Как быть государствам, имеющим единственный источник дохода, если тот оказался под угрозой? В 2022 году к группе риска смело можно отнести сырьевые государства исламского мира. Геологи прогнозируют, что в течение ближайших десяти лет исчерпаются нефтяные месторождения Бахрейна и Алжира, а спустя еще 15 лет — и Омана. Ведущим экономикам региона, Саудовской Аравии и ОАЭ, потеря экспортного товара не грозит, зато интерес к нему может серьезно снизиться. Причина в глобальном энергопереходе — повсеместном отказе от углеводородов, последствия которого могут дать о себе знать уже около 2040 года. Нефтяные страны в поисках выхода.
Если не нефть, то что?
Лидером по количеству усилий, затраченных на озеленение экономики, выступает Саудовская Аравия. На одно только строительство города будущего без автомобилей Неом нефтяное королевство намерено потратить $500 млрд. Модернизация столицы, Эр-Рияда, обойдется в еще большую сумму — $800 млрд. Сложенные вместе, эти траты превосходят возможности местного фонда будущих поколений, а значит, за модернизацию своей страны саудовцы готовы выложить буквально все и даже больше.
Первый шаг к обновлению сырьевой экономики — структурные реформы, направленные на изменение подхода к занятости. По состоянию на 2016 год в стране с населением 33 млн человек проживали 8 млн мигрантов, взявших на себя всю низкоквалифицированную работу и часть той, которая требует специальной подготовки. Из 1,5 млн работников торговой сферы саудовцев насчитывалось всего 300 тыс. Многие из тех, кто мог встать за прилавок, предпочитали безработицу — среди молодежи ее уровень достиг 25%.
В Эр-Рияде взялись за закручивание гаек. С 2017 по 2019 год 2 млн мигрантов выслали из страны, а местное население власти стимулировали к труду экономическими средствами: стали собирать налоги, которых раньше не было, и отменили субсидии на воду и электричество. К экономическому чуду эти меры не привели, но правила игры изменились. Саудовская Аравия встала на путь избавления от миграционной зависимости: работодателей, предпочитавших нанимать иностранцев, обложили специальным налогом. Само пребывание гастарбайтера на саудовской земле стало поводом для сбора денег — сначала по $20, а с 2020-го и по $100 в месяц.
Поиск новых источников дохода продолжается. Саудовская Аравия очень рассчитывает на строительство Неома, который мог бы потеснить Дубай в роли главного курорта исламского мира. Стоимость апартаментов в городе мечты заранее оценивают в сотни миллионов долларов. Но никто не может гарантировать платежеспособного спроса. Неом критикуют за прожектерство: ожидается, что освещать его будет искусственная Луна, песок под ногами подсветят, а в небо выпустят авиатакси. Многие из этих технологий до сих пор не разработаны. Зазор настраивает на пессимистический лад, если учесть, что в 1990-е и 2000-е Кувейт уже строил город будущего в песках Silk City, а ОАЭ — City of Arabia. Работа над ними не завершена до сих пор.
Не доволен судьбою падишах
Принципиальная проблема, стоящая перед нефтяными странами, — поиск нового продукта, с которым можно выйти на рынок, если сырьевая эпоха закончится. То, чем для Саудовской Аравии стала футуристическая урбанистика с большими изначальными тратами, для Объединенных Арабских Эмиратов программа исследования Луны, о старте которой было объявлено в 2020 году. Прорывные технологии будущего не целиком заслуга местной науки: большая их часть приобретена у американцев. Но ОАЭ важно застолбить за собой место на рынке. Эмираты ставят на будущее развитие космических исследований, резкий скачок спроса и заранее готовят предложение. В планах — не останавливаться на достигнутом и построить собственную станцию... на Марсе к 2117 году.
На случай, если эта карта не сыграет, эмираты вкладываются в производство медицинского оборудования, авиаперевозки, ремонт кораблей и, конечно, туризм. Во всех этих сферах удалось добиться статистически заметного роста: с 2000 года доля несырьевого сектора в местной экономике поднялась с 53 до 69%. Лучше всего получается у Дубая, сумевшего стать международным лидером в сегменте путешествий. Благодаря этому эмират больше не зависит от добычи нефти — правда, и изначально месторождения на его территории не были велики.
Именно пример курорта, сумевшего найти для себя отдельную нишу — туризма, удобного для обеспеченных мусульман, — показывает, какие формы могла бы принять диверсификация экономики в странах, которым она необходима. В случае же, если сформулировать уникальное предложение не удается, избавление от сырьевого проклятия рискует завязнуть посередине дороги, на той стадии, когда производство товаров для внутреннего потребления уже устоялось, но на внешний рынок по-прежнему отправляются лишь природные ископаемые.
Пальма первенства
Пример того, как за последние десятилетия удалось создать новую экспортную нишу и преуспеть в ней, показывает Малайзия — одна из самых развитых стран исламского мира, в прошлом критически зависевшая от экспорта олова и каучука. В 1990-е годы малайцам и индонезийцам удалось отследить рост спроса на новый продукт — пальмовое масло и застолбить за собой расширяющийся рынок. Успех не заставил себя ждать: за 20 лет число заказов увеличилось втрое, при этом 85% от их числа удержали за собой две эти страны.
В немалой степени это достижение — результат продуманных государственных вложений. Малайзийские власти вовремя переориентировали часть плантаций с производства какао, засеяли пустыри и изучили состояние едва ли не каждой пальмы на предмет способности плодоносить. Больные и состарившиеся деревья вырубили, рощи уплотнили. Новую сельскохозяйственную индустрию удалось разместить в стране, где, на первый взгляд, свободных земель в резерве уже не было.
Безоговорочным избавлением от сырьевого проклятия это не стало: снизив зависимость от оловянных руд и каучука, малазийцы одновременно обнаружили у себя нефть и газ, доля которых в экономике скакнула вверх. Понадобились еще усилия: помимо сельскохозяйственного экспорта, местные власти не без успеха пробуют уравновесить сырьевой уклон сборкой электроники и автомобилей.
Ход конем
В тех случаях, когда шансы выпустить на рынок новый товар стремятся к нулю, можно пойти иным путем, предложив покупателям вместо продукции уникальную услугу. Выбор в ее пользу сделали жители тихоокеанской страны Науру, до начала XXI века извлекавшей основную часть своих доходов из экспорта фосфатов. Карликовые размеры государства положили естественный предел этому бизнесу: фосфаты исчерпались. Оказавшись без средств к существованию (но с изрытыми недрами, напоминающими марсианский пейзаж), островитяне предложили часть своей территории Австралии под организацию центра для содержания беженцев, от которых Зеленый континент отказался. В Канберре с радостью согласились.
Итогом стала быстрая переориентация местной экономики. Бывшие сырьевые рантье превратились в поваров и надзирателей на службе у австралийцев, а то и полицейских, занятых на подавлении волнений, без которых до сих пор не обходилось. Естественный предел новому национальному бизнесу Науру ставит только численность населения: по состоянию на 2018 год всего 11 тыс. человек, а это значит, разместить на острове более 800 неудачливых мигрантов одновременно не удастся.
Самым удачным (и не скандальным) примером диверсификации экономики специалисты считают опыт Чили, сумевшей в конце XX века создать несколько новых экспортноемких отраслей и тем самым избавиться от ресурсного проклятия — зависимости от меди. Как это ни удивительно, при неолиберальном курсе диктатора Аугусто Пиночета немалая часть этих успехов — результат продуманного государственного вмешательства. Основанная при участии бюджета корпорация "Чили" добилась создания чрезвычайно конкурентноспособной индустрии по разведению и продаже лосося, а затем удалилась с рынка, предоставив работать частным фирмам. Те воспользовались ее бизнес-моделью, не затратив на ее создание ни песо. При неограниченной конкуренции потерпела бы поражение та фирма, которая методом проб и ошибок вошла бы в бизнес первой, тогда как остальные бесплатно воспользовались бы ее опытом; к счастью для чилийской рыбной отрасли, этой ловушки удалось избежать.
Другой успешный пример частно-государственного партнерства — вывод на новый экспортный уровень производства фруктов. И все же эти успехи относятся к XX веку, и даже благодаря им без продажи на внешние рынки меди экономику Чили и сегодня представить невозможно.
Игорь Гашков