении вообразить себе невозможно.
"Питер Пэн. Фантомные вибрации"
Июльансамбль
Центр им. Мейрхольда
Сказка о Питере Пэне здесь используется как предлог — приключенческая история не играется на сцене, хотя персонажи и их образы (сам главный герой, Венди, фея Динь-Динь и пираты) так или иначе мелькают в постановке. Действие начинается еще в холле, перед входом в зал. Зрителей просят особым методом посчитать для себя новый возраст (ведь попасть на остров Неверлэнд можно только если тебе меньше девяти лет), сказать, есть ли у них братья или сестры, и еще много чего другого.
Зрители здесь — условное обозначение: любой может стать участником постановки. Каждый из актеров подготовил свой этюд — кто-то водит экскурсии по острову, кто-то предлагает обмотаться полиэтиленовыми пакетами в защиту экологии, кто-то играет в лего, кто-то проводит одиночный пикет. Публика, свободно дрейфуя по залу, может следовать за одним героем, а может, например, присоединиться к бою подушками или даже придумать что-то свое.
Создатели говорят, что так исследуют поколение миллениалов (к которому и принадлежат все участники "Июльансамбля"), поэтому именно для них это и будет в первую очередь интересно. Но не стоит идти лишь с настроем на погружение в детство — чувства, которые можно испытать, самые разные: от болезненных экзистенциальных проблем, связанных с возрастом и собственной самореализацией, до осознания непонимания поколений и нехватки диалога с собственной матерью. А в пространстве абсолютно черного зала они могут обрести невиданный масштаб и стать теми самыми монстрами, которые жили у нас под кроватью.
Алексей Розин
Le Cirque De Charles La Tannes
Сюжет Анны Карениной известен всем еще со школьной скамьи. Никого не удивишь финалом — и так ведь все ясно, чем кончится, почему так кончится и так далее. Актриса Марина Васильева же задается другим вопросом (только не удивляйтесь) — кто все-таки убил Анну?
Это моноспектакль, Васильева — и автор, и исполнитель текста по роману Толстого. Пропустив трагическую историю представительницы высшего света России через себя, она проводит параллели с нашим временем, исследуя феномен одиночества, отторжения другими и, самое страшное, непонимания — чего же ты сам хочешь от себя. Следуя за актрисой, со временем понимаешь, что Вронский, пожалуй, не такой уж и плохой, а муж Анны — просто очередной недопонятый человек. И получается, что отрицательных персонажей тут нет, а главными злодеями становятся собственные страсти героев.
В постановке практически нет текста Толстого, каждый спектакль Марина всегда начинает по-разному, задавая вопросы залу, реагирует на них и иногда меняет канву действия. Это абсолютно живая история во всех смыслах, которая с каждым разом становится только интереснее.
Марфа Горвиц
Театр "Практика"
В основе этого спектакля — пьеса французского драматурга Жоэля Помра. Он стал открытием Авиньонского фестиваля в 2006 году, и с тех пор его работы ставят по всему миру (например, премьера "Круги" отгремела в 2013 году в МХТ им. Чехова). Он уже ставил свою пьесу "Этот ребенок" в стенах "Практики" в 2007 году, тогда же фестиваль "Новый европейский театр" привозил его спектакль "Торговцы".
Основная канва сюжета такая же, как и у сказки Шарля Перро. Ставшая уже персонажем нарицательным, претерпев множество интерпретаций и перерождений, Золушка здесь — не юная девушка, мечтающая о принце на белом коне, а мачеха и три сестры — не главные злодеи истории. Помра пытается разобраться в мотивации героев, оправдывая поступки героев, будь они добрые или не очень.
Евгений Марчелли
Театр Наций
Текст Островского тут на месте, только он подан абсолютно не так, как это может быть в любом другом театре, в любой другой интерпретации. Режиссер Евгений Марчелли горе и трагедию истории возводит в абсолют, придавая ей абсурдность, а зрителям остается только смеяться. И тут начинается самое интересное — то ли это истерика такая, то ли — вычурная постирония.
Как и любой спектакль Театра Наций, "Грозагроза" выглядит очень эффектно. На сцене — то минималистичная темнота (лишь актеры в холодном голубом свете разбираются со своими проблемами), то кирпичная серая стена с нависшими над героями зеркалами, а позади артистов — бассейн (это символ реки, омута, куда бросается Катерина), то с потолка спускается стеклянная крыша, ну и так далее. Сам режиссер признавался, что ему хотелось уйти от навязанных стереотипов вроде "луча света в темном царстве" — для него эта история в первую очередь про любовь.
Кирилл Серебренников
Гоголь-центр
Получивший множество номинаций на премию "Золотая маска" в этом году спектакль Кирилла Серебренникова до сих пор привлекает внимание и публики, и критиков. В его основе его — маленькие трагедии Александра Пушкина: "Моцарт и Сальери", "Скупой рыцарь", "Каменный гость" и "Пир во время чумы". Между делом читает рэп Хаски, которого уже неоднократно называли прообразом главного героя (одаренного художника, который получает озарение среди всей грязи, что окружает его в обычное время).
Конечно, это не обычная постановка Пушкина (это даже не обычная постановка Серебренникова). Он, как всегда, все пропускает через себя, пытаясь доказать, что текст классика как никогда актуален и жив сейчас. А то, что у него вместо лошадей мотоциклы, а вместо рояля — синтезатор, не меняет пушкинской фабулы. Наверное, Пушкин и правда писал бы так, если б жил сейчас. Другая находка режиссера — титры, которые на самом деле переводят с русского на русский, с невнятного мычания на пушкинский (на них порой транслируются как раз-таки тексты русского классика).
Константин Богомолов
Электротеатр Станиславский
Текста романа Томаса Манна в спектакле нет, но есть его дух. Сцена представляет собой полузакрытый короб со стенами, где облупившаяся краска напоминает наполовину зеленые, наполовину белые стены больниц. По сюжету Манна — герои живут и лечатся (или пытаются вылечиться) от туберкулеза в санатории в Альпах. Воздух там чист и свеж, но в атмосфере 1924 года неизбежно присутствует ощущение войны, которая уже готова разрушить привычные жизни людей, даже если они находятся в столь отдаленном месте.
В спектакле два актера — сам режиссер Константин Богомолов и его напарница Елена Морозова. Он — равнодушно перебирает листы с текстами, то лежит, то сидит. Она — задыхается от кашля, периодически выходит на авансцену и читает стихи Некрасова, Заболоцкого и Шаламова: о природе, о весне с "бледными деснами", серой осени, тоске, утрате. Читает так же — равнодушно и ровно, не интонируя конец предложения, словно ставя троеточие, что у зрителей остается лишь ощущение незаконченности, открытого финала, который должен сложиться у каждого свой, в зависимости от понимания всего этого действа.
Тут современным можно назвать не прочтение, а форму: спектакль — иммерсивный. В заброшенном особняке в центре Москвы разворачивается таинственная история семьи Альбангов (в основе — пьеса Генрика Ибсена). Перед постановкой вам выдадут маски, попросят оставить все личные вещи на входе и проведут краткий инструктаж: нельзя шуметь, нельзя трогать актеров и вмешиваться в действие, нельзя сопротивляться. Зато можно спокойно перемещаться по дому так, как вам заблагорассудится. Например, можно следовать за одним актером и узнать его историю от и до, а можно ходить по одному этажу, подглядывая в замочные скважины.
Некоторым зрителям спектакль может показаться страшным, местами это утверждение справедливо. Действительно, вас может что-то напугать — элементы хоррора там и правда присутствуют. Бывают, например, внезапные появления актеров, бывает темно. А еще вас могут взять за руку и повести куда-нибудь (если повезет). В такой момент всегда надо помнить, что это лишь спектакль, и все тут — актеры, и случиться ничего плохого не может (это не квест, который ставит целью напугать вас, это спектакль, который делался, чтобы дарить вам позитивные эмоции).
Кадрия Садыкова