Перед боем
Я не могу заснуть уже час. Где-то за палаткой тарахтит бензиновый генератор, издалека доносятся удары по металлу и визг болгарки: лагерь "Ладоги-2019", как и любого статусного трофи, живет полноценной ночной жизнью.
Долго ворочаюсь в спальном мешке, закрывая голову курткой, в конце концов не выдерживаю и вылезаю посмотреть, в чем дело.
Под соседним навесом в свете фонаря перемазанный машинным маслом мужчина колотит молотком по колесному диску. Рядом с ним суетятся еще двое, судя по накалу эмоций и крепким словечкам, дело не ладится, не хватает запасных частей.
Нужные детали нашлись в интернет-магазине в Сортавале, до нее от лагеря 70 км, но владелец согласился дождаться гонцов несмотря на то, что на часах почти полночь, и это решает дело. К 7 утра, когда откроется старт очередного этапа "Ладога-трофи", "котлета" должна быть готова. Именно так на языке трофистов называются "перемолотые" внедорожники, из которых спортсмены лепят настоящих офф-роуд-монстров.
Спать уже не хочется. Карельская белая ночь — удивительная, таких прозрачных и светлых и в Петербурге не бывает. Я брожу по лагерю, протянувшемуся вдоль берега лесного озера Раутаярви, между разноцветных палаток и припаркованных рядом с ними автомобилей.
В первой гонке под брендом "Ладога-трофи", состоявшейся в 1996 году, участников было гораздо меньше, на старт вышли 33 команды энтузиастов только зарождавшегося в России офф-роуд-движения. Тогда самым популярным внедорожным приключением в мире было соревнование Camel Trophy. Создатель "Ладоги" Юрий Овчинников сам участвовал в нем и решил сделать нечто подобное в окрестностях Петербурга. Идея оказалась удачной — за 23 года "Ладога" превратилась в одно из крупнейших в мире и самое значимое в России внедорожное событие. В 2019-м на гонку приехали 150 экипажей и еще как минимум столько же сопровождающих машин техподдержки.
Я прохожу мимо автомобилей с номерами России, Белоруссии, Казахстана, Грузии, Польши, Латвии, Литвы, Германии, Бельгии. Многие участники, как и мои шумные соседи, латают боевые раны, лежа под днищем или копаясь под капотами своих машин. Трофи-рейд длится восемь дней, и все это время сон для большинства спортсменов — недоступная опция.
Утро
Мой будильник звонит в 4:30. Чтобы снимать трофи-соревнование, нужно вставать ни свет ни заря, лазить по болотам, много ходить пешком и ездить по ухабистым грунтовкам, борясь с укачиванием.
Трофи для непосвященных — довольно странное занятие. Взрослые люди тратят уйму денег на то, чтобы довести свою машину до ума. В ход идет все, начиная с лебедок и внедорожных покрышек с зубастым протектором и заканчивая заменой узлов и агрегатов вплоть до "пересадки" мостов и двигателей. В результате такой подготовки автомобиль обычно теряет возможность ездить по асфальтовым дорогам общего пользования, но обретает фантастические способности к передвижению по местам, где безнадежно вязнет любая "гражданская" колесная техника.
Мы с фотографом добираемся на стандартном внедорожнике к точке, через которую поедут участники сложной категории: TR3 и Adventure Open.
Долго петляем по лесной дороге, а когда она заканчивается, оставляем машину и еще примерно 1,5 км идем пешком до заболоченного брода. Несколько коллег с камерами и фотоаппаратами уже заняли позиции на сухих островках под деревьями раньше нас, кто-то прямо в кроссовках зашел по колено в воду. На часах 7 утра. Едва успеваем найти подходящую кочку, как из леса доносится рев мотора.
Хождение по болоту
В отличие от других автомобильных состязаний, в трофи не обязательно дышать в затылок сопернику. Его вообще можно не увидеть за день, пока колесишь по болотам и лесу.
По сути трофи — это ориентирование на местности по легенде, предоставленной организаторами. Каждый экипаж получает набор точек с координатами на определенном спецучастке, до которых нужно добраться. Перед стартом участникам выдают трек-логгеры, записывающие путь автомобиля.
Прибор устанавливается в салоне у лобового стекла и опломбируется, так что снять его и пройти до нужной точки пешком, обманув судей, невозможно — в случае нарушения пломбы результат будет аннулирован, а экипаж потеряет очки.
После прохождения каждого спецучастка спортсмены сливают информацию с трек-логгера на посту навигационного контроля. Побеждает экипаж, который быстрее других прошел максимальное количество точек по установленным правилам.
Первая "котлета" влетает в брод, почти не сбавляя хода, болотная жижа перехлестывает через капот, мотор глухо фыркает из-под воды, машину мотает из стороны в сторону, но она продолжает уверенно двигаться вперед. Фотокамеры "стреляют" очередями серийной съемки, но ни пилот, ни штурман не обращают на журналистов внимания. Внедорожник выезжает из воды и, оставив за собой облачко дыма, с монотонным урчанием скрывается за соснами.
Каменная река
До следующего спецучастка снова приходится ехать полчаса, а потом еще минут 15 пробираться пешком. Оказываемся у подножия каменистого холма: это моренная гряда, которую оставил здесь древний ледник, словно отметив свой путь извилистой рекой из серых валунов.
С трудом забираемся на гору — кажется, что проехать тут невозможно, но это единственный путь для участников.
— Вон Кикимора поехала, — сообщает один из фотографов. К подножию холма подъезжает ярко-зеленая "Нива". Из нее выпрыгивает штурман, пробегает вперед несколько метров, чтобы разведать проезд, потом командует пилоту:
— Колеса прямо! Вперед пошел! Потихоньку!
Машина Александра Гасаненко и Игоря Прочуханова с Южного Урала — "Нива" Кикимора — медленно ползет по камням, а потом замирает на крутом склоне — дальше ехать своим ходом не получается. Штурман разматывает трос передней лебедки, зацепляет его за сосну через корозащитную стропу, чтобы не повредить дерево, командует пилоту жестом — вперед. Лебедка с жужжанием наматывает трос на барабан, пилот помогает, газуя, и "Нива" наконец оказывается на вершине. Чиркнув бортом по коре, Кикимора протискивается между деревьями, выбирается на дорогу и исчезает в лесу. Точка пройдена.
"Будешь Кикиморой"
— Имя моей первой "Ниве" дала мама, — рассказывает Александр Гасаненко. — Я приехал после прокладки трассы в лесу, припарковался во дворе. Мама вышла, посмотрела и сказала мне: "Там на твоей кикиморе висит кусок болота, убери, пожалуйста". И я подумал: "О, отлично. Вот и имя. Будешь Кикиморой".
31-летний Александр Гасаненко начал заниматься трофи в 2006 году, после ухода из раллийного спорта. С тех пор он поменял 15 "Нив" и поездил почти по всем российским соревнованиям, кроме знаменитой "Ладоги". А в этом году решил сделать пробный выезд.
— Мы шли в более сложной категории, чем положено кузовному автомобилю, потому что сильно усовершенствовали его конструкцию. Многие не верили, что автомобиль проедет точки, я и сам нервничал, но в итоге самый сложный водный участок Бобры, который мне снился месяц до соревнований, прошли легко, — говорит Александр.
Трофи — недешевый спорт. После каждого соревнования приходится менять масло, проводить полный технический осмотр, который чаще всего заканчивается ремонтом с заменой вышедших из строя деталей.
— Многое зависит от удачи, бывает, и сложную трассу проходишь без особых потерь. А бывает, горишь на ерунде. Так что после гонки на приведение машины в форму уходит примерно от 50 тыс. рублей и до бесконечности, — рассказывает Гасаненко .
Некоторые экипажи на соревнования собирают крупные корпорации — тогда расходы на восстановление несут именно они, а не пилоты. Александр Гасаненко лечит Кикимору сам:
— У нас нет моноспонсора, который бы покрывал все расходы на ремонт и сборы. Есть несколько спонсоров, которые частично помогают, очень им благодарен за это. Но основные расходы несу я. Хочется, конечно, чтобы кто-нибудь взял нас под крыло, большая часть моих доходов пока уходит на Кикимору.
Александр Гасаненко — инженер, он хорошо разбирается в ремонте автомобилей для трофи. Недавно переехал из Магнитогорска в Петербург и открыл там мастерскую по подготовке машин для соревнований и путешествий по бездорожью.
— Так что ехать на "Ладогу" было недалеко, — шутит он.
Свое 15-е место на "Ладоге-трофи" экипаж Кикиморы Crew результатом не считает, говорит, что с самого начала ехали "не на тумбочку", вникали в суть правил рейда, много времени потеряли, вытаскивая из болота товарищей — во время награждения организаторы даже поблагодарили экипаж за отзывчивость.
— К следующей "Ладоге" будем готовиться основательнее, — говорит Александр. — Например, понял, что одной машины техподдержки мало. Игорь — мой новый штурман, мы еще не успели скататься. Будем работать.
В трофи "скатанность" пилота и штурмана, пожалуй, важнее технического совершенства автомобиля. Нужно совпасть характерами, иметь похожее видение дорожной ситуации, уметь слушать друг друга.
— Если пилот — холерик, а штурман — флегма, будет взрыв. Из-за несовпадений взглядов и характеров в экипаже все проблемы, — рассказывает Александр Гасаненко. — Тут важен принцип "мужик сказал — мужик сделал". Один сказал — стоп, значит, другой останавливается. Сказал — вправо, значит, вправо. У нас часто говорят, что проигрывает штурман, а выигрывает экипаж. Но напряжение у пилота за рулем больше, половина успеха зависит от его мастерства.
Александр говорит, что трофи помогает укрепить веру в себя, развивает волю, делает личность человека сильнее. Тут многое основано на взаимовыручке, честности, а не на стремлении к победе:
— Вот, например, вместе с нами застрявшим участникам помогали ребята из Польши.
"Мы — большие ребенки"
Польские экипажи — завсегдатаи "Ладоги". От Польши в этом году сюда прибыли две команды: одна выступала на подготовленном внедорожнике, вторая — на колесно-гусеничном вездеходе Argo в категории "Мотовездеходы".
Вместе с "аргонавтами" Себастианом Клоновски и Войцеком Антонюком приехала целая группа поддержки: четыре механика, врач, менеджер, который "занимается логистикой".
Поляки обосновались в огромном жилом трейлере, рядом под навесом поставили свой вездеход и машину-техничку. Они заметно гордятся своим Argo — такого здесь больше ни у кого нет.
На "Ладоге" экипаж уже в девятый раз, в этом году занял второе место в своей категории, а три года назад завоевал первое. Мы разговариваем на смеси русского, польского и английского.
— Гонок подобного масштаба в Европе не проводят, в России — размах. Мы русофилы, нам нравится сюда приезжать. Нашли тут друзей. Это для нас не только спорт, но еще и отдых, приключение, — говорят поляки.
Все участники польского экипажа — профессиональные спортсмены. В трофи пришли из мотоспорта, сейчас их работа также связана с машинами: кто-то работает механиком на автомобильном заводе, кто-то открыл свою кастом-мастерскую.
Я замечаю на столе трейлера большой игрушечный вездеход с пультом дистанционного управления. Один из членов польской команды взял на "Ладогу" маленького сына, и я предполагаю, что машинка принадлежит мальчику.
— Это копия Argo или детская? — спрашиваю Себастиана.
— Мы все играем, — отвечает пилот. — Классная штука — покупаешь отдельные детали, а собрать надо все самому. Похожа на наш вездеход?
Я киваю.
— Ну да. Мы тут все большие ребенки! — радостно добавляет он.
Трофи для всех
На следующий день удается выспаться — выезд в 10 утра. Успеваю спокойно умыться в ледяном карельском озере, собраться и позавтракать в полевой столовой — повара тут умудряются делать узбекский плов, варить борщ и даже печь вкуснейший бисквит в походной печи. Узнав, что я уезжаю на целый день, повар кладет мне полный контейнер плова: "Возьмите, я знаю, что это такое. Добрым словом вспомните".
Сегодня день без экстрима, погони за "котлетами" и хлюпанья по болотам. Меня на борт своего "УАЗ Патриот" берет семья из Советска Калининградской области — Евгения и Артем Поплавские. Они впервые приехали в отпуск на "Ладогу" с тремя дочками, младшей из которых едва исполнилось пять месяцев.
Для тех, кто не хочет лезть в самую грязь, не имеет подготовленного спортивного автомобиля, не гонится за медалями, но хочет приключений и умеренного бездорожья, создана категория Grand-Tourism Pro.
В ней могут участвовать любые полноприводные машины, лебедка и грязевая резина приветствуются, но не обязательны. Как и в спортивных категориях, экипаж получает легенду — список точек с координатами, к которым нужно добраться, но в Grand-Tourism нет зачета по времени. По сути, это прохождение квеста по интересным местам, памятникам и красивым фототочкам.
Устраиваюсь на заднем сиденье вместе с Женей и ее крохотной дочкой Аней. Две старшие девочки остались в лагере.
— Она с нами уже привыкла, — предупреждает мой вопрос Женя. — Мы живем в Калининградской области, часто выезжаем на машине в Польшу, недавно были в Германии, во Франции. Дети везде с нами.
Женя — учитель географии, у Артема — небольшой бизнес. На "Ладогу" они приехали за новыми впечатлениями: решили посмотреть, что есть на "большой земле".
Малышка засыпает в автокресле через пару минут, а мы едем к первой точке — мосту, парящему над прорубленной в карельских скалах железной дорогой.
Оттуда едем к побережью Ладоги. В лесу — участок с плохой дорогой. После поездок по трассам для "котлет" эта распутица кажется мне детской лужей, но замечаю, что Артем напряжен. Выходит из машины, проверяет глубину воды в колее. Едет очень осторожно.
В Grand-Tourism Pro трек-логгер не выдают, а до многих точек нужно идти пешком. Наша оказалась на огромном валуне в скалах, высоко над ладожским берегом. Забираемся на нее почти час — успеваю прикинуть, что порой трястись по бездорожью в машине легче, чем вот так своими ногами карабкаться по валунам. Наградой за трудный подъем становится потрясающий вид на синее озеро, карельские сосны и прибрежные камни. Женя просит сфотографировать их с дочкой и мужем. Девочка, все восхождение дремавшая на плече у Артема, просыпается.
— Анька, запоминай, — говорит он. — Твой первый поход в Карелию.
Назад в походное детство
Остаток дня мы колесим по карельским дорогам. Легенда приводит нас к руинам старинного Тулмозерского чугуноплавильного завода, открытого по инициативе великого князя Петра Николаевича Романова в конце XIX века, к заброшенным шахтам и каменоломням.
В лагерь возвращаемся поздним вечером, но на большой поляне возле озера играет музыка, между горящих факелов змейкой петляют спортивные мотоциклы эндуро. Собравшиеся зрители подбадривают мотоциклистов добродушным улюлюканьем и аплодисментами.
Развлечения тут устраивают каждый вечер, и самые активные участники, не занятые ремонтом своей техники, охотно соглашаются выступить перед публикой. Другие отдыхают возле палаток, готовят на костре плов, шашлыки, некоторые успевают наловить рыбы и варят уху.
На "Ладоге" давно сложились крепкие компании. Вместе со спортсменами приезжают их приятели, жены и дети. Здесь царит особая, очень уютная атмосфера палаточной жизни — это одна из причин неослабевающей третий десяток лет популярности гонки. И в этом году у старых друзей и новых участников появился еще один повод для встречи — в октябре "Ладога-трофи" на пять дней отправится в Крым.
Карина Салтыкова