Константин Богомолов — один из ведущих режиссеров современности. Каждая его постановка становится событием в театральном мире, на его спектакли билеты раскупаются вмиг, и кажется, что он успел поработать почти во всех ключевых театрах двух столиц. Недавно он стал художественным руководителем Театра на Малой Бронной, но от других своих творческих задумок не отказывается. Например, у него выходит книга "Так говорил Богомолов" (издательство АСТ), и это не просто сборник театральных эссе и статей об искусстве, не аналитические тексты, не пересказ историй.
Эта работа стоит "вне жанров и законов". В преамбуле Богомолов говорит, что часть текстов была написана в детстве, часть — совсем недавно, что эта книга — один большой текст, который "начинается как начинается", "развивается произвольно" и не закончен. Это истории о жизни и смерти, о проблемах поколений, о морали, страхе, ненависти, любви. И, так же как и в театре, на литературной сцене он дерзко и страстно повествует о самых сокровенных вещах. Ниже — отрывок из первой части книги, где лирический герой рассказывает сказку своей дочери. Не знаем, реальна эта история или выдумана, или это просто собирательный образ вечеров, проведенных с собственным ребенком, но девочке Богомолов дает такое же имя, как и своей дочери, — Аня.
Сказка для Ани
Аня хотела, чтобы папа рассказал ей сказку перед сном. Было 10 вечера.
Папа был очень уставший.
А Аня нет.
Папе надо было еще поработать.
А Ане спать.
Папа знал, что если он ляжет рядом с Аней он мгновенно
уснет.
А спать было нельзя, потому что обязательно надо было
поработать.
Но не лечь тоже было нельзя.
Потому что рассказывать сказку сидя невозможно. Ведь сказка эта должна быть совсем новой.
А папа не знал новых сказок.
А Аня знала все старые.
Поэтому папа должен был сейчас сочинить сказку. На ходу.
То есть лежа.
Потому что сказки сочиняются только так — глядя
в потолок.
Потому что потолок похож на чистый лист бумаги,
и на нем так легко пишется. Исчезающими чернилами.
И папа лег рядом с Аней и стал рассказывать сказку.
— жил-был мальчик, — начал папа, глядя в потолок, — и были у него мама и папа.
— как у меня?
— как у тебя.
— а как звали мальчика?
— а разве это так важно?
— нет.
— тогда слушай. у мальчика были мама и папа. и комната.
— а как звали мальчика?
— а как ты хотела бы, чтобы его звали?
— не знаю.
— давай так. когда его позовут, ты узнаешь, как его звали.
хорошо?
— ладно. а кто позовет?
— кто-то. кто-то обязательно позовет кого-то.
— и меня кто-то позовет?
— конечно. когда-нибудь каждый услышит, как его зовут. просто внимательно слушай...
— рассказывай.
— итак, у него были мама, папа и своя комната.
— у меня тоже есть своя комната.
— Аня! ты будешь слушать?
— да.
— своя комната и большая жизнь впереди.
— папа, подожди.
принеси мне воды, пожалуйста.
папа принес Ане воды и продолжил:
— у мальчика была своя комната. и эта комната была как яйцо.
— как это?
— ну вот как цыпленок появляется? откуда?
— из яйца.
— а до того, как он появился, он живет в яйце, верно?
— да.
— и мальчик жил в своей комнате, как в яйце.
— папа, подожди. дети появляются из живота.
— а этот мальчик — из комнаты.
— странный мальчик.
— да, пожалуй.
мальчик сидел в комнате, как в яйце, и рисовал.
— что?
— а что ты рисуешь?
— цветы. солнце. папу и маму. кошечку.
— и он.
— он любит рисовать?
— любил. это было давно.
— я люблю рисовать.
— и ты рисуешь цветы, солнце, папу и маму, кошечку. ты любишь раскрашивать их. ты любишь сиреневый
цвет, и зеленый, и красный.
а мальчик рисовал только синим или только черным
цветом. и иногда фиолетовым.
— почему?
— такой характер.
— а как он тогда рисовал солнце? оно же желтое!
— когда он хотел нарисовать солнце, он рисовал: СОЛНЦЕ. когда он хотел нарисовать море, он рисовал: МОРЕ.
и папа взял лист, ручку и написал:
СОЛНЦЕ
МОРЕ
— это не рисунки. это буквы и слова. их пишут.
— неужели ты пишешь слова?
— конечно. я пишу поздравления тебе и маме. и с няней мы пишем всякие слова.
когда учимся писать. а когда рисуешь — тогда получаются
картинки.
— а как ты нарисуешь ночь? или воздух?
— это нельзя нарисовать.
— а вот и можно.
и папа нарисовал: НОЧЬ.
— посмотри на этот рисунок. ты видишь ночь?
— все равно это слова. их пишут.
— помнишь, вчера ты хотела покрасить крылья бабочки
в альбоме для рисования?
— да.
— ты так долго выбирала, какого цвета будут крылья,
что папа даже рассердился...
— помню.
— выбирай каждое слово, которое пишешь.
выбирай, как выбираешь краску.
выбирай слова так тщательно, чтобы все вокруг начинали
сердиться.
тогда получится, что ты рисуешь слова.
— папа!
— что?
— я хочу пи́сать.
— давай. а я пока что сделаю себе кофе.
Аня села на горшок.
потом обратно залезла в кровать.
папа вернулся с кофе. теперь он сочинял сказку сидя.
— так вот.
этот мальчик — он рисовал слова.
а потом он бросил это занятие.
— почему?
— было некогда возиться с каждым словом. и к тому же
он вырос.
и у него появилась цель в жизни.
— какая?
— он не знал.
— как это?
— а разве кирпич знает, кому он летит на голову?
— какой кирпич?
— не важно. летит на голову как коршун. как дракон.
— он боялся одного чудовища.
это был дракон, который летал над городом и хватал
людей.
и уносил их далеко-далеко. и не возвращал.
правда, говорили, что он уносит их в прекрасную страну. но точно этого никто не знал.
но даже если так — так страшно и грустно было подумать,
что никогда не увидишь родной дом, и маму, и папу.
— ты шутишь?
— не шучу.
— драконов нет! я знаю!
— когда этот мальчик был маленьким, он тоже думал,
что драконов нет. что все это сказки.
все дети думают, что драконов нет.
а когда он вырос, он узнал, что драконы есть на самом
деле.
что и вправду есть злые волшебники и ведьмы.
— и кощей?
— тоже.
— это все не сказка? они есть на самом деле?
— да.
— нет! я знаю, что их нет.
— и он был уверен, что их нет.
а оказалось — есть.
— и изумрудный город?
— да. и он есть.
— и живая вода?
— да.
— и мертвая?
— да.
дети думают, что сказки — это выдумка.
а вырастая, понимают, что это правда.
— я тебе не верю.
— я и сам себе не верю.
слушай!
он боялся дракона.
— почему он не хотел победить его?
— он был труслив.
— папа! ты боишься дракона?
— почему ты решила, что речь обо мне?
— а о ком?
— мы же договорились: когда мальчика позовут,
ты узнаешь его имя.
— ну хорошо. продолжай.
— мальчик не боялся дракона.
он боялся, что дракон похитит его раньше времени.
— раньше какого времени?
— пока он не совершит что-то великое.
— подвиг?
— да. например.
— ну вот и убил бы дракона.
— во-первых, его научили, что убивать нехорошо.
— но это же дракон!
— ну и что?
и потом у него была мечта...
— какая?
— он мечтал сам стать драконом.
— зачем?
— он хотел, чтобы его боялись.
— зачем?
— тогда ему самому не было бы так страшно.
тот, кто хочет, чтобы его боялись, — тот просто очень
боится сам.
— чего?
— других. и дракона.
— а если бы он стал драконом, он бы стал бессмертным?
— нет.
— почему? ведь тогда дракон не похитил бы его.
— на каждого дракона находится рыцарь.
— почему же он не хотел стать рыцарем?
— потому что он не был рыцарем.
— а почему он не стал драконом?
— потому что он не умел летать. увы.
Аня уже засыпала. и папа тоже.
Аня совсем уже спала.
папа поцеловал Аню.
она не просыпалась.
только улыбнулась.
он тихонько поднялся с кровати и пошел. ведь надо было еще поработать.
вдруг сзади раздался голос: “папа!”
папа вернулся к Ане.
нагнулся и тихонько сказал: "ты звала меня?"
— да. просто не уходи. побудь со мной.
— я здесь. спи.
❋❋❋
Когда приходит болезнь, приходит детство воспоминаниями.
Погружаешься в него как в подушку.
В эти минуты и часы —
Жизнь поддержана памятью, как тело в море поддержано
солью.
Походы на каток. Шнуровка тугая коньков. Буфет с горячим чаем.
Трещины во льду, куда попадало лезвие иногда.
Боль от падений.
И как девочка, которая нравилась, — вдруг,
когда мы стояли в очереди за чаем, приподняла мне
шапку,
приблизилась губами к уху и что-то сказала. Горячее ее дыхание помню.
"Смерть в Венеции" вовсе не о любви. О детстве.
О безнаказанности.
❋❋❋
я боюсь написать: я хочу жить