12 июля исполнилось бы 100 лет советскому военному летчику, летчику-испытателю, Герою Советского Союза, генерал-лейтенанту авиации Степану Микояну. Светлый, доброжелательный, удивительно скромный человек — таким я его знал — прожил долгую и насыщенную событиями жизнь: его не стало в марте 2017 года незадолго до 95-летия. После себя он оставил не только большую дружную семью, но и значимые для страны плоды своей деятельности.
Детство при Кремле
Отец Степана был одним из наиболее влиятельных советских политиков, его даже называли "кремлевским долгожителем" — Анастас Микоян начал свою карьеру при жизни Владимира Ленина, а ушел в отставку лишь при правлении Леонида Брежнева. С 1937 года глава семейства Микоян являлся заместителем, а в 1955–1964 годы — первым заместителем главы советского правительства. В трудные для страны межвоенные и послевоенные годы активно занимался повышением качества и объемов продовольствия. А особую его роль в урегулировании Карибского кризиса 1962 года признавали даже недоброжелатели.
Семья крупного государственного и партийного деятеля Советского Союза Анастаса Микояна вырастила и воспитала пятерых сыновей. Степан, Владимир и Алексей стали военными летчиками, Вано — инженером-конструктором, Серго — историком и публицистом. Детей в семье назвали в честь трех погибших бакинских комиссаров — Степана Шаумяна, Алеши Джапаридзе и Вано Фиолетова, а также Серго Орджоникидзе, с которым дружил Анастас Микоян, и создателя Советского государства — Володя родился в год смерти Ленина. Сегодня всех их уже нет в живых.
В квартире Микоянов не замолкал гомон, поскольку почти постоянно присутствовали и друзья-мальчишки. Как вспоминал Степан Микоян, проблемы воспитания, домашние дела целиком лежали на плечах матери, Ашхен Туманян, поскольку отец рано уходил на работу, а возвращался всегда поздно. Свою мать сыновья запомнили работящей, заботливой, хозяйственной, часто с влажной тряпкой в руке или укладывающей выглаженное и заштопанное ею детское белье.
Нельзя сказать, что его жизнь и будущее устраивал и определял влиятельный родитель. Степану, конечно, были доступны, например, занятия в конноспортивной школе и другие малораспространенные виды спорта, но и свойственны мальчишеские забавы сверстников. Самой большой мечтой его уже тогда стало небо — стремление стать военным летчиком. В 1937 году Степан поступил в военную спецшколу в Москве, посещал кружок планеризма и прыгал с парашютом.
Он не был одинок в своем порыве: Василий Сталин, его ближайший друг Тимур Фрунзе (приемный сын Климента Ворошилова), Володя и Фрунзе Ярославские, Александр Щербаков (их отцы занимали должности члена и секретаря ЦК ВКП(б) соответственно), Лев Булганин (сын зампреда СНК СССР), Артем Сергеев (воспитывавшийся в семье Сталина после гибели родного отца) — при всех различиях занимались одним делом. Вероятно, на выбор будущей профессии повлиял и дядя Артем Микоян (близкие звали его Ануш), который в 1930-е годы учился на инженерном факультете Военно-воздушной академии им. профессора Н.Е. Жуковского и самостоятельно спроектировал авиетку.
В 1940 году, окончив десятилетку, Степан подал заявление на поступление в авиашколу и получил направление в Качинскую Краснознаменную школу военных летчиков имени А.М. Мясникова, находившуюся недалеко от Севастополя.
Военная история
В субботу, 21 июня 1941 года, мы закончили подготовку к парашютным прыжкам. В воскресенье ночью проснулись от громкого голоса старшины "Подъем! Боевая тревога!". Так нас поднимали не раз, следовало в течение двух минут выбежать во двор, опоздавшие получали наряд вне очереди. На этот раз старшины с секундомером не оказалось. Построившись во дворе с винтовками, мы ожидали обычной команды "Отбой, разойдись", но вместо этого вдруг последовало: "Бегом на рубеж"… На поле за окраиной городка нас уложили в линию по двое. Я в паре с Тимуром Фрунзе, мы тут же заснули. Проснулись от шума подъехавшего грузовика, когда солнце уже поднялось. Получили патроны и узнали, что началась война
Тогда многие курсанты рвались на фронт, торопились помериться силами с врагом — гитлеровскими асами. Но Степана и его соучеников пока выпускать не планировалось, поскольку настоящие занятия у них только начинались, а страна нуждалась в профессиональных военных кадрах. В июле 1941 года школу эвакуировали в городок Красный Кут около Саратова. В начале осени будущих бойцов распределили по авиаполкам — лейтенанта Микояна направили в 11-й истребительный авиаполк (иап), который относился к системе ПВО Москвы (первой в советских ВВС получила и освоила современный истребитель Як-1 конструкции Александра Яковлева). На фронт молодой летчик попал в первые дни советского контрнаступления под стенами столицы.
При выполнении 13-го боевого вылета 16 января 1942 года Степан Микоян оказался сбит — "Як" из соседнего полка принял истребитель Микояна за противника, не отреагировал на сигнал "я — свой самолет" и, зайдя сзади на близкую дистанцию, разбил очередью обшивку крыла, поджег бензобак. Микоян сумел посадить машину в поле, когда огонь уже достиг кабины: загорелись шерстяные перчатки, тело пронзала жуткая боль, рассказывал сам Степан. Едва летчик смог выползти из кабины на снег, как начали разрываться снаряды. Подошедшие на лыжах местные мальчишки помогли летчику на санях добраться до поселка.
Полевой госпиталь в Истре, куда доставили лейтенанта Микояна, был переполнен: раненые лежали в холле, на площадках лестниц, отовсюду раздавались стоны. Здесь Степану оказали первую помощь и отправили его в Кремлевскую больницу. С сильными ожогами лица и рук, переломом ноги летчик пролежал около двух месяцев в медучреждении, где его навещали родные и знакомые, включая Василия Сталина и Климента Ворошилова. Там он узнал, что его близкий друг Тимур Фрунзе погиб в бою 19 января и посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза.
После выздоровления Микояна перевели в 434-й иап, который формировал Василий Сталин, а возглавил Герой Советского Союза Иван Клещев. Полк считался одним из наиболее сильных в ВВС КА — туда направляли преимущественно инструкторов летных школ с большим опытом. В начале сентября 1942 года он из подмосковных Люберец убыл под Сталинград, где шли ожесточенные бои. 18 сентября не вернулся с задания в районе Котлубани брат Степана, самый молодой летчик полка Владимир, которому в июне исполнилось лишь 18 лет. После разгрома немцев под Сталинградом по приказу маршала Георгия Жукова предпринимались попытки найти самолет Владимира Микояна, но все оказалось тщетно: земля в тех районах была буквально перепахана взрывами бомб, снарядов, упавшими самолетами.
434-й иап, заслуживший в боях право называться 32-м гвардейским, позже сражался с врагом на Северо-Западном фронте. Затем Степана Микояна перевели в 12-й гвардейский иап ПВО Москвы, где он, отлично освоив навигацию по приборам и слепые полеты, в звании капитана встретил Победу.
Работа испытателем
После окончания войны в жизни Микояна, как он сам не раз подчеркивал, произошли два важных события: он женился на приемной дочери известного полярника Марка Шевелева Элеоноре и поступил на учебу в Военно-воздушную академию им. профессора Н.Е. Жуковского. После успешного окончания учебного заведения в 1951 году подполковник Микоян получил направление на испытательную работу в НИИ ВВС, где была потребность в летчиках с инженерным образованием. Его наиболее близкими друзьями в тот период стали Георгий Баевский, Сергей Дедух, Владимир Ильюшин, Александр Щербаков — все обладатели "Золотых Звезд" Героев.
В этом деле — в испытании новых машин — случалось всякое, редко обходилось без неприятных неожиданностей.
Однажды я в качестве инструктора должен был лететь на двухместном Су-7у с Василием Котловым для плановой проверки его техники пилотирования. Котлов подрулил к взлетно-посадочной полосе, запросил разрешение на взлет и получил его. По многолетней привычке я посмотрел в сторону траектории захода на посадку и увидел планирующий на ту же полосу Су-9. Это было странно — никакого запроса на посадку по радио не было, поэтому и руководитель полетов не помешал нам выруливать. Я дал команду Котлову притормозить, Су-9, промелькнув перед самым нашим носом, приземлился. Оказалось, что у Саши Кузнецова при полете на помпаж (срывной режим работы авиационного турбореактивного двигателя — прим. авт.) остановился двигатель и от вибраций отказала вся электрика, а значит, и радио. Саша для приземления выбрал ближайшую полосу, на которую собирались вырулить и мы
Степан Микоян в течение 23 лет испытывал боевые самолеты ОКБ Павла Сухого, Александра Яковлева и своего дяди Артема Микояна; налетал он около 3,5 тыс. часов; ему было присвоено звание заслуженного летчика-испытателя СССР. Появление машины нового класса — скоростного истребителя-перехватчика МиГ-25П — предоставило советской авиации совершенно новые возможности. Все в конструкции было подчинено высоте и скорости, которая приближалась к трем скоростям звука. Однако конструкторы встретились с тепловым препятствием, связанным с кинетическим нагревом элементов конструкции и двигателей (пришлось широко применять сталь в ее изготовлении). Первый вылет на этом суперперехватчике совершил Владимир Плюшкин, однако, как считается, основная доводка машины выполнялась при других летчиках. В частности, 15 полетов, начиная с августа 1966 года, были на счету полковника Микояна. Работа проходила сложно, произошло немало летных происшествий: при испытании погиб командующий истребительной авиацией ПВО генерал-лейтенант Анатолий Кадомцев (Степан Микоян принимал участие в расследовании). 3 апреля 1975 года за проведение государственных испытаний МиГ-25П Степан Микоян, Вадим Петров и Александр Бежевец были удостоены звания Героя Советского Союза.
Среди черт Степана Микояна мне очень хочется отметить еще одну — стремление не забывать о товарищах, покинувших строй. Однажды, находясь в служебной командировке во Франции, он обратил внимание на памятник в виде крыла самолета, стоящего вертикально — словно после падения машины, — установленный при въезде на аэродром Бурже. Лаконичная надпись гласила: "Летчику-испытателю и его экипажу". После возвращения домой Микоян предложил сделать аналогичную стелу в память советских летчиков-героев, погибших при испытаниях. Памятник работы народного художника России Виктора Фетисова установили в Ахтубинске — первым выгравировали имя Виктора Андреева, погибшего при испытании в 1962 году. После обращения к поэту Роберту Рождественскому на мемориальном комплексе "Крыло Икара" появились строки:
Вы в небо ушли, растаяв в далекой облачной мгле.
Память о вас осталась в наших сердцах на земле.
Помним всех поименно, горем помним своим.
Это нужно не мертвым, это надо живым.
Когда здоровье уже не позволяет летать
В начале 1977 года генеральный конструктор НПО "Молния" Глеб Лозино-Лозинский предложил Степану Микояну перейти на работу в его организацию для участия в новой ракетно-космической программе. Микоян сначала отказался, но, по его же признанию, осознав, что не сможет продолжать полеты в связи со здоровьем, ответил согласием. Степана откомандировали в распоряжение руководства авиапромышленности страны, оставив в кадрах Министерства обороны. Вскоре его назначили заместителем генерального конструктора "Молнии".
Собрав богатый практический материал, Микоян, которому весной 1980 года присвоили звание генерал-лейтенанта авиации, ко всему прочему стал готовиться к защите кандидатской диссертации, принял участие в написании учебника для летчиков по аэродинамике и динамике полета.
Для создания многоразового космического корабля "Буран" в НПО "Молния" и предприятиях-смежниках создали мощную лабораторную базу, стенды, барокамеры и другие установки. Работы велись по необычной для авиации технологии, была принята концепция, по которой основным являлся автоматический режим полета. Степан Микоян, отвечавший за управление кораблем на участке снижения и посадки, полагал, что не следует все же исключать человека из процесса принятия решения, и настоял на необходимости все же предусмотреть ручной режим управления космическим челноком.
Степан Микоян запомнился мне как цельный и необыкновенно интересный человек. Избрав в начале 1940-х годов свой жизненный путь, он прошел по нему не сворачивая, накапливая знания, опыт и умения, которыми впоследствии с удовольствием делился. Ему были присущи мужество, хладнокровие, находчивость, без чего невозможно стать летчиком-испытателем. Также он обладал широким кругозором, всегда уважительно относился к собеседнику, желал помочь в трудной ситуации. Говорил он тихо, иногда вполголоса, но увлекательно и просто, что еще больше притягивало слушателей к его рассказам и идеям по самому широкому кругу тем.