Евгений Евтушенко о Шеварднадзе: уход великого тяжеловеса политики

Из всемирной политики ушел навсегда один из его последних великих тяжеловесов - Эдуард Шеварднадзе. Он трудно, иногда мучительно выжимал, отрывая от земли, весь нечеловеческий тяжелый вес проблем ХХ века. Иногда надрываясь и роняя эту штангу из своих рук, потом все-таки снова берясь за нее и выжимая ее над своей головой. Наши русские агрессивные шовинисты про него распускают циничные, ни на чем не основанные слухи, что он был якобы тайным русофобом и сделал все для ослабления и разрушения СССР.

Грузинские русофобы считали его придворным льстецом Кремля и якобы пособником разрушений грузинских национальных ценностей. И то, и другое - постыдная ложь, основанная лишь на их домыслах и зависти к его уникальной, не похожей ни на кого личности.

Я знаю Шеварднадзе еще с нашей общей молодости, когда он организовывал мои первые вечера в Грузии. И он всегда был тем, что сейчас стало, увы, кажется, антикварной редкостью, - убежденным интернационалистом. Он был по духовной природе своей и убеждениям очень схожим с людьми Пражской весны, провозгласившими социализм с человеческим лицом, которые затем были раздавлены морально гусеницами брежневских танков вместе с социализмом в Европе. Шеварднадзе глубочайше переживал эту трагедию, однако скрывал, но не для того, чтобы остаться на своем месте, ради карьеры, а ради своей страны, ради своих убеждений.

Он был вынужден прятать свои мысли, чтобы не быть растоптанным, как его единомышленники в Праге. Но на самом деле в Грузии, в ее культуре он проводил политику Пражской весны. Никогда, нигде, ни в одной советской республике, пожалуй, как в Грузии, не было такого мощного расцвета культуры. Журнал "Мнатоби" - грузинский "Новый мир", - имел в то время более 50 тыс. подписчиков, а при Гамсахурдиа - меньше в десять раз.

Это при Шеварднадзе произведения живых писателей, я не говорю уже о классиках Грузии, расходились на всех языках СССР многотысячными тиражами, а романы Думбадзе и Чабуа Амирэджиби и другие произведения были переведены и за границей. А роман "Дата Туташхиа" и произведения Отара Чиладзе уже фигурировали в предварительном раскладе Нобелевской премии, но не успели получить ее, хотя полностью заслужили.

На чествования грузинской литературы по инициативе Ираклия Абашидзе собирались лучшие литераторы не только СССР, но и всего мира. Со многими из этих великих писателей начиная с Артура Миллера я познакомился именно в Грузии. Такую же всесоюзную всемирную славу снискали и грузинские театры, особенно театр под руководством Стуруа. Именно при Шеварднадзе загнанный чуть ли не в подполье при сталинском режиме Ладо Гудиашвили был наконец-то канонизирован, поднят на щит.

При Шеварднадзе всячески поддерживались новые грузинские ученые, художники, профессура, даже не всегда совпадавшие с официальной точкой зрения. Когда в Москве всячески поносили лучших писателей нашего поколения шестидесятников  - Вознесенского, Ахмадулину, Булата Окуджаву, Василия Аксенова и многих других, мы находили самое горячее гостеприимство в Грузии. И Шеварднадзе, несмотря на то что нас поливали грязью в  официальных московских газетах, не боялся нас принимать лично, посещал наши публичные выступления и помогал организовывать их, да и где - в театре имени Руставели! И там присутствовало в полном составе все грузинское правительство.

Никто ни в какой другой республике СССР не объявлял такую беспощадную войну коррупции, как Шеварднадзе, не побоявшийся еще в бытность министром внутренних дел Грузии бросить вызов первому секретарю ЦК КПСС Грузии, которого запутали своей алчностью при распределении государственных должностей окружавшие его люди.

Шеварднадзе еще до перехода в Москву, пойдя на риск, на очень большой риск, государственно финансировал великий антисталинский фильм "Покаяние" Тенгиза Абуладзе. Когда фильм был закончен, в Москве некоторые твердолобые сталинисты всячески мешали его выходу в России, лицемерно говоря, что если этот фильм будет показан в Москве, то тогда в Грузии будут волнения и якобы испортятся братские отношения между грузинским и русским народом.

Повторяю: это было чудовищное лицемерие. Я позвонил по этому поводу Шеварднадзе, и он принял меня в МИДе. И хотя он уже не занимался больше Грузией, но не жил в отрыве от нее и болел ее делами, ее судьбой. Он помог как можно скорее показать в Грузии этот фильм, и показ произошел против всяческих предсказаний врагов этого фильма абсолютно безо всяких эксцессов. Противники этого фильма в Москве даже не понимали того, что на самом деле в процентном отношении в Грузии было даже больше людей арестовано, чем русских. Сталин не был грузинским националистом и, простите меня за саркастические кавычки, был "интернационалистом" в арестах и в расстрелах.

Эдуард тепло рассказывал о своем родном крае, Гурии, и все время возвращался туда. Я был в этом селе и привез ему оттуда орехи, которые сушились на полу в доме его детства, и принес их в его официальную резиденцию министра иностранных дел. Его глаза увлажнились, когда я показал ему мою фотографию родника его детства.

Он сказал, что ему тяжело смотреть на эту фотографию. И рассказал, что, когда стал министром иностранных дел СССР и получил многочисленную охрану, он однажды вернулся в свое село, взял обыкновенную чашечку, зачерпнул из родника, и вдруг какая-то рука высвободила из его руки эту чашечку, и ему непреклонный охранник сказал, что, пока не проверят качество воды, он не имеет права пить оттуда. Достали чемоданчик с кока-колой, джин-тоником и другими прохладительными напитками. Вы понимаете - при таком высоком положении, оказывается, из родника детства даже не разрешается пить.
"Женя, - сказал он мне, - как хорошо, что вы не политик".

Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе был большим другом России, любил ее. Не сомневайтесь в этом. Он понимал, что самое счастливое будущее у всех народов может быть только в братстве.
Конечно, и он, бывало, совершал ошибки. Но покажите мне политика, который ошибок не совершал. Он много делал для того, чтобы дух холодной войны выветрился из нашей политики. Но нельзя обвинить его в том, что он был другом и всех населяющих землю народов. По-моему, это должно входить в профессию любого министра иностранных дел нашей и любой другой страны.

Его напрасно до сих пор обвиняют, что он якобы способствовал разрушению берлинской стены в интересах Америки. Разрушить эту стену было в интересах человечества, ибо иначе она бы являлась постоянным потенциальным взрывоопасным поводом для третьей мировой войны. А если бы Горбачев прислушался к его предупреждениям о готовящемся заговоре, возможно, история пошла бы иным, гораздо более миролюбивым путем. Но так не случилось. Холодная война вернулась к нам.

Но больших политиков легко упрекать в ошибках. Труднее всего нам всем представить себя на их месте, а это всегда необходимо, чтобы непредвзято понять любого человека на высокой должности.
Но на холодных, порой леденящих вершинах политики они зависят не только от собственных желаний. Там нет родников детства, к которым можно припасть, и они подскажут единственное правильное решение. Ветра истории на вершинах власти беспощадны и не всегда позволяют поступать так, как хотелось бы.

Но давайте уметь отделять то, что им не удалось, от злого умысла. Ведь вихревая воронка истории не позволила им осуществлять всего, чего бы они хотели. Будем благодарны, что им все-таки удавалось и удается сохранять мир на Земле.