Известному театральному режиссеру, народному артисту РФ Александру Тителю 30 ноября исполняется 70 лет, 28 из которых он уже является художественным руководителем оперной труппы Московского академического музыкального театра имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко (МАМТ). На счету мастера более 60 оперных постановок, осуществленных в России и за рубежом. В их числе — "Борис Годунов" Модеста Мусоргского и "Руслан и Людмила" Михаила Глинки, "Евгений Онегин" Петра Чайковского и "Война и мир" Сергея Прокофьева, "Пророк" Владимира Кобекина и "Антигона" Василия Лобанова.
В оперу через Политех
Я родился в Ташкенте. Развивался, как любой мальчик моего времени, то есть играл во все, а уроки делал на коленке по дороге в школу. Но поскольку половина моей семьи были музыкантами, то меня с детства отдали в музыкальную школу при консерватории, и там я учился играть на скрипке, но даже не окончил школу: несмотря на огорчение папы, я ее бросил, потому что очень увлекся футболом. Действительно, очень страстно играл, когда был мальчишкой, и в команду меня записали, а потом я еще увлекся математикой и физикой. Поэтому пошел в физико-математическую школу и закончил ее даже с золотой медалью. Меня тянуло то туда, то сюда.
Ну что, я всегда считал, что музыка, театр мне нравятся... Каждый культурный человек должен это любить... Но надо же делать науку. И пошел в Политех. И закончил его, но в процессе учебы у меня стало возникать подозрение, что я что-то перепутал.
Половина соседей по дому, где мы жили, работали в театрах. Я пересмотрел в кулисах весь репертуар, при мне ставили спектакли, я видел, как это делается, и даже, нахальный юнец, советы давал режиссерам. Потом в Политехе я начал писать для студенческого театра и играл в нем. И в КВН играл страстно. До того дошло, что я даже ездил в качестве конферансье со студенческим оркестриком. А потом вдруг как-то моя сестра принесла мне книжку "Режиссер ставит оперу" про Бориса Покровского. И все встало на свои места. Конечно, я уже был достаточно взрослым человеком. Не 17 лет, а 25.
Поехал в Москву, закончил ГИТИС. Затем 11 лет работал главным режиссером Свердловского театра оперы и балета, где поставил 12 опер, из которых половина были современными. И вот уже 28 лет служу в Московском музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко.
Все-таки на оперу надо идти за потрясением
Современный музыкальный театр — это довольно пестрая картина. Есть театры, которые, как в старину, базируются на том, что у них должны петь звезды, самые знаменитые певцы и певицы. Так живут "Метрополитен-опера" в Нью-Йорке, лондонский королевский "Ковент-Гарден", миланский Ла Скала, Венская опера, которые стараются звать в свои спектакли тех, кто уже достиг певческих высот. Так же как и уже известных дирижеров, режиссеров.
При этом с режиссурой тоже по-разному, потому что есть театры, которые ориентированы на более спокойную, умеренную режиссуру, менее подверженную радикальным интерпретациям классических вещей. А есть театры, которые рассчитаны на эпатаж, на немедленную реакцию, жестко негативную или жестко позитивную, когда половина зала будет кричать: "Боже мой, какой ужас, это издевательство!" и топать ногами. А вторая половина будет утверждать, что это гениально. Те, кто всегда впереди прогресса, как Тарелкин — герой Сухово-Кобылина. Он всегда говорил: "Как только где проявится прогресс, я уже впереди него". Бывают такие прогрессисты.
Для нашего театра важно, чтобы человек пришел к нам как минимум за удовольствием и как максимум за потрясением. Сегодняшний зритель боится потрясений, слишком много их вокруг. Жизнь стала очень неспокойной, судорожной, трудно предсказуемой. И люди часто ходят в театр, чтобы отдохнуть. Но в настоящий театр не ходят, чтобы отдохнуть. Для этого есть клубы, рестораны и так далее и тому подобное
Когда речь идет об опере, где обязательно есть чья-то смерть, и, может быть, не одного персонажа, есть страсти, столкновения, ты должен быть настроен, что тебя "перевернут". Надо все-таки в театр идти за душевным потрясением, за катарсисом. Надеюсь, что наша "Пиковая дама" для этого, наш "Евгений Онегин", наша "Енуфа". И "Хованщина", и "Дон Жуан", и "Лючия ди Ламмермур", и даже "Влюбленный дьявол", мировую премьеру которого мы сыграли в этом году. Я не раз говорил, если бы надо было послать какую-то ограниченную по объему информацию в космос о том, что представляет из себя население планеты Земля, то самое правильное было бы отправить туда оперу.
Опера на любой вкус
Мне кажется, сегодня в оперном театре можно найти произведения на любой вкус, то есть ты можешь выбрать себе театр, который тебе ближе. В Москве очень разнообразная театральная оперная ситуация, потому что существуют шесть музыкальных театров, и все разные. Есть Большой, у которого теперь есть еще и Камерная сцена (бывший театр Покровского), у нашего театра тоже есть Малая сцена.
Есть "Новая опера", у которой свои векторы. Свой стиль в "Геликон-опере", свое направление у Детского музыкального театра имени Сац. Плюс регулярно показывают оперу в концертном исполнении в зале Чайковского, там бывают очень интересные вещи. Приезжают разные коллективы. В этом смысле московская оперная жизнь бьет ключом.
И вовсе не обязательно нам во всем копировать европейское оперное сегодня. Например, все время растущее количество премьер в Европе вызывает у меня недоумение. Примерно лет 20 назад было пять-шесть премьер в году, и считалось замечательно. А сегодня уже по десять, и это, на мой взгляд, не есть хорошо. Потому что десять премьер в год ни один театр не может сделать качественно. Это надо понимать
Я по-прежнему считаю что три, максимум четыре спектакля можно сделать хорошо и качественно в репертуарном театре. А больше не надо. За пять лет ты обновляешь полностью всю афишу. Другое дело, что поставили новый спектакль, а он не пользуется успехом, а старый спектакль, которому 15 лет, продолжает собирать публику. И тогда ты сохраняешь в репертуаре старый спектакль, а снимаешь новый. И так бывает.
Оперный театр должен быть качественным. В нем должны хорошо петь, хорошо играть, должен хорошо звучать оркестр. И это должно быть "сварено" в представление, терзающее твою душу. В хорошем смысле слова "терзающее". Я не буду заигрывать с публикой. Не буду завоевывать популярность любой ценой.
Открывать непопулярное
Сейчас меня влекут вещи малоизвестные, которые почему-либо не популярны у нас. Как-то не тянет на знаменитые названия. Мне интересны произведения, лежащие за пределом попсового круга.
Меня по-прежнему волнуют Мусоргский, Россини, Римский-Корсаков, Рихард Штраус. Здорово было бы что-то найти (как это было с оперой Александра Вустина "Влюбленный дьявол"), что еще никогда не ставилось. Мне интересна оперетта, я хочу вернуть ее в наш театр в большем объеме. Есть потрясающие вещи
На следующий год, если все будет хорошо, поставлю "Робинзона Крузо" Оффенбаха. Это комическая опера. Надеюсь, что будет интересно и взрослым, и детям.
Конечно, Моцарт!!! Я ставил четыре его оперы: "Дон Жуан", "Так поступают все женщины", "Свадьба Фигаро", "Волшебная флейта". Мне хочется еще поставить Моцарта. Может быть, "Идоменея", или "Милосердие Тита", или еще раз вернуться к "Волшебной флейте", или к "Свадьбе Фигаро".
Возможно, я вернусь к "Руслану" (опера "Руслан и Людмила" — прим. ТАСС), с которого когда-то начал в МАМТе. Потому что Глинка — это восторг! Надо найти к нему ключик. Ну вот, какие-то такие произведения... Уйти за круг самого популярного и общедоступного. Хотя в этом есть определенный риск, потому что публика все равно в массе своей будет всегда стремиться на "Риголетто" и на "Кармен".
Больше опер и режиссеров, хороших и разных
В нашем репертуаре мало русской музыки. Надо ставить. Мы отметили столетие нашего театра, и теперь у нас развязаны руки для выбора названий и приглашения постановщиков. Вот на будущий сезон мы позвали драматического режиссера Михаила Бычкова, он будет ставить "Иоланту". Позвали создателя Студии SounDrama Володю Панкова, он будет делать "Риголетто". К нам приедет Кристофер Олден через два года. Возможно, у нас появится спектакль в постановке хорошего итальянского режиссера Дамиано Микелетто.
У нас есть оперы, заказанные композиторам. Так, Елена Лангер, которая живет в Лондоне, пишет для нас музыку на одну из самых знаменитых советских пьес — "Самоубийцу" Николая Эрдмана. В декабре она приедет, поиграет кусочки.
Петербургский композитор Леонид Десятников пишет для нас оперу "Дибук". "Самоубийцу" будем ставить мы с Феликсом Коробовым, относительно режиссера и дирижера "Дибука" пока не решили.
Еще у меня есть одна идея, которую я высказал Анне Нетребко, но она должна отважиться на это.
Оперетта к юбилею
Вообще-то, никаких юбилеев я никогда не отмечаю. Не люблю и не считаю нужным. Избавляю моих дорогих коллег от необходимости готовить для меня какие-то поздравления. Зачем? Лучше пошутить, подурачиться и попеть красивую музыку. Для себя и для публики.
Мы сделали оперетту — пастиччо "Зимний вечер в Шамони", где будут шлягеры из самых замечательных австрийских, немецких, французских, американских и русских оперетт.
Я уже делал подобный вечер, посвятив его памяти Немировича-Данченко. Он назывался "Однажды на Лазурном Берегу". Дело было летом, колыхались паруса, на сцене — загорающие граждане и гражданки.
На этот раз все будет происходить на зимнем французском курорте Шамони. Полтруппы солистов заняты, пусть поют и наслаждаются.
Вообще, эту опереточную ветвь завел Немирович-Данченко: исторически первым спектаклем нашего музыкального театра стала "Дочь Анго" Лекока в его постановке. А театр Станиславского начался с "Евгения Онегина". Эти направления давно объединены в репертуаре театра, носящего имена двух великих реформаторов сцены.
Беседовала Ольга Свистунова