"Дело Тухачевского": как начались массовые репрессии в Красной армии

На февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года нарком обороны Климент Ворошилов горячо поспорил с наркомом тяжелой промышленности Лазарем Кагановичем: тот предложил маршалу заняться самокритикой в таком чувствительном вопросе как поиск "внутренних врагов". Ворошилов ответил:

- Мне критиковать себя очень трудно, и вовсе не потому, что я не люблю самокритики! ...Положение мое, Лазарь Моисеевич, несколько особое, потому что я представляю армию и в армии к настоящему моменту, к счастью, вскрыто не так много врагов. Говорю "к счастью", надеясь, что в Красной армии врагов вообще немного. Так оно и должно быть, ибо в армию партия посылает лучшие свои кадры, страна выделяет самых здоровых и крепких людей.

В следующие два года больше половины своих "лучших кадров" в высшем комсоставе РККА партия, руками НКВД, расстреляет или отправит в лагеря. А "Дело Тухачевского" станет началом чисток в руководстве Красной Армии. 

Кровь на признательных показаниях

Кроме самого Тухачевского в числе обвиняемых на этом показательном процессе было еще восемь человек – трое командармов, четверо командиров корпусов и начальник политического управления Красной армии Ян Гамарник. Но до приговора дожили только семеро – армейский комиссар 1-го ранга Гамарник предпочел застрелиться еще накануне ареста, когда только узнал, что был решением политбюро отстранен от работы в наркомате обороны.

Прославленному маршалу Тухачевскому и его "подельникам" предъявили целый букет обвинений. Это и антисоветская деятельность (через участие в некой "троцкистской военной организации" и личную связь с опальным наркомвоенмором Львом Троцким), и подготовка терактов против руководителей компартии и правительства, и "насильственный захват власти в СССР", и "вооруженный захват Кремля". Апофеозом стало обвинение в сотрудничестве с немецкой и польской разведками в целях "военного поражения СССР от Германии и Польши".

Сразу после оглашения приговора обвиняемых расстреляли в подвале здания Верховного Суда.

Применялись ли к Тухачевскому во время допросов пытки, неизвестно. Почерк маршала на признательных показаниях сначала строгий и ровный, потом – сбивчивый и неразборчивый. Есть на документах и бурое пятно, похожее на следы от крови. Журналистка Юлия Кантор приводит свидетельство дочери Тухачевского Светланы, которую сотрудники НКВД якобы привели к арестованному отцу и "угрожали изнасилованием, если тот не подпишет признания". В Центральном архиве ФСБ на вопрос Кантор  было это или нет, заявили: "документальных данных, подтверждающих такой эпизод, не зафиксировано". Так или иначе, но признания Тухачевский подписал. За исключением пункта о сотрудничестве с иностранными разведками.

Маршал, перед которым извинялся Сталин

В 1957 году Тухачевского реабилитировали. Он прочно вошел в советский пантеон: его изображали как героя Гражданской войны, реформатора армии и крупного военного теоретика, в честь полководца называли улицы, его работы изучали в военных училищах. Даже недоброжелатели маршала отмечали – обвинения 1937 года были надуманными.

Причины, по которым его репрессировали историки чаще всего объясняют огромной популярностью, которой Тухачевский пользовался в 1920-30-х годах в армии и военно-промышленной среде.

Он взял под опеку Сергея Королева, при его непосредственном участии создавался реактивный НИИ, занимавшийся ракетного оружия. Тухачевский занимал должности командующего Ленинградским военным округом, начальника вооружений РККА и заместителя наркома Ворошилова. При этом его авторитет был выше, чем у наркома. "Все мы чувствовали, что главную, руководящую роль в наркомате обороны играет он", – вспоминал маршал Георгий Жуков.

Тухачевский бравировал своим превосходством над Ворошиловым и, по воспоминаниям Жукова, однажды даже открыто обвинил своего непосредственного начальника в профнепригодности. "Ваши поправки являются некомпетентными, товарищ нарком", – заявил Тухачевский Ворошилову на слушаниях одной из военных комиссий.

Известен случай, когда нарком и его зам вступили в острую дискуссию с переходом на личности по поводу мобилизационных возможностей советской армии. Сталин первоначально занял сторону своего давнего друга Ворошилова, а Тухачевского даже обвинили в "красном милитаризме". Позже, когда стала очевидна правота Тухачевского, Сталин – вероятно в первый и единственный раз в жизни – письменно извинился. "Я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма – не во всем правильными", – написал он.

Президент Общества изучения истории отечественных спецслужб, генерал-лейтенант ФСБ запаса Александр Зданович, в свою очередь, считает, что если "заговор" и был, то это был "заговор военных против Ворошилова", которые видели его слабую компетенцию, считали это опасным для страны в условиях надвигающееся большой войны и хотели сместить. Причем никакого организационного оформления "заговор" не получил – военные просто встречались и в частных беседах ругали Ворошилова.

Обезглавленная армия

Говорить о том, что до "дела Тухачевского" репрессии армии не коснулись, конечно, нельзя. Достаточно вспомнить "дело "Весна" 1930-1931 годов, по которому арестовали около трех тысяч человек. Главным образом – кадровых военных, служивших еще в царской армии, а во время Гражданской войны добровольно (или "добровольно-принудительно") вставших на сторону советской власти. И все-таки именно с приговора Тухачевскому следует говорить о начале масштабного террора в армии, да и в стране тоже.

Сложность возникает при попытке оценить его масштабы в вооруженных силах. До перестройки в СССР о теме армейских чисток старались не говорилось, она замалчивалась – обходились парой слов о "перегибах", конкретные цифры не назывались. Перестроечные публицисты, напротив, зачастую называли гигантские, шокирующие цифры, но не называли их источник. Тема стала поводом для бесконечных спекуляций.     

Советский и российский военный историк, доктор исторических наук, генерал-полковник Дмитрий Волкогонов, долгое время проработавший в архивах, в том числе в закрытых, утверждал, что под каток репрессий в РККА попало около 40 тысяч представителей командного и начальствующего состава.

Англо-американский исследователь и дипломат Роберт Конквест называет цифру в 35 тысяч. Причем не все они были расстреляны: часть попала в лагеря, часть просто была уволена с военной службы. По сравнению с миллионами жертв среди гражданских цифры, вроде бы, не впечатляют. Но не все так просто.  

Военный историк Олег Сувениров, сотрудник Института военной истории Минобороны РФ, подсчитал количество репрессированных непосредственно по высшему комсоставу РККА, то есть от уровня комбрига до уровня маршала. Из 767 высших командиров были расстреляны 412, еще 29 умерли в заключении. Только 59 человек вернулись из лагерей и тюрем живыми. Так, например, из 62 командиров корпусов было расстреляно 58, из 201 командира дивизии – 122. Всего репрессировали 65% высшего комсостава. По факту армия была обезглавлена. 

"Без тридцать седьмого года не было бы войны"

В беседе с писателем и военным корреспондентом Константином Симоновым маршал Александр Василевский рассказывал: "Что сказать о последствиях для армии тридцать седьмого – тридцать восьмого года? Вы говорите, что без тридцать седьмого года не было бы поражений сорок первого, а я скажу больше. Без тридцать седьмого года, возможно, и не было бы вообще войны в сорок первом году. В том, что Гитлер решился начать войну в сорок первом году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел. Да что говорить, когда в тридцать девятом году мне пришлось быть в комиссии во время передачи Ленинградского военного округа от Хозина Мерецкову, был ряд дивизий, которыми командовали капитаны, потому что все, кто был выше, были поголовно арестованы".

Схожего мнения придерживался генерал армии Александр Горбатов. В своих мемуарах "Годы и войны" он писал: "Это, несомненно, была, по меньшей мере, одна из главных причин наших неудач, хотя о ней не говорили или представляли дело так, будто 1937-1938 годы, очистив армию от "изменников", увеличили ее мощь".

Любопытно, что очень близок к этой оценке еще в 1939 году был Лев Троцкий, якобы за связь с которым Тухачевского и расстреляли. 

Специальное судебное присутствие Верховного Суда, которое вынесло приговор Тухачевскому, состояло только из одного судьи – Василия Ульриха. Кроме Ульириха в составе присутствия было восемь "строевых" военных. Пятеро из них, в том числе маршал Блюхер, командармы Алкснис и Каширин, будут сами репрессированы через год. Один из создателей советских ВВС Яков Алкснис и начальник Управления боевой подготовки РККА Николай Каширин будут расстреляны, маршал Василий Блюхер умрет во время допроса. По одной из версий, у него был вырван глаз.

Согласно показаниям свидетелей, присутствовавших на казни Тухачевского, перед смерть маршал выкрикнул "Да здравствует Красная армия!".

Андрей Веселов