27 мая 1794 года увидел свет указ российской императрицы Екатерины Великой о возведении порта у границы России с Турцией на месте взятой с боем крепости Хаджибей. Обращаясь к Платону Зубову, поставленному управлять Новороссией, царица сообщала о пристани, таможне, карантинном помещении и гавани, закладку которых поручила вице-адмиралу Осипу де Рибасу и инженер-подполковнику Францу де Воллану. У трат на Одессу были противники: адмирал Николай Мордвинов предлагал царице укрепить вместо нее Очаков, а первоначально предпочтение отдавали Херсону.
Благодарные Екатерине за ее выбор одесситы в 1900 году возвели памятник царице. В 2022-м его снесли по результатам онлайн-голосования: вместе с императрицей прочь с пьедестала отправили других основателей города, включая иностранцев де Рибаса и де Воллана — их вина заключалась в том, что они связывали город с Россией. Но можно ли поставить памятник основателям Одессы, не указав такой связи?
Шелест развернутых знамен
Едва ли, не будь у России готовности твердо проводить в жизнь свои интересы, на свет появилась бы Одесса. В рескрипте Екатерины Великой Зубову план читается ясно: "Желая распространить торговлю российскую на Черном море и уважая выгодное положение Гаджибея и сопряженные с оным многие пользы, признали Мы нужным устроить тамо военную гавань, купно с пристанью для купеческих судов". Распространение торговли, о котором писала царица, — следствие состоявшегося незадолго до того российского продвижения к Черному морю. Строительство военной гавани — тоже: в 1768 году Алексей Орлов, собравший флот для войны с турками, вынужден был отправиться в поход с севера, обогнув (частью судов) Скандинавию: портов на Черном море у России тогда не было.
Стремление исправить этот недостаток наталкивалось на вызовы со стороны природы. Устья крупных рек — Буга и Днепра плохо подходили для длительного судоходства. В весенний сезон их обременял ледоход: глыбы застывшей воды откалывались и заплывали в морскую акваторию, натыкаясь на пришвартованные там корабли. Ущерб был тем более существенным, что суда по-прежнему строили из дерева. Это касалось и иностранных торговых кораблей, которые императрица рассчитывала пригласить на юг, и русских, предназначенных, чтобы вывозить хлеб на рынки Средиземноморья. Приняв в расчет риск аварий, имперские власти от строительства большого порта в Херсоне, как и Николаеве, отказались, из-за чего поиск выгодного места затянулся.
В интересах будущей Одессы при дворе императрицы ходатайствовал неаполитанец Осип (Иосиф) де Рибас. В 1760-е с ним свел знакомство Алексей Орлов, с успехом через север доплывший до Италии и готовившийся атаковать османов. Местный уроженец вступил в ряды русских моряков, сражался под Чесмой и как причастный к той победе получил быстрое продвижение в Санкт-Петербурге. Это была и военная, и придворная карьера. Иностранцу Екатерина поручила опеку над своим незаконным сыном — Алексеем Бобринским. Но судьба манила де Рибаса на юг. Еще до основания Одессы он совершил для России подвиг, взяв местность, где раскинется город, стремительным штурмом, обошедшимся почти без потерь.
Для де Рибаса хорошая погода
С середины XVIII века на месте будущей Одессы высилась османская прибрежная цитадель Хаджибей (Ени-Дунья). В отличие от Екатерины турки не придавали значения ее положению: не нуждаясь в порте, они всего лишь "запирали" побережье от русских. Для решения этой задачи гарнизон Хаджибея был вполне подходящим: достигал 300 человек, при этом всегда мог рассчитывать на поддержку курсировавшего поблизости османского флота.
Задачу разбить по отдельности моряков и солдат (шла война 1787-1791 годов) взял на себя и с блеском осуществил де Рибас. Находясь под командованием Григория Потемкина, он получил в распоряжение батальон полковника Хвостова, который и повел на штурм Хаджибея. Впоследствии точный состав войск де Рибаса пристально изучали историки. Установлено, что в нем служили одновременно предки и украинцев, и русских: черноморские казаки бывшего Запорожского войска (впоследствии переселенные на Кубань) и регулярные пехотинцы империи. И те, и другие сражались плечом к плечу: их интересам отвечало упрочнение хлебной торговли по Черному морю.
Рано утром 25 сентября 1789 года совместный отряд скрытно подошел к крепости и застиг врасплох проваливших разведку османов. В запоздало развернувшемся бою погибли пять российских солдат, зато прорвавшимся достались в плен 66 солдат противника, командир гарнизона Ахмет-бей, его офицер бин-паша, несколько приближенных… и пятеро обычных в войске байрактаров. Это слово, известное и в наши дни, по-турецки означает прапорщика. Хоть и окрыленный успехом, де Рибас немедленно приступил к организации обороны. Произведя подсчет добычи (12 пушек, 22 бочки с порохом, 800 ядер) приказал приготовить их к бою и дожидаться прибытия флота турок.
С рассветом моряков противника действительно уже можно было различить в подзорную трубу. Но судя по всему, они были так же обескуражены, как и попавший в плен гарнизон. Разыгравшаяся непогода путала османам карты, мешая маневрам их кораблей, а с суши неприятелей накрывало огнем русской артиллерии. Перед началом боя турки располагали численными превосходством, но извлечь из него пользу не смогли: Хаджибей остался за Россией.
Россия от моря до моря
После праздничного салюта (им в столице отмечали победы) Екатерине Великой предстояло решить, как поступить с крепостью. До 1792 года, когда завершилась война, оставался риск, что форпост придется уступить туркам. На этом настаивала Великобритания. Экспорт русского хлеба через южные порты входил в противоречие с ее интересами. Английские моряки чувствовали себя свободно на Балтике. Появление у русских альтернативного маршрута ослабляло дипломатические позиции британцев, так что они сразу потребовали от Екатерины очистить черноморское побережье.
В начале 1790-х едва не разразилась русско-британская война — в том числе из-за Одессы. В окружении императрицы считали, что приморские приобретения на пока не населенном юге не стоят конфронтации с великой державой. Но царица отказывалась от уступок, считая угрозы Лондона блефом. Так и оказалось: на волне разгоравшихся революционных войн с Францией на конфликт с Россией англичане пойти не решились.
Потеряв надежды на помощь, в 1792 году турки заключили мир с Россией. Хаджибей окончательно переходил русским, и сразу же на его территории начались работы. Екатерина распорядилась обновить крепость, расширив ее для гарнизона в 2 тыс. человек. В ходу были и другие планы. Предполагалось, что будущая Одесса может стать поселением вольнонаемных матросов, ходивших с торговыми миссиями в Средиземноморье. В этих прожектах отыскал себе место и де Рибас. Выходец с юга, он сразу проникся симпатией к Хаджибею — месту своего триумфа. Пока в крепости продолжались работы, неаполитанец взял на себя отстаивание ее будущего при императорском дворе.
Стройка XVIII века
Императрица тем временем командировала все новых и новых специалистов на юг. В их задачи входили поиски подходящей гавани для возведения крупного порта. Инженеры из столицы измеряли глубину прибережных вод и оценивали превратности течения рек. Почти все крепости, стоявшие при впадении рек в море, не подходили: мешал ледоход. Помимо сезонных перепадов температур значение имел уровень вод. Голландец инженер-подполковник Франц де Воллан отверг кандидатуру Очакова (черноморский порт, взят в 1788 году) со следующими словами: "Худая рейда при сем последнем пункте и неудобное якорное место соединены были с невыгодами мелководья, препятствующего судам подходить к берегу ближе 500 или 600 сажен. Сверх сего льды и периодическое замерзание лимана делают там от ноября до мая месяца судоходство невозможным..." В конечном счете де Воллан признал преимущества Хаджибая над всеми другими вариантами: отчет об этом был отправлен императрице.
В Санкт-Петербурге вняли мнению специалиста. 27 мая 1794 года де Рибас мог поздравить себя с успехом: ему поручили строительство в Хаджибее крупного южного порта Российской империи. Спустя год, в 1795-м, в документах появляется слово "Одесса": название городу выбрали в честь античного Одессоса, на месте которого ныне болгарская Варна — другой порт на Черном море. Стройка кипела до самой смерти императрицы в ноябре 1796 года — де Рибас вел ее и принудительно, и добровольно: мобилизовал солдат, но платил им деньги. Закончились они при Павле I: новый монарх, принципиальный противник всех начинаний матери, объявил о сворачивании работ.
На месте недостроенной Одессы воцарилось запустение. Де Рибас отправился в Петербург уговаривать царя. Существует легенда о трех тысячах апельсинов, которые якобы прислали из хаджибейской бухты, чтобы убедить императора в преимуществах средиземноморской торговли. Это правда только на половину. Апельсины действительно были, но царь не полностью сменил гнев на милость. Реакция, как часто случалось с Павлом, оказалась странной: от имени властей городу предложили неудобный кредит сроком погашения всего в 14 лет.
Убийство Павла заговорщиками в марте 1801 года подвело черту под колебаниями центральной власти. Император Александр I оказался горячим сторонником Одессы. Строительство города возобновили с прежней энергией, и вскоре преимущества свободной торговли обеспечили его расцвет. Начав столетие в роли удаленного форпоста, к концу XIX века (по данным переписи 1897 года) Одесса подошла третьим по числу жителей городом Российской империи, превзойдя Киев.
Игорь Гашков