Археологические раскопки 1969 года на месте Вознесенского монастыря в Кремле позволили погрузиться в прошлое столицы глубже, чем рассчитывали те, кто их вел. Из-под фундамента здания, построенного в 1386 году и снесенного в 1929-м, на свет извлекли предмет, по возрасту превосходящий всю письменную историю столицы. Изготовленный из камня 35 веков назад боевой топор-молот служил хозяевам этих мест — людям бронзового века — фатьяновцам. В кругу культур шнуровой керамики, к которым относится фатьяновская, к каменному оружию относились по-язычески: предавали земле вместе с владельцами — и пускали в ход только против неприятелей. В I тысячелетии до н.э. фатьяновцев на берегах Москвы сменили дьяковцы. Их захоронения в избушках среди чащ обнаруживали славяне, верившие в хозяйку леса Ягу. Они переселились в центральную Россию много веков спустя.
Древняя цивилизация рядом с нами
Нельзя исключать, что могильники доисторической фатьяновской культуры располагаются у москвичей буквально под ногами: современная археология не разработала технологии, позволяющей обнаруживать их надежно. Раскопанные по стечению обстоятельств захоронения незаметны издали: это могильные ямы, укрепленные лубом или берестой. Чаще всего они располагаются у воды. Люди бронзового века, обживавшие лесные земли, старались держаться рек и двигаться осторожно. Обычно поселения этого времени существовали недолго — сегодня их называют сезонными стоянками.
В глубине неизведанной Русской равнины, куда вторгались фатьяновцы, их ждали неприятели — волосовцы. В одном из могильников обнаружены останки древнего первопроходца, пронзенного наконечниками волосовских стрел. Встреча людей двух племен могла привести к сотням погибших и без стычки. Прибывшие с запада фатьяновцы и жившие на северо-востоке волосовцы различались по происхождению и не имели иммунитета к болезням друг друга. Случайного заражения после обмена товарами хватало, чтобы обезлюдить целые селища.
На берегах Москвы фатьяновцам эта опасность не грозила из-за того, что у них не было соседей. В черте будущего города люди бронзового века (XXXIII–XII века до н.э.) предпочитали селиться в Царицыно. На территории одноименного музея-заповедника обнаружено около 6 тыс. фрагментов их материальной культуры. Но каменные топоры первооткрывателей находят и в других местах, где близко до воды: на Воробьевых горах, у Сивцева Вражка, Софийской набережной и близ Свято-Андроникова монастыря. На остальной части будущего города рос лес. Фатьяновцы пробовали корчевать его, но природа была сильнее. Технологии, которыми они располагали, не позволяли менять условия среды на благо человека, поэтому до большой распашки московских берегов дело во II тысячелетии до н.э. не дошло.
Тысячелетие до Руси
В течение многих десятилетий археологи избегали привязывать исчезнувшие культуры к ныне живущим народам. Успехи палеогенетики в 2010-е позволили отказаться от осторожности. Сегодня мы знаем, что выходцы из центральной Европы — фатьяновцы разговаривали на диалекте индоевропейского языка, который не являлся славянским. Их соседи и недоброжелатели волосовцы признаются в наши дни финно-уграми. Устойчивое равновесие между теми и другими сохранялось, пока древние люди не научились добывать железо из болотной руды. К наступлению нового века — железного — лучше оказались готовы финно-угры. Сформированная ими новая общность — дьяковцы — потеснила фатьяновцев с московского берега. Индоевропейцы отступали с боем, но едва ли могли задержаться: по мнению ученых, на пользу наступавшим дьяковцам играло локальное изменение климата.
Как и их предшественники, победители поселились на территории будущего Кремля. Но чаще для своих жилищ они выбирали не его, а Царицыно. В радиусе этой части города дьяковских укрепленных поселений — они называются городищами — больше всего. С доставшимся от фатьяновцев наследием дьяковцы обошлись благоразумно, часто селясь на том же месте, что и предшественники, но укрепляя его лучше. Земледельческая культура, дьяковцы приступили к распашке и вопреки скудости почв обеспечивали себя. Созданная ими сельская цивилизация просуществовала тысячу лет — вплоть до V–VIII веков н.э.
В эпоху письменной истории дьяковский мир превратился в смутное воспоминание, а потом окончательно потонул в легендах. Средневековые люди отдавали себе отчет, что земли, когда-то возделанные дьяковцами, хранят в себе следы неизвестного прошлого. Отсюда пугающие названия на юге столицы: "Чертов городок", "Чертова лестница", река Чертановка — и ходившие вокруг них поверья, записанные уже в эпоху Нового времени. Но куда больше, чем странности ландшафта, славян изумляли погребения в чащах и лесах в форме изб или полуземлянок. Историки предполагают, что неожиданные находки не прошли даром — закрепили в общей памяти картину избушки посреди леса, на которую наложился общеславянский образ Яги — подательницы несчастий, но притом хозяйки зверей, живущей в гуще бора. Самих дьяковцев, чтобы объяснить суть погребального обряда, ко времени славянского расселения уже не оставалось.
Река времен
От эпохи дьяковцев в Москве остались десять городищ, каждое из которых вмещало приблизительно сотню жителей. Но говорить о тысяче первых "москвичей" преждевременно: выживавшая веками аграрная цивилизация менялась, и не все ее поселения должны были существовать одновременно. Во II веке до н.э. мир финно-угров нарушило прибытие выходцев с запада, говоривших на языках балтской группы. Восточные балты и дьяковцы предпочли не конфликт, а сосуществование: население региона становилось смешанным, а технологический уклад менялся под влиянием соседей.
От этой эпохи до наших дней дошли загадочные артефакты в форме усеченных конусов, признанные символом дьяковской культуры. Исчерпывающего объяснения им не дано. Большинство археологов видит в этих предметах грузики для ткацкого станка или пряслица. Но нельзя сбрасывать со счетов и гипотезы о языческих артефактах, включая такую: как и степняки-тюрки, носившие с собой амулеты-онгоны, дьяковцы могли верить, что в крошечных предметах заключены души почивших людей.
Упадок, постигший дьяковскую культуру в V–VIII веках н.э., остается загадкой для историков. Самая естественная причина — чужеземное вторжение — имеет меньше всего сторонников и аргументов. Следов насилия в слоях этого времени, в отличие от времен противостояния с фатьяновцами, не сохранилось. Дьяковцев, так долго господствовавших на пространствах Верхневолжья и справившихся с волной восточно-балтского переселения, подтачивало что-то другое: изменение климата, разрыв торговых цепочек или эпидемия. С VI века их место на карте занимают балты, правда, делают это не целиком. Территория Москвы на несколько столетий просто заросла лесом.
Открытие Москвы
Пришедшие на оставленные берега Москвы славяне-вятичи выбрали то же место для поселения, что и дьяковцы: Царицыно. Эта преемственность интригует археологов, констатирующих необъясненные связи. По неизвестной причине славяне ввели у себя обычай есть конину — характерный, судя по остаткам костей, для дьяковской культуры. Расовый тип вятичей — изначально западных славян — в ходе движения на восток сместился к финно-угорскому. Появилась гипотеза, что славянское проникновение в центральную Россию началось рано, еще около IV века н.э., и наши предки впитали в себя дьяковское население, приняв в наследство и часть его традиций. В противном случае — если ничего этого не было — вятичи приходили на пустое место, борьбу за которое им оставалось вести с балтами, известными в средневековых источниках как племя голядь.
Основная волна древнерусской колонизации накрыла московский край в XII–XIII веках, идя с юга. Славян вели князья Рюриковичи, в числе которых Юрий Долгорукий был первым правителем отдельного государства в Верхневолжье. Взиравший из своего главного города Суздаля Юрий рассчитывал укрепить границы на берегах Москвы, где сходились рубежи Черниговского, Рязанского и Смоленского независимых княжеств. Но ко времени, когда Юрий прибыл, чтобы заложить Кремль в стратегическом месте, оно уже было занято. Новгородские берестяные грамоты фиксируют существование Кучкова — небольшого поселения, предположительно в центре будущей столицы.
Оставленное веками назад дьяковцами место нынешнего Кремля могли занимать балты, а если нет, то славяне — в точности это неизвестно. По летописному рассказу, хозяин берега Степан Кучко отказался с честью принять суздальского князя. Конфликт разгорелся — а затем разрешился в логике культуры далекого прошлого. Юрий распорядился казнить Степана, но дочь его выдал замуж за своего сына, а тот сделал сыновей убитого ближними боярами. Расправа переходила в союз, а тот — в брачный альянс. Земли Кучковичей (имя Кучко иногда считают балтским) перешли под прямой контроль Суздаля.
Другие подробности произошедших тогда событий нам неизвестны, кроме одной: на московском берегу стала расти крепость, которой предстояла долгая история.
Игорь Гашков