С начала апреля в Венесуэле прошло несколько тысяч организованных оппозицией акций протеста против правительства. Поводом для них послужили решения Верховного суда, расширяющие полномочия президента Николаса Мадуро и ограничивающие функции парламента. За это время погибли более 120 человек, тысячи участников манифестаций пострадали. ТАСС пообщался с экспертами по Латинской Америке, чтобы понять причины текущего кризиса и проанализировать возможные варианты его урегулирования.
"Стороны не склонны договариваться"
Последние события в Венесуэле — результат совокупности нескольких кризисов, считают эксперты. "Это очень серьезный экономический и политический конфликт ветвей власти с большим количеством жертв — уже более 120 погибших как со стороны оппозиции, так и со стороны правительства, да и просто обыкновенных граждан, — отмечает ученый секретарь Института Латинской Америки РАН Дмитрий Розенталь. — Ситуация как никогда близка к катастрофической".
По мнению доктора исторических наук, профессора Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ) Виктора Хейфеца, этот кризис пока не стал системным: "Власти сохраняют контроль за ситуацией (по крайней мере, держат в своих руках большинство рычагов управления страной) и располагают лояльностью силовых структур". Однако быстро преодолеть текущий конфликт между Мадуро и оппозицией не получится, даже при условии смены правительства в Каракасе.
Это очень серьезный экономический и политический конфликт ветвей власти с большим количеством жертв. Ситуация как никогда близка к катастрофической
Предпосылки к нынешнему кризису медленно, но верно формировались после прихода к власти Уго Чавеса в 1999 году. "С тех пор как Чавес возглавил страну, он начал систематически уничтожать производственный сектор Венесуэлы путем национализации и экспроприации, установления контроля над ценами на нефть и курсом валюты, а также другими экономическими мерами, — указывает ведущий аналитик Cato Institute в Вашингтоне Хуан Карлос Идальго. — На фоне растущих цен на нефть Чавес вогнал страну в долговую яму — даже когда котировки превышали $100 за баррель, бюджет страны становился все более убыточным. Как только цены на нефть обрушились, стал очевиден крах венесуэльской экономики — страна даже не была в состоянии обеспечить свое население едой". Сейчас многие граждане Венесуэлы убеждены, что Мадуро является единственным виновником сложившейся ситуации, тогда как на самом деле он лишь продолжает политику Чавеса.
Политическое противостояние лишь усугубляет бедственное положение Венесуэлы. Обе стороны — и власти, и оппозиция — не склонны договариваться. "Они настолько непримиримы, что говорить о переговорах нет никакого смысла. Николас Мадуро прекрасно понимает, что задача оппозиции — сместить его с должности, изменить существующую систему, — подчеркивает Розенталь. — При этом и оппозиция знает, что Мадуро никогда не позволит ей стать одним из участников принятия решений".
Хейфец добавляет, что идти на компромисс, на самом деле, не хочет ни одна из сторон. "И потому, что взгляды на пути развития Венесуэлы слишком различаются. И потому, что та же оппозиция, которая выдвигает лозунг правительства "национального доверия", на самом деле совершенно не хочет видеть в нем сторонников Мадуро. А исключить из процесса принятия решения силу, за которой стоят миллионы избирателей, означает невозможность консенсуса", — уверен профессор СПбГУ.
Как напоминают эксперты, силы оппозиции в 2015 году впервые за долгое время выиграли парламентские выборы и получили конституционное большинство в Национальной ассамблее. Однако победа в парламенте не принесла политических дивидендов: Верховный суд (ВС), который подчиняется Мадуро, блокирует все попытки сменить власть в стране. "Оппозиция даже не может провести референдум о досрочном прекращении полномочий Мадуро — Национальный избирательный совет, который занимается электоральными процедурами в Венесуэле, тоже проправительственный, — отмечает Розенталь. — Конечно, в такой ситуации оппозиция пытается решить ситуацию более радикально — отправить в отставку главу правительства. Пока в целом — в конституционном поле".
Впрочем, политический кризис возник не сегодня — еще при Чавесе от трети до половины жителей страны выступали против изменений в духе "боливарианского социализма" или же "социализма XXI века". "Да и экономические кризисы происходили до Чавеса, — рассуждает Хейфец. — В свое время, при президенте Карлосе Андресе Пересе (его партия "Демократическое действие" — одна из ключевых оппозиционных сил сегодня), страна столкнулась с гиперинфляцией, наблюдался рост безработицы, стремительно ухудшалось положение населения. Протесты недовольных власти подавили тогда жестко и решительно, погибли сотни человек. Больше, чем в ходе нынешних протестов. И не за месяцы, а за пару дней".
Ассамблея раздора
На фоне происходящего Мадуро объявил о создании Конституционной ассамблеи (КА) — однопалатного учредительного органа, обладающего правом менять государственный строй страны и реформировать конституцию. Президент заявил, что КА нужна для того, чтобы изменить ситуацию в стране. "Но надо понимать четко, что КА — это инструмент политической борьбы в руках Мадуро", — указывает Розенталь. Дело в том, что выборы в ассамблею происходили по неравному принципу. Они были лишь частично прямые — напрямую туда избиралась только половина кандидатов. "Остальные избирались по принципу секторов — студентов, пенсионеров и т.д. В этих секторах уже давно наработаны связи с властями, поэтому у оппозиции было очень мало шансов победить", — заключает эксперт.
Правительство само вытолкнуло сотни тысяч людей на улицу, закрыв возможность решения проблемы в рамках существующего законодательства
Задачей Мадуро было сделать так, чтобы КА подменила бы собой оппозиционный парламент и при этом была бы полностью подчинена чавистам. "Сейчас, когда экономика Венесуэлы оказалась в руинах, а антирейтинг Мадуро достиг 80%, у этого режима нет ни единого шанса удержать власть, — убежден Идальго. — Поэтому Мадуро и понадобилась Конституционная ассамблея — чтобы переписать правила и формально установить систему правительства, которая не зависит от поддержки большинства венесуэльцев".
Этот кризис был во многом спровоцирован самим правительством, не раз откладывавшим проведение региональных выборов и заблокировавшим возможность организации референдума о досрочном прекращении полномочий президента. "Правительство само вытолкнуло сотни тысяч людей на улицу, закрыв в свое время возможность решения проблемы противостояния ветвей власти в рамках существующего законодательства, — отмечает Хейфец. — А потом стало "героически преодолевать" созданные им сложности".
По словам историка, еще одна причина созыва Конституционной ассамблеи заключается в том, что оппозиция (или значительная ее часть) не хотела идти на компромисс с правительством. Вместо этого противники Мадуро решили провести "консультативный референдум", на котором большинство проголосовавших высказалось против планов президента переписать конституцию. Однако сколько именно человек поддержали эту инициативу, неизвестно — материалы голосования оппозиционеры тут же уничтожили, чтобы они "не попали в руки режима".
"В Испании, к примеру, на "референдуме" проголосовало больше венесуэльцев, чем проживает в этой стране. Это нонсенс. На мой взгляд, эти цифры просто выдуманы", — подчеркивает Хейфец. — А поскольку у Мадуро уровень поддержки не более 35% (по его собственным словам), а то и 15% (по утверждениям оппозиции), то нашлось немало тех, кто поверил в слова о массовом голосовании против Мадуро, даже не видя доказательств. При том что нет сомнений, что против ассамблеи голосовали миллионы. Но никак не 7–8 млн человек, о которых говорит оппозиция".
Мадуро не способен выиграть выборы, даже фальсифицированные
Вместе с тем нет никаких сомнений, что социальная база Мадуро сокращается. На уличные протесты выходит не только интеллигенция и люди среднего достатка — теперь протестуют люди, которые ранее твердо поддерживали Мадуро. Это, в том числе жители трущоб, которым тяжело жить в условиях тотального дефицита и небезопасности (преступность в Венесуэле очень серьезная, Каракас — самый опасный в мире город по числу убийств). "Есть много чавистов, которые по-прежнему верят в дело Чавеса, но при этом не поддерживают Мадуро — считают, что тот его загубил", — добавляет Розенталь.
Его коллега из Cato Institute напоминает, что, согласно данным соцопросов, подавляющее большинство венесуэльцев хотят ухода Мадуро. "С такими показателями Мадуро не способен выиграть выборы, даже фальсифицированные, — подчеркивает Идальго. — Вот почему ему необходимо установить новую форму правления, которая не основана на демократической максиме "один человек — один голос". По мнению политолога, подобные действия свидетельствуют об установлении диктаторского режима в стране.
Иного мнения придерживается Виктор Хейфец: "Некорректно сравнивать Мадуро ни с Пиночетом и прочими военными диктаторами, ни даже с лидерами социалистической Кубы. Режим, при котором оппозиция может побеждать на губернаторских выборах, брать под контроль парламент, располагать поддержкой массы печатных СМИ, собирать многотысячные демонстрации, свободно давать интервью иностранным корреспондентам, как ни крути, назвать диктатурой язык не поворачивается". Однако тот факт, что страна сделала несколько шагов в сторону авторитаризма, у эксперта не вызывает сомнений.
Станет ли Венесуэла "второй Кубой"? Такой вариант развития событий Хейфец считает маловероятным: "Для строительства коммунизма нужно иметь мощную объединяющую идею, но в Венесуэле ее нет. Кстати, по этой же причине страна не станет тоталитарной". Кроме того, Куба, по сравнению с многими странами Латинской Америки, демонстрирует порядок и относительную безопасность, тогда как в Венесуэле уже давно (даже до прихода боливарианцев к власти) царит нестабильность.
Один из главных вызовов, который, по мнению Хейфеца, сейчас стоит перед правительством, — сохранить внутреннее единство правящей партии. Только что состоявшееся бегство в Колумбию бывшего генпрокурора страны Луисы Ортеги Диас и ее мужа Хермана Феррера (депутата парламента от правящей партии, бывшего руководителя коммунистического партизанского подполья в Каракасе в 1960-е годы) — показатель сохраняющегося брожения чавистской элиты. "Сродни тому, что было на Кубе в момент консолидации власти Фиделя после революции, когда часть прежних соратников ушла в оппозицию и покинула страну", — добавляет эксперт.
Санкции не помогут
Выборы в КА всколыхнули международное сообщество — 17 государств Южной и Северной Америки отказались признать легитимность нового органа, а США расширили санкционные списки по Венесуэле, включив туда Мадуро и брата Уго Чавеса. Кроме того, сейчас в Вашингтоне обсуждается новая мера наказания для правительства Мадуро — отказ от поставок Венесуэле дешевой легкой нефти. "Как известно, американцы поставляют в Венесуэлу свою легкую нефть, боливарианцы смешивают ее со своей тяжелой и продают по новой цене", — напоминает Розенталь.
Как отмечает эксперт, предыдущий президент США Барак Обама проводил политику "мягкой изоляции" Венесуэлы в Латинской Америке, причем довольно успешно. Этому способствовали смены режимов в Бразилии и Аргентине — ушли традиционные элиты, которые поддерживали хорошие отношения с Чавесом и Мадуро. Вместе с тем политика Обамы не подразумевала каких-то диверсионных действий или экономических санкций. "Их просто не было, что бы там Мадуро ни говорил", — подчеркивает Розенталь.
Нынешний президент США Дональд Трамп ведет себя более жестко — в первой половине августа он заявил, что готов рассматривать любые варианты в отношении Венесуэлы, в том числе военные. Однако эксперты убеждены, что эти угрозы обращены лишь на внутреннюю американскую аудиторию. "Это блеф, — говорит Идальго. — Соединенные Штаты не готовы и не намерены вторгаться в Венесуэлу, и это факт". "Правовых оснований для этого нет, это было бы чистой воды интервенцией с опасными последствиями, — вторит коллеге Виктор Хейфец. — Но с опасными последствиями. Американская армия, конечно, сильнее, она с венесуэльской справится. Но в итоге, скорее всего, в стране вспыхнула бы гражданская война, началась бы партизанская война на много десятилетий".
Более того, заявление Трампа о военном вмешательстве — это медвежья услуга венесуэльской оппозиции. "Хуже, чем это, он сделать ничего не мог — Мадуро сразу же воспользовался ситуацией, постаравшись мобилизовать население. И тем самым наверняка немного повысил свой престиж среди венесуэльцев", — добавляет Розенталь.
Пока же санкции США и международное давление бьют не столько по Мадуро, сколько по населению страны, и без того переживающему не лучшие дни. А Вашингтон в этих условиях становится легкой мишенью для критики со стороны президента. "Венесуэльскому режиму жизненно необходим козел отпущения, чтобы объяснить имеющиеся проблемы, — указывает Идальго. — Но в действительности Каракас продолжает торговать с США, а те являются единственной страной, которая платит Венесуэле за нефть, таким образом снабжая ее долларами и поддерживая режим на плаву".
Выхода нет?
Все трое опрошенных ТАСС экспертов соглашаются: нынешний кризис крайне серьезен, и урегулировать его в одночасье не получится. Однако называть Венесуэлу failed state ("несостоявшимся государством"), как это на днях сделал вице-президент США Майк Пенс, преждевременно. "Мадуро по-прежнему контролирует армию, хотя и в армии есть разные течения… Страна существует, и нет никаких сомнений, что она каким-то образом переживет нынешний кризис и будет жить дальше — будь то с чавистами или оппозиционной властью", — объясняет Розенталь.
Венесуэла переживет нынешний кризис и будет жить дальше — будь то с чавистами или оппозиционной властью
По мнению эксперта, наиболее негативный вариант дальнейшего развития событий — социальный взрыв, который может вылиться в еще большее кровопролитие. "Второй, не менее пессимистичный вариант, — это выступление военных, которые могут поддержать ту или другую сторону, — рассуждает Розенталь. — Военные хоть и оказываются в привилегированном положении — у них есть доступ к товарам первой необходимости, повышенное материальное обеспечение — но они живут в этой же стране, чувствуют те же проблемы, что и другие венесуэльцы. Поэтому они вполне могут поддержать оппозицию". С другой стороны, они могут выступить и на стороне властей, введя военное положение и окончательно упразднив все гражданские свободы.
Какой-то оптимистичный сценарий урегулирования представить достаточно сложно. "Оптимальный вариант — новые усилия международных посредников заставят оппозицию и власти сесть за стол переговоров. Но это пока маловероятно, — убежден Хейфец. — В том числе потому, что, к примеру, Госдепартамент США чуть ли не открыто поддерживает ту часть оппозиции, которая выступает за жесткую конфронтацию. При том что и Мадуро явно не хочет идти на компромисс и бесконечно грозит оппозиционерам тюрьмой. Как тут договариваться?".
Таким образом, этот кризис невозможно разрешить путем переговоров, подводит итог Идальго: "Единственное возможное решение — это немедленная смена режима. И она не произойдет мирно".
Артур Громов