На фоне торговой войны с США и обострения геополитического противостояния с Вашингтоном и его союзниками Китай придает крайне высокое значение отношениям с Европой. Страны Старого Света остаются важным источником передовых технологий и знаний, необходимых Пекину для поддержания китайской экономики, темпы роста которой замедляются. В преддверии саммита ЕС — КНР ТАСС изучил, что еще подталкивает китайцев к европейцам, а европейцев — к китайцам.
Европа как арена соперничества
В китайских экспертных кругах понимают: даже если сделка с Вашингтоном будет заключена, отношения КНР и США вряд ли полностью нормализуются или вернутся к состоянию, в котором они находились хотя бы пять лет назад. Фундаментальные проблемы двусторонних отношений останутся, а торговый договор лишь отсрочит их дальнейшую деградацию, говорят в частных беседах китайские аналитики.
По мнению некоторых наблюдателей, китайско-американское противостояние имеет три аспекта. Во-первых, это развязанная администрацией Дональда Трампа торговая война. Во-вторых, поддерживаемая Конгрессом США кампания по экономическому сдерживанию КНР за счет ограничения доступа китайских фирм к передовым технологиям. В-третьих, это работа широкой коалиции американских "ястребов" из Пентагона, разведывательных кругов, генералитета, а также военно-промышленного лобби — все они выступают за то, чтобы Вашингтон в долгосрочном плане занял "жесткую линию" по отношению к Пекину.
В этих условиях Китай вынужден искать других партнеров среди развитых стран, которые могли бы стать "донорами" для получения необходимых технологий. Поскольку доступ китайцев на американский рынок ограничен, выбор естественным образом падает на страны ЕС.
А значит, Европа становится еще одной ареной соперничества между двумя державами.
Следите за деньгами
Чтобы понять, насколько приоритетно для Китая европейское направление, достаточно взглянуть на цифры. В 2016 году прямые иностранные инвестиции (ПИИ) КНР в Европу выросли вдвое по сравнению с аналогичным показателем годом ранее и достигли $37 млрд. В 2017 году эта цифра "просела" по мере общего сокращения зарубежных капиталовложений Китая, однако по-прежнему оставалась значительной — $33,7 млрд. В 2018-м, когда экономика КНР продолжила замедляться, ПИИ в европейские страны также сократились и составили около $19,5 млрд.
Больше всего инвестиций из КНР получает Великобритания, за ней следуют Германия и Франция. Причем доля тройки лидеров в общих европейских вложениях Китая имеет тенденцию к уменьшению — с 71% в 2017 до 45% в 2018 году. Такая диверсификация капиталовложений обсуловлена тем, что ведущие страны Европы с каждым годом все более настороженно относятся к щедрым китайским инвесторам.
Франция еще в 2003 году приняла закон, который позволяет правительству рассматривать и в случае необходимости не допускать иностранные инвестиции в сектора, которые имеют значение для национальной безопасности — например, в сферу ВПК. В 2014 году законодатели расширили полномочия властей в сфере контроля иностранных капиталовложений и на другие критически важные сферы — энергетику, транспорт, здравоохранение и коммуникационную отрасль. А в 2018 году министерство экономики и финансов Франции добавило к этому списку сделки, которые имеют отношение к искусственному интеллекту, кибербезопасности, робототехнике, Big Data и полупроводникам.
Схожие законодательные акты приняли Великобритания и Германия. Более того, Париж, Лондон и Берлин в 2017 году инициировали в Еврокомиссии разработку регламента по проверке всех иностранных инвестиций, осуществляемых в ЕС. Европарламент утвердил этот регламент в 2018 году, но реальные механизмы контроля инвестиций на сегодняшний день существуют лишь в половине из 28 стран ЕС. Именно этой "лазейкой" активно пользуется Китай.
Инвестиции под благовидными предолгами
Внимание общественности китайские инвестиции в Европе привлекали неоднократно. В 2017-м правительство Эмманюэля Макрона заблокировало сделку по продаже судостроительного предприятия STX France — владельца одной из крупнейших верфей мира Шантье де л’Атлантик в Сен-Назере. Покупателем в этой сделке должна была выступить итальянская компания Fincantieri, которая ранее создала совместное предприятие с китайской госкорпорацией China State Shipbuilding Corporation (CSSC). Французы опасались, что после продажи STX France их технологии "утекут" к китайцам. В конце концов Париж и Рим договорились поделить предприятие так, чтобы у итальянцев было 50% акций капитала верфи плюс 1%, который Франция может отозвать если сочтет, что Италия не выполняет контрактных обязательств.
В Германии китайский производитель бытовой электроники Midea в 2016 году приобрел крайне нестандартный для своего бизнеса актив — он купил крупнейшего немецкого производителя промышленной робототехники Kuka. В том же году китайская Fujian Grand Chip Investment Fund попыталась приобрести немецкую компанию Aixtron, занимающуюся разработками в сфере полупроводников. Однако сделка была заблокирована США из соображений национальной безопасности, так как технологии немецкого предприятия используются американской военной промышленностью. Еще одна сделка была заблокирована в 2016 году властями Германии: тогда китайская Yantai Taihai Group пыталась приобрести немецкое предприятие Leifeld, которое производит оборудование для атомной промышленности и аэрокосмической отрасли.
В Великобритании китайская China General Nuclear Power Group (CGN) выразила намерение приобрести долю в АЭС Hinkley Point C. Окончательные параметры китайского участия в проекте по-прежнему находятся на стадии утверждения, существет риск сворачивания сделки.
Этот список успешных и заблокированных договоренностей можно продолжать очень долго. МИД КНР всегда утверждает, что китайские ПИИ осуществляются "в соответствии с местным законодательством и приносят выгоду обеим сторонам". Тем не менее подозрения европейцев по поводу таких инвестиций под благовидными предлогами продолжают расти.
Китайский подход, европейские интересы
По этой причине Пекин предпринимает попытки "зайти с другой стороны". Во-первых, КНР развивает двусторонние связи со странами Европы в обход структур ЕС. Последним примером этого стало подписание между Италией и Китаем меморандума о намерениях об участии в китайской инициативе "Один пояс, один путь". Италия стала первой страной G7, которая пошла на такой шаг.
Во-вторых, КНР развивает новые механизмы многостороннего сотрудничества с европейскими странами. Одним из них является так называемый формат 16+1 — механизм сотрудничества Китая и стран Центральной и Восточной Европы. В Пекине понимают, что экономически развитые государства Западной Европы могут себе позволить быть избирательными при выборе иностранных инвесторов, а вот менее успешные страны "на периферии" ЕС часто бывают сговорчивее своих западных коллег. Да и объемы необходимых капиталовложений там зачастую существенно ниже.
В обоих случаях европейские партнеры исходят из прагматичных интересов — привлечь капитал, спасти иногда убыточные предприятия, сохранить или создать новые рабочие места, стимулировать рост экономики. Все эти заслуги "пойдут в копилку" и пригодятся правящим национальным элитам на следующих выборах. Интересы Китая также вполне понятны — получить технологии и доступ к европейскому рынку, а также навязать свою дружбу как можно большему количеству стран — участниц ЕС. Лишний голос "за" в защиту китайских интересов на такой свободолюбивой и сложной площадке, как Европа, никогда не помешает.
Примером этого, возможно, стало недавнее решение Еврокомиссии по Huawei — китайскому технологическому гиганту. Госсекретарь США Майкл Помпео ранее заявлял, что "использование китайских технологий увеличивает риски", и настоятельно рекомендовал союзникам США, в первую очередь государствам НАТО, избегать закупок оборудования Huawei. Однако Еврокомиссия не стала требовать от стран Евросоюза отказа от использования технологий и оборудования Huawei при создании сетей по стандарту 5G. Таким образом, к негодованию Вашингтона, Брюссель сделал выбор в пользу Пекина.
Одним словом, китайская "дипломатия денег" дает свои плоды. И за ценой Китай не постоит.
Роман Баландин