Крестовый поход против современной критики: фильм "Малькольм и Мари"

Можно сказать, что новый фильм создателя сериала "Эйфория" Сэма Левинсона — ребенок ограничений, которые испытал весь мир в прошлом году и в той или иной мере продолжает испытывать. Съемки "Эйфории" пришлось приостановить из-за пандемии, и тогда Левинсон решил придумать какой-нибудь камерный фильм. И в итоге надумал психологическую драму с участием всего двух актеров — Зендеи и Джона Дэвида Вашингтона. Благодаря этим двум восходящим звездам за права на фильм велась настоящая борьба, выигранная Netflix, который выкупил их за баснословные $30 млн.

Молодые и красивые Малькольм и Мари возвращаются в не менее красивый, фотогеничный дом, окруженный молчаливой природой, после невероятно успешной премьеры нового фильма Малькольма. "Новый Спайк Ли или Барри Дженкинс", как успевают прозвать героя белые критики, готов праздновать лучшую ночь в его жизни, но Мари чем-то недовольна и направляет свое скрытое раздражение на приготовление макарон с сыром. Пройдет совсем немного времени, когда Малькольм поймет, что его триумф не приносит Мари радости, и как только он спросит, в чем дело, откроется ящик Пандоры, который не удастся закрыть до глубокой ночи.

Левинсон использует картину как возможность свести личные счеты с кинокритиками. Малькольм усмехается их скрытому расизму из-за того, что они сравнивают его только с черными режиссерами, и сетует на то, что из-за его цвета кожи общественность ждет от него только политические фильмы. Замечания героя по поводу критики не блещут оригинальностью и зачастую не соответствуют пылкости и зашкаливающей эмоциональности Вашингтона. Актер явно отыгрывается за недавний "Довод", где он играет более или менее кирпич. Да, критики самовлюбленные и далеко не всегда остроумные существа, которые зачастую ищут смыслы там, где их нет, но разве это для кого-то откровение?

Из-за подобной позиции режиссера писать рецензию на "Малькольма и Мари" неудобно, потому что невольно становишься участником метанарратива, критикуя критику о критике. Из этой игры сложно выйти победителем, потому что любой отзыв, негативный или позитивный, будет воспринят как подтверждение слов режиссера. Левинсон устами своего героя критикует политическую ангажированность американских журналистов и как бы шутливо проходится по woke culture, утверждая, что далеко не все намерения автора можно объяснить его расой и происхождением. Может, и так, но позиция Левинсона осторожна — он заранее ограждает себя от обвинений в том, что белый режиссер снимает фильм о чернокожем и выражает через него свою позицию. Это американской критике точно не понравится, тем более некоторые из авторов уважаемых изданий занялись солипсизмом, в котором Малькольм обвиняет Мари, и нашли в фильме явные намеки на себя. Я думаю, всех их спасла бы толика самоиронии.

Праведный гнев Малькольма несколько охлаждают колкие комментарии Мари, поэтому их перебранка похожа на диалог режиссера с самим собой. Однако это лишь одна сторона медали. Мари обвиняет своего молодого человека в том, что тот за неимением собственных идей списал героиню с нее. И мало того, что Малькольм украл ее личность, он даже не удосужился поблагодарить ее на премьере. Это первая большая драматическая роль в кино для Зендеи, и ее холодная грация и сдерживаемый гнев смотрятся гораздо эффектнее простодушной ярости Вашингтона. Ссора героев похожа на рэп-баттл, где каждый по очереди обрушивает на другого поток оскорблений и страшной, долго скрываемой правды.

Ритм фильма не меняется — перебранки сменяются короткими перемириями, и так по кругу. Чем дальше, тем сложнее Левинсону находить правдоподобные причины для ее продолжения, но некоторые ее моменты настолько хороши, что начинаешь понимать, почему совместная жизнь похожа на нескончаемую войну. Несмотря на невероятную отдачу актеров, Левинсон (по крайней мере пока) не стал новым Кассаветисом, и "Малькольму и Мари" при всех сильных сторонах не хватает цельности. Фильм больше похож на занятное упражнение по сценарному мастерству, хотя есть в нем и остроумие, и точность, которые время от времени режут по самому живому.