Война в Судный день
Четвертая арабо-израильская война, известная как война Судного дня, началась 6 октября 1973 года — в один из самых почитаемых еврейских праздников Йом-Кипур (Судный день). Это день поста, покаяния и отпущения грехов.
Внезапное нападение Египта и Сирии на Синайском полуострове и Голанских высотах началось ровно в 14 часов. Они стремились вернуть свои земли, потерянные в шестидневной войне 1967 года. Тогда Израиль напал на Египет, Иорданию и Сирию, оккупировав ряд территорий, в том числе то, что осталось от исторической Палестины, египетскую пустыню Синай и Голанские высоты со стороны Сирии. За шесть дней войны израильская армия нанесла огромный урон силам трех арабских стран и оккупировала территорию, превышающую ее площадь в три с половиной раза.
Именно поэтому Египет и Сирия решили начать войну, в рамках которой пытались вернуть себе потерянные земли.
Праздник Йом-Кипур был выбран не случайно — это единственный день в году, когда в Израиле не идут радио- и телепередачи, закрываются магазины, прерывается работа транспорта. Арабские страны хотели застать противника врасплох, и им это удалось.
"Потери Израиля были тяжелыми, и ход войны, казалось, находился исключительно в руках арабов", — пишет Al Jazeera.
На грани трагедии
После этого конфликта стали активно обсуждаться намерения Израиля пустить в ход ядерное оружие. Как сообщают некоторые журналисты и исследователи, в драматичные для Израиля дни состоялась встреча военного кабинета, на которой министр обороны Моше Даян убедил всех, включая премьер-министра Голду Меир, подготовить ядерные боеголовки для их возможного использования.
Спустя 40 лет после начала боевых действий на сайте Международного научного центра имени Вудро Вильсона (признан Генпрокуратурой РФ нежелательной организацией) появилось интервью с Арнаном Азарьяху, помощником министра без портфеля в кабинете безопасности военного времени Исраэля Галили, которое за пять лет до этого провел историк ядерной энергетики Авнер Коэн. Азарьяху, известный как Сини, рассказал о встрече израильского руководства, произошедшей во второй день войны, когда ситуация на Голанских высотах была неясной и напряженной.
По его словам, в тот день Голда Меир вызвала Галили на "пятиминутный разговор", который затянулся примерно на 45 минут. Как рассказал Сини, беседа, в которой участвовали несколько представителей руководства страны, в том числе Моше Даян, продолжалась так долго, потому что в ходе нее обсуждалось критическое положение на фронте. С Голанских высот были плохие новости: сирийцы наступали и израильтяне не могли их остановить. Азарьяху описал сцену, произошедшую, когда встреча уже подходила к концу.
"Тогда Моше Даян подошел к двери, положил руку на ручку и сказал: "Да, я забыл кое-что важное. Я думал, что раз ситуация [на Голанах] ухудшается, [как] мы только что услышали от Дадо (начальника Генштаба армии Израиля Давида Элазара — прим. ТАСС)… поскольку у нас не так много времени и не так много альтернатив [для проведения необходимой технической подготовки], нам следует также подготовить вариант демонстрации ядерной мощи", — вспоминает Сини.
Согласно действовавшим на тот момент процедурам управления ядерным оружием и контроля над ним и премьер-министр, и министр обороны должны были совместно принимать решения, связанные с подготовкой к его использованию. То есть для начала приготовлений нужны были два соответствующих распоряжения — от Даяна и от Меир. Как предполагает Сини, к тому моменту Даян уже мог отдать такой приказ со своей стороны, но было "не совсем понятно", действительно ли он уже сделал это.
Министр обороны предложил "не терять времени зря" и отметил, что для обсуждения этого вопроса пригласил физика Шалхевета Фрейера, который на тот момент был гендиректором Израильской комиссии по атомной энергии.
"Он ждет снаружи, и если вы [Голда Меир] разрешите ему начать необходимые приготовления, то в том случае, если нам придется принять решение о применении ядерного оружия, мы могли бы сделать это за несколько минут, а не слоняться полдня, пока все не будет приготовлено", — приводил Сини слова Даяна.
Сам Азарьяху вспоминал, что заметил Фрейера, когда ждал Галили. Азарьяху и Фрейер, по словам самого Сини, были хорошими приятелями, но в тот день они не обменялись друг с другом и словом. Фрейер, заметив его, остановился и сел в нескольких метрах от него, что сильно озадачило Азарьяху.
О том, что специалист в области ядерной энергетики ждет снаружи и в любой момент готов начать подготовку соответствующего оружия, Даян, по словам помощника Галили, сказал уже после ухода из кабинета Дадо и буквально под самый конец встречи. Его предложение звучало довольно буднично, будто речь идет о чисто техническом вопросе.
"[Даян просто] подумал, что Дадо, возможно, воспротивился бы этому. Для него было проще всего представить это как незначительную [техническую] проблему, а не драматизировать ситуацию, потому что это могло бы вызвать проблемы", — сказал Сини.
Но возмущение своим предложением Даян все же вызвал — со стороны Галили и присутствовавшего на встрече заместителя премьер-министра Игаля Алона. Они начали говорить о том, что Израиль еще может остановить сирийскую армию и удержать свои позиции. Галили и Алон отметили, что резервные части армии еще только на пути к Голанам и, как только они туда прибудут, соотношение сил очень быстро изменится в пользу Израиля. Они призвали не паниковать и предупредили, что, если власти действительно решат подготовить, а затем применить ядерное оружие, "это будет конец всему".
"Выслушав их, Голда поддержала эту позицию и сказала Моше Даяну: "Забудь об этом", — передает Сини.
В ответ Даян сказал: "Хорошо, если вы так говорите, [это ваша ответственность], я это принимаю". После этого он вышел из кабинета.
Взгляд на ядерное оружие в Израиле
К 1973 году арсенал Израиля составлял до 10 или 20 единиц атомного оружия, говорится в статье The New York Times. Как отмечает The Washington Post, страна начала тайно разрабатывать ядерное оружие в 1958 году в Димоне — городе, впоследствии ставшем ядерным исследовательским полигоном. К тому моменту прошло всего 15 лет после Холокоста, норм нераспространения этого оружия еще не существовало, и основатели Израиля были уверены, что у них есть веские основания для его приобретения, пишет СМИ.
"Израильтяне, которые являются одним из немногих народов, чье выживание действительно находится под угрозой, возможно, с большей вероятностью, чем любая другая страна, действительно применят свое ядерное оружие", — предупреждал президента США Ричарда Никсона 19 июля 1969 года советник по национальной безопасности Генри Киссинджер, которого цитирует The New York Times.
Но на практике израильтяне оказались вовсе не так решительны, как опасался Киссинджер. Авнер Коэн обратил внимание на произнесенную Сини фразу "это будет конец всему". Как объяснил автор интервью, речь здесь не только о том, что применение ядерного оружия чревато катастрофой для человечества.
По его словам, таким образом Сини указал на смысл ядерной программы Израиля, как ее понимали и он сам, и Алон. Они были уверены, что ядерный арсенал может быть лишь средством сдерживания, но он никогда не будет использоваться в военных целях. У Даяна, как отмечает Коэн, была другая позиция. Он считал, что ядерное оружие потенциально может быть доступно для использования на поле боя в случае крайней угрозы. Это фундаментальное различие во взглядах, которое возникло как минимум за 10 лет до этой ситуации, уточнял Коэн.
По данным различных СМИ, на то, чтобы выступить с предложением о подготовке к применению ядерного оружия, Даяна подтолкнула крайняя степень отчаяния, которая сопровождала его в первые дни войны. Как пишет The New York Times, первая попытка Израиля контратаковать 8 октября закончилась полным провалом. В конце того дня, утверждает газета, было слышно, как министр обороны Моше Даян бормотал о "конце Третьего царства". Командующий ВВС генерал Бенни Пелед предупреждал, что, учитывая потери, которые несли его войска, в течение недели у Израиля могло больше не быть эффективных военно-воздушных сил.
"Возможно, это был самый мрачный день в истории израильской армии", — пишет газета.
К тому моменту, когда было предложено подготовить ядерное оружие к использованию, Израиль потерял около 50 боевых самолетов и более 500 танков, 400 из которых — на поле боя в Египте, отмечает издание. Как рассказал израильский журналист Ронен Бергман, когда главный военный помощник премьер-министра Исраэль Лиор услышал идею о подготовке ядерного оружия, он со слезами на глазах умолял замначальника Генштаба армии: "Вы должны спасти народ Израиля от этих безумцев".
"Решение Меир не принимать пессимизм Даяна не только позволило избежать ядерной катастрофы, но и продемонстрировало миру, что Израиль является ответственным и заслуживающим доверия хранителем ядерного оружия. В конечном счете ядерное наследие Меир выходит далеко за рамки тех дней в октябре 1973 года. Ее благоразумие в значительной степени способствовало созданию ядерного табу — признанию того, что ядерное оружие не похоже ни на одно другое оружие, когда-либо изобретенное человечеством, и что оно не может быть использовано практически ни при каких обстоятельствах", — отмечал Коэн в статье для NYT в 2003.
"Хотя интервью Азарьяху оставляет многие вопросы без ответа, оно бросает вызов популярному и ошибочному мнению о том, что израильское правительство, находившееся под влиянием уныния Даяна, было на грани применения ядерного оружия в октябре 1973 года. Более того, сведения Азарьяху показывают, что руководство Израиля, за исключением Даяна, осознавало опасность ядерной грани и мудро отказалось приближаться к ней. На этой встрече лидеры Израиля, особенно Меир, продемонстрировали удивительную сдержанность во времена, когда выживание страны висело на волоске", — писал он в том же издании 10 лет спустя.
Победа без радости
Последним днем войны Судного дня считается 24 октября 1973 года. К тому моменту Израиль уже был на западной стороне Суэцкого канала, окружив всю Третью египетскую армию, находясь всего в 100 км от Каира. На севере ЦАХАЛ (Армия обороны Израиля) пересек Голанские высоты, попал в Сирию и находился в пределах 32 км от Дамаска. То есть израильтяне "чудесным образом" превратили войну из катастрофы, которой она оказалась для них изначально, "в головокружительный успех", пишет The Jerusalem Post.
При этом газета обращает внимание на парадокс. В Египте в годовщину войны ежегодно проводят военные парады, публичные выступления, концерты, спортивные мероприятия. То есть египтяне пышно отмечают военный конфликт, в котором они потеряли тысячи солдат (Каир никогда не публиковал официальные данные о потерях, но считается, что их число составляет от 8 тыс. до 20 тыс. убитыми) и в котором их столица осталась под угрозой, пишет издание. В то же время в Израиле "головокружительный успех" в войне отмечается мрачной музыкой, памятными мероприятиями и бесконечными дискуссиями о провале израильской разведки, его политических и военных лидеров.
"Но почему Израиль до сих пор рассматривает войну Судного дня как явную катастрофу, несмотря на то что он добился неоспоримой военной победы, выдержав первоначальные атаки и проникнув глубоко на территорию противника? К тому же он убедил арабские государства, что они не смогут победить Израиль в обычной войне", — задается вопросом издание.
Израильтяне судят о войне по ее первому дню, а не по последнему, а ее начало было полной катастрофой, отвечает историк и бывший посол Израиля в США Майкл Орен. "Война Судного дня была военной победой, но это был шок", — отметил он.
"Это была травма из-за перехода от такого высокого уровня после победы 1967 года к такому низкому падению. Это была травма от неожиданности и разочарования в военных, которым люди так верили", — объяснил эксперт.
О том, действительно ли в октябре 1973 года Израиль стоял на пороге применения ядерного оружия, официально никогда не сообщалось. Точно так же страна никогда не сообщала о наличии у нее ядерного оружия. С израильской стороны не было ни подтверждения, ни опровержения этой информации.
Лидия Мисник