Фарфоровые метаморфозы
В огромном цеху тепло и сумрачно — яркие лампы горят только над несколькими столами.
К одной из квадратных колонн, подпирающих высокий потолок, приклеен выцветший плакат с изображением итальянского актера Микеле Плачидо. Его культовый киногерой 80-х комиссар Каттани улыбается с портрета, глядя поверх станков и полок с гипсовыми формами.
Ольга Кузнецова сидит за длинным столом, уставленным сероватыми, будто из сырого бетона, чайниками и сахарницами. Тут же лежат тонкие изогнутые ручки и носики.
Ольга отработанным до автоматизма быстрым движением берет чайник, прижимает сбоку носик, проводит по стыкам влажной губкой и отставляет обратно на стол. Берет следующий. Комбинация повторяется: чайник — носик — губка.
— И так целый день? — спрашиваю я ее. — Тяжело?
— А я свою работу очень люблю, — отзывается Ольга. — Монотонная работа, тонкая, но требует точности, чуть ошибешься — будет брак.
Ольга Кузнецова работает на фарфоровой фабрике в подмосковных Вербилках 36 лет — пришла сюда еще до перестройки и осталась на всю жизнь. Начинала глазуровщицей, потом набралась опыта, перешла в литейный цех. Сейчас отливает посуду, скульптуру, вазы.
— Тут ведь как, — говорит Ольга, — видишь, какой он тоненький? Толщина фарфора не больше миллиметра. Заливаешь в форму и ждешь строго определенное время, пока масса схватится. На секунду зазеваешься — и все, стенки получатся толстыми, такая вещь уже не годится. Я уже чувствую, когда надо выливать, без всякого секундомера.
Я беру одну из сахарниц со стола — на ладони она ощущается как невесомый бумажный стаканчик.
Пока сахарница очень хрупкая, неказистая, но после первого обжига из серой превратится в белоснежную. Потом отправится в художественный цех, где ее распишут живописцы. И из "белья" — то есть из формованной белой, базовой заготовки — она превратится в предмет искусства, который, возможно, будет украшать столы в Кремле или в кабинетах бизнесменов.
Русский фарфор от шотландца
Фабрика "Мануфактуры Гарднеръ в Вербилках" — самое старое частное предприятие по производству фарфора в России, оно было основано шотландским предпринимателем Францем Гарднером в 1754 году.
Сегодня фабрика входит в Гильдию поставщиков Кремля, поступают заказы на гарднеровский фарфор и от Московской патриархии, и от силовых ведомств России.
Статусные клиенты, впрочем, были у "Мануфактуры" с самого начала ее истории: Гарднер сделал подарочный сервиз для Екатерины II в честь победы в русско-турецкой войне. Фарфор так понравился императрице, что она заказала себе еще четыре сервиза с изображениями орденов Георгия Победоносца, Андрея Первозванного, Александра Невского и Святого князя Владимира. До конца XIX века эту посуду использовали во время торжественных императорских приемов.
Внимание, оказанное Екатериной II продукции молодой мануфактуры, имело огромное значение еще и потому, что за 20 лет до ее основания при поддержке государства и по инициативе Елизаветы Петровны в Петербурге открылся Императорский фарфоровый завод, и именно он был главным поставщиком посуды для двора.
Шотландец Франц Гарднер как иностранец не получил дотаций, рискнул и вложил собственные средства в частное предприятие. Шаг смелый: до этого Гарднер занимался в России торговлей лесом, затем производством сахара — и то и другое дело приносило отличную прибыль и позволило предпринимателю разбогатеть. Производство фарфора же было дорогим и хлопотным и не сулило большого успеха.
Изящная посуда вошла в моду среди европейского и российского дворянства только в XVIII веке и стоила очень дорого, еще не было ни технологий, ни качественного сырья, ни квалифицированных кадров для ее массового производства.
К 1750-м в стране появились небольшие предприятия, которые закупали "белье" — белую посуду — в Германии, а в России только расписывали ее. Гарднер же хотел делать посуду из местных материалов. Подходящую, так называемую глуховскую глину он нашел на Черниговщине. Сам Франц Гарднер с семьей обосновался в имении неподалеку от фабрики, в селе Новоникольское.
Талантливый коммерсант не стал останавливаться на достижениях при дворе и расширил производство: он хотел сделать фарфор доступным не только аристократии, поэтому запустил линию более бюджетной посуды.
Спустя десять лет после основания мануфактуры штат рабочих вырос в два раза — с 70 до 140, причем иностранцами были только художник и управляющий. Детище обрусевшего шотландца завоевало репутацию лучшего частного фарфорового завода России, а в 1785 году Гарднер удостоился разрешения от московского губернатора ставить на своей посуде герб Москвы.
После смерти Франца Яковлевича дело перешло его детям. В начале XIX века фарфор "Мануфактуры Гарднеръ в Вербилках" был по-прежнему популярен. В 1812 году фабрика выпускала блюда с изображениями героев Отечественной войны, на посуде появлялись портреты прославленных светских красавиц, пользовались спросом русские пейзажи.
В 1855 году император разрешил ставить на посуде "Мануфактуры Гарднеръ в Вербилках" государственный герб, а на следующий год фабрика получила титул поставщика Двора Его Императорского Величества.
В конце XIX века фабрику у потомков Франца Яковлевича купил промышленник, "фарфоро-фаянсовый король России" Матвей Кузнецов и включил ее в Товарищество производства фарфоровых и фаянсовых изделий М.С. Кузнецова, сохранив клеймо Гарднера. Фабрика успешно работала вплоть до революции 1917 года.
Изоляторы вместо сервизов
С приходом советской власти изменилось отношение государства к искусству, в том числе и пластическому. Фарфоровая посуда и скульптура теперь считалась ярким атрибутом буржуазной, "красивой" жизни поверженных белых, к тому же сказались последствия гражданской войны и кризис в стране.
Но фабрика продолжила работу: только теперь вместо изящных сервизов она выпускала керамические изоляторы для линий электропередачи, простую посуду для общепита, санаториев, школ, детских лагерей.
Однако в 30-е годы производство первосортного тонкостенного фарфора стало восстанавливаться. В 1937 году продукция фабрики завоевала Большую золотую медаль на Всемирной выставке в Париже, в 1958 году — золотую и серебряную медали в Брюсселе.
После войны начался новый виток моды на фарфор: дефицитный тонкостенный сервиз за стеклом серванта стал показателем благополучия семьи и хорошего вкуса хозяйки дома.
Фарфор, как и два века назад, снова превратился в дорогой подарок, уместный даже для очень высокопоставленных персон.
Фарфоровый Ленин для Брежнева
— Я сам Брежнева не видел, только заказ получил, — говорит скульптор Виктор Никонов. На завод в Вербилках он пришел работать 55 лет назад. Именно ему, как высококвалифицированному специалисту, в 1981 году поручили сделать подарочное панно для кабинета Леонида Брежнева.
— Заказали масштабное панно — Ленин в окружении революционеров. Автором эскиза назначили известного художника, классика книжной иллюстрации Бориса Диодорова, а за воплощение и техническую часть отвечал я. Мне тогда было всего 32 года.
Работа была очень кропотливой — на нее ушел почти год.
— Если сравнивать с трудозатратами на тонкостенный сервиз, то это панно было сложнее сделать примерно в миллион раз, — прикидывает Никонов.
Когда панно было готово, завод отправил его в Москву. Как отреагировал генсек, увидев его, мастер не знает, но он получил за работу благодарность.
В 80-е спрос на продукцию завода был огромным — за дефицитным фарфором в Вербилки приезжали перекупщики и выстраивались в длинную очередь перед заводским магазином.
— Сервиз, который в магазине в нашем поселке продавали за 50 рублей, на вернисаже улетал за 100–150 через десять минут, — рассказывает художник. — Мы делали 44 млн изделий в год. На заводе работало больше 3 тыс. человек.
Виктор Никонов с ностальгией вспоминает времена, когда в Вербилках работало ПТУ, где готовили будущих фарфористов — высококвалифицированных рабочих, литейщиков, живописцев.
— Специалистов готовили хорошо, — говорит Виктор. — Опытные сотрудники за два года до ухода на пенсию брали себе учеников и за это время успевали передать им свои умения. Так обеспечивалась преемственность кадров. Много молодежи приходило и после художественных училищ.
В 90-е все изменилось. Когда завод первый раз закрыли на четыре месяца, Никонов пошел работать строителем, ставил с бригадой деревянные дома, бани.
— Пришлось уволиться, надо было кормить семью. Потом меня позвали в Москву, на частный завод — я согласился и 25 лет проработал в столице. На московских предприятиях также преподавал.
То, что завод все же выжил, считает художник, заслуга славного имени Гарднера.
— Больше 30 фарфоровых заводов закрылось в России, а гарднеровский удержался.
Правда, штат его сотрудников сильно сократился — от 3 тыс. человек осталось только 300. Но большинство из них, как и Никонов, потомственные фарфористы.
— Наша династия сколько живет в Вербилках, столько работала здесь, — рассказывает Виктор. — Мы тут со времен Франца Гарднера. Мой дедушка по маминой линии, по фамилии Манков-Тихонов, был главным художником фабрики, он умер в канун революции, в 17-м году.
Самого Никонова — одного из немногих в России авторитетных и высококлассных скульпторов-модельщиков, специализирующихся на разработке фарфора премиального качества, — несколько лет назад попросили вернуться новые владельцы завода.
— Ко мне обратились с просьбой обновить ассортимент посуды с учетом современных тенденций, — рассказывает Виктор. — Руководство сегодня действительно болеет за то, чтобы завод жил и развивался, привлекает специалистов с опытом, которых осталось очень немного.
Сын Виктора Никонова Валентин продолжил династию фарфористов и недавно тоже пришел работать на завод в Вербилках — главным дизайнером. По образованию он историк, специализируется на истории отечественного фарфора кузнецовского периода, а также на истории и теории дизайна. Валентин много лет преподает в Академии акварели и изящных искусств Сергея Андрияки, в РГУ имени Косыгина.
— Мне удалось совместить две профессии. Папин пример повлиял, конечно. Мой стаж скульптора-фарфориста — 25 лет, мои работы, как и папины, находятся в музях и частных коллекциях по всему миру.
Колоски и березы
Валентин говорит, сегодня почти нет молодых фарфористов, которые могли бы прийти на смену старшему поколению.
— Фарфоровое производство очень сложное, затратное, требует большого мастерства от работника. Здесь очень большой процент брака. Маленькое предприятие просто не выживет в условиях конкуренции с китайской дешевой посудой. А крупных производств осталось совсем немного.
Фарфор Вербилок, в отличие от недорогого китайского и европейского, обжигается при предельно высокой температуре 1350 °C и в итоге получается очень прочным, несмотря на кажущуюся хрупкость.
Еще одно отличие гарднеровского тонкостенного фарфора — для него не закупают готовую массу за границей, а готовят ее сами.
— У фарфора очень сложный состав, — объясняет Валентин. — Там и каолин, и полевой шпат, и пегматит, и кварцевый песок. Мы закупаем компоненты на Украине, на Урале.
Огромные средства на производстве тратятся на электроэнергию, которая потребляется при обжиге посуды. Одного только гипса расходуется на 200 тыс. рублей в месяц — обломки форм для заливки свалены в кучу во дворе одного из цехов, их раздают дачникам для удобрения.
Гипсовая форма для заливки чашки, чайника или вазы может использоваться максимум 50 раз, после этого ее нужно менять — стенки деформируются, а значит, велик риск брака отливаемой посуды.
— Тонкостенный фарфор премиум-качества должен быть идеальным, — поясняет Валентин Никонов. — Ни одного изъяна, щербинки, неровности. У нас есть несколько популярных форм сервизов. К примеру, старинная форма "Ампир" посуды с гранеными стенками. На этой форме у нас несколько десятков росписей.
Впрок на заводе не работают — есть лишь небольшой задел "белья", который остается только расписать в соответствии с пожеланиями заказчика. Самые ходовые рисунки — простая отводка золотом по краю чашек, золотые колоски, растительные мотивы — ветви березы, васильки.
— Если сервиз заказывают в подарок высокопоставленному чиновнику, — рассказывает Валентин, — стараются выбрать лаконичный дизайн. Иногда просят поставить на посуде логотип ведомства. Для подарков иностранным делегациям выбирают посуду с национальным колоритом. Большим спросом пользуются фарфоровые шахматы "Президентский полк".
За последние годы фарфоровый завод в Вербилках получал частные заказы на изготовление подарков для патриарха Кирилла, для госструктур, крупных коммерческих организаций, для иностранных гостей.
Гарднеровский фарфор продается и в сувенирном магазине в Кремле — там представлены народные промыслы России. Постепенно завод создает новые формы посуды и расширяет ассортимент.
Я спрашиваю у Валентина и Виктора Никоновых, из каких чашек они пьют чай дома.
— Из обычных кружек, — почти в унисон отвечают они. — А нашу посуду достаем по праздникам, когда есть повод. Фарфор обязывает, понимаете? Жизнь стала очень быстрой, у людей нет времени посидеть с семьей за чаем, красиво накрыть стол. Но мы стараемся сохранять эту традицию. И традицию производства русского фарфора, которым можно гордиться.
Карина Салтыкова