При всех болезненных процессах и нерешенных вопросах развития системы исполнения уголовных наказаний можно констатировать, что в 2013 году она сделала шаг вперед. Конечно, такой вывод обусловлен пониманием, что в 2010–2012 годах система делала шаги, а может, и прыжки назад. Именно назад, и именно в гулаговскую систему исполнения наказаний. Причем делалось все это под эффектным лозунгом избавления действующей системы исполнения наказаний от родимых пятен ГУЛАГа. Но обо всем по порядку.
В 2013 году был фактически сломлен заложенный в 2010 году тренд перехода к тюремному содержанию осужденных. Концепция развития уголовно-исполнительной системы РФ до 2020 года, утвержденная распоряжением правительства РФ 14 октября 2010 года, предусматривает строительство или перепрофилирование до 2016 года более 700 исправительных учреждений, из них 428 тюрем, где должны содержаться более полумиллиона осужденных. На стадии разработки данной концепции ученые и специалисты в области пенитенциарного дела предупреждали о нереальности осуществления столь грандиозного проекта по причине больших материальных затрат. По планам Минюста России на это потребуется четыре года (2013–2016) и 1,8 трлн руб., по оценкам независимых специалистов — более 30–40 лет и сумма в размере около 55 трлн руб. Данных средств, как малых, так и больших, у государства нет.
Неофициальные расчеты вызывают большее доверие, так как должны быть построены не просто тюрьмы, а тюрьмы, отвечающие международным, в первую очередь европейским, стандартам. Иначе зачем огород городить? А эти стандарты обходятся достаточно дорого. Стоит только вспомнить еще не закончившиеся события на Украине, которая хотела бы приоткрыть дверь в европейское пространство, но столкнулась с отсутствием средств, чтобы в минимальной степени соответствовать этому пространству. Именно исходя из экономических составляющих тюремных планов их окрестили (с легкой руки известного ученого-криминолога Юрия Антоняна) второй попыткой строительства коммунизма, а уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин высказался еще образнее: «Построение тюремного рая в России».
Обнадеживающие тенденции исходят из ФСИН России, где все больше склоняются к целесообразности не тюрем, а гибридных или мультирежимных исправительных учреждений
Указанные положения концепции отвлекли и без того небольшие ресурсные возможности уголовно-исполнительной системы на решение заведомо невыполнимой задачи, что повлекло появление кризисных явлений в уголовно-судебной политике и практике исполнения уголовных наказаний. На местах в связи с отсутствием бюджетных средств обратились к осужденным и их родственникам, а фактически ввели хозрасчет в местах лишения свободы. Хочешь отбывать наказание в сносных условиях и чтобы тебя не кошмарили всеми известными способами — плати за ремонт, за строительство тюремных помещений и т. д. После выявленных нарушений Владимир Лукин докладывал президенту РФ о неблагополучии в данной сфере, о нереальности и ошибочности стратегический путей развития системы исполнения наказаний и, как следствие, о нарушениях прав человека. В декабре 2012 года Владимир Путин доклад принял к сведению, а 28 марта 2013 года на докладную записку российского омбудсмена наложил резолюцию «Согласен».
С чем же согласился глава государства? А именно с тем, что необходима новая, взвешенная и реалистичная, политика государства в этой сфере. В итоге распоряжением правительства РФ от 9 сентября 2013 года была образована межведомственная рабочая группа с участием правозащитников по корректировке утвержденной 14 октября 2010 года концепции развития уголовно-исполнительной системы РФ до 2020 года.
Имеется и иная точка зрения на итоги пенитенциарной реформы 2010–2012 годов. На правительственном часе в Государственной думе 16 января 2013 года министр юстиции доложил депутатам об успехах ведомства, в том числе в пенитенциарной сфере. Имеющиеся упущения в выполнении концепции министр объяснил очень просто: государство на эти реформы не дает денег. Возникает вопрос: а сам министр себя позиционирует с государством или он где-то в стороне? Ведь на стадии разработки концепции в 2009–2010 годах все ведущие эксперты в один голос утверждали, что государство не сможет профинансировать решение столь амбициозных задач. Настолько амбициозных, что нередко их называли авантюристическими. В октябре 2010 года министр не догадывался, а в январе 2013 года вдруг понял, что у государства денег нет.
Решение о корректировке концепции развития уголовно-исполнительной системы, принятое вопреки сопротивлению многих высокопоставленных лиц, причастных к ее разработке, можно считать тем весомым аргументом, который определяет положительную динамику дел в этой сфере в 2013 году. Главное сейчас — исполнить поручение президента РФ и скорректировать указанную выше концепцию в полном соответствии с возможностями государства и потребностями общественного развития.
Пока в этом процессе есть и тревожные, и обнадеживающие тенденции. В качестве первых следует назвать то, что рабочая группа, утвержденная правительством РФ 9 сентября 2013 года, еще не собралась ни на одно заседание, а информация о прорабатываемых решениях отсутствует. Как и в случае с подготовкой концепции, все изменения готовятся тайно, в недрах Минюста России, без привлечения ученых, правозащитников, специалистов судебных и правоохранительных органов.
Обнадеживающие тенденции исходят из ФСИН России, где все больше склоняются к целесообразности не тюрем, а гибридных или мультирежимных исправительных учреждений
Обнадеживающие тенденции исходят из ФСИН России, где все больше склоняются к целесообразности не тюрем, а гибридных или мультирежимных исправительных учреждений, включающих в себя элементы колонийского и в небольшой части тюремного содержания. К этому фактически идут и западные пенитенциарные учреждения, где отмечают как дороговизну тюремного содержания осужденных, так и их неэффективность в плане предупреждения рецидивной преступности.
С удовлетворением прослушал на заседании совета при президенте РФ по развитию институтов гражданского общества и правам человека, состоявшемся 19 декабря 2013 года, выступление заместителя директора ФСИН России Анатолия Рудого, который заинтересованно говорил об укреплении отрядного звена в исправительных колониях. Это лишний раз подтвердило, что действующее руководство службы не восприняло фантастический и очень заманчивый тезис о сверхскоростном строительстве комфортабельных и отвечающих всем стандартам Европы тюрем, а обратило внимание на повседневные, требующие решений проблемы.
В качестве важного шага, характеризующего положение в пенитенциарной системе, следует указать на существенное повышение с 1 января 2013 года денежного содержания сотрудников ФСИН. Его трудно переоценить, он важен с точки зрения и предупреждения коррупционных проявлений, и соблюдения прав человека во время отбывания наказания. Он, несомненно, скажется на сохранении людей с лучшими профессиональными и человеческими качествами. Осложняет это решение связанное с ним сокращение персонала. Но, думается, со временем и это положение будет поправлено. Технические средства, на которые делается ставка при сокращении, конечно, помогут осуществлять надзор за поведением осужденных. Однако необходимо не только наблюдать за осужденными, но и непосредственно работать с ними: общаться, организовывать их досуг, помогать в адаптации в местах лишения свободы и в социальной реабилитации после освобождения, обеспечить занятость трудом и получение ими специальности, знать их потребности и процессы, которые происходят в их среде. Кроме того, осужденных необходимо кормить и лечить, одевать и создавать необходимую инфраструктуру для жизни. Для этого необходимы пенитенциарные психологи и социальные работники, педагоги и мастера производственного обучения, режимные и оперативные работники, медицинский персонал и тыловые службы.
Без полноценного финансирования этой важной для всего общества деятельности, без квалифицированного, высокооплачиваемого персонала мы не можем рассчитывать на улучшение показателей в борьбе с уголовной преступностью. Пенитенциарная система в условиях дефицита персонала чревата опасностью выхода ее из-под контроля государства, перехода власти в руки криминальных авторитетов, что наблюдается в настоящее время в ряде исправительных учреждений.
Когда хотят похвалить систему исполнения уголовных наказаний, то обычно обращаются к развитию альтернатив лишению свободы. Прошедший 2013 год особенно не запомнился в этом отношении. Наоборот, в 2011 году в систему наказаний без достаточных теоретических и экономических оснований было включено наказание в виде принудительных работ. Введение в действие принудительных работ из-за отсутствия финансирования на строительство исправительных центров было отложено до 1 января 2013 года, а затем до 1 января 2014 года. Однако исправительные центры не были построены в указанные сроки, хотя затраты на их строительство на порядок ниже, чем затраты на строительство тюрем. В итоге введение принудительных работ в очередной раз отложено аж до 1 января 2017 года. В совокупности с таким видом наказания, как арест, который по аналогичной причине не введен в действие с 1997 года, создана подсистема виртуальных наказаний, которая по-прежнему будет дискредитировать уголовную политику государства, снижать эффективность уголовно-судебной практики назначения наказаний.
В 2013 году произошли определенные подвижки и в сфере укрепления общественного контроля за соблюдением прав и законных интересов осужденных, однако их нельзя назвать серьезными. В основном дело ограничивается церемониальными заявлениями общественных правозащитников и представителей службы исполнения наказаний об уважении друг друга и решимости покончить с нарушениями прав человека. Изменения законодательства об общественном контроле, тем более принятие отдельного закона об общественном контроле, остаются лишь пожеланиями правозащитников и не находят реальной поддержки среди руководителей правоохранительных, в том числе пенитенциарного, блоков. Причина этому, как представляется, в неумении обеих сторон найти точки соприкосновения в таком важном деле, как соблюдение прав человека.
Еще одна новелла января 2014 года заключается в завершении эксперимента и распространении на всю страну схемы подчинения медицинских частей исправительных учреждений непосредственно аппарату ФСИН России
Еще одна новелла января 2014 года заключается в завершении эксперимента и распространении на всю страну схемы подчинения медицинских частей исправительных учреждений непосредственно аппарату ФСИН России. Это решение следует отметить как положительное лишь в том ключе, что оно завершает эксперимент. Например, эксперимент по преобразованию воспитательных колоний в воспитательные центры идет с 2010 года, и нет ясных перспектив его завершения. Что касается изменения содержания работы по оказанию медицинской помощи осужденным, то на нее изменение подчиненности, как правило, не влияет. Причины заключаются не в подчиненности медицинских частей аппарату ФСИН. Они лежат в иных плоскостях, начиная от уровня материально-технического обеспечения медицинских частей и заканчивая сознанием медицинских работников, которое производно от сознания населения в целом.
Не изменится положение, если медицинские части исправительных учреждений будут подчинены Министерству здравоохранения: факты отказа в медицинской помощи, врачебной халатности и злоупотреблений в неменьшей, если не в большей степени встречаются и в системе общего здравоохранения.
Российские криминальные кодексы в результате многочисленных изменений и дополнений содержат большое число противоречий, пробелов и явных несуразностей
В завершение, так же кратко, о перспективах принятия нового Уголовно-исполнительного кодекса. Предложения о принятии новых криминальных кодексов (Уголовного, Уголовно-исполнительного и Уголовно-процессуального) с определенной периодичностью вносятся учеными и политиками. Имели они место и в 2013 году. Во многом эти предложения обосновываются тем, что российские криминальные кодексы в результате многочисленных изменений и дополнений содержат большое число противоречий, пробелов и явных несуразностей. На настроение инициаторов принятия новых кодексов влияет и опыт наших партнеров. Например, в Республике Казахстан новые Уголовный, Уголовно-процессуальный и Уголовно-исполнительный кодексы разработаны и внесены в парламент страны. Их принятие ожидается в 2014 году с введением в действие с 1 января 2015 года. Сформированы и работают рабочие группы по подготовке криминальных кодексов и в Республике Кыргызстан.
Скептически относясь к идее подготовки новых кодексов, думается, что новые редакции российских кодексов необходимы. В их рамках можно было бы устранить существующие недочеты в нормах, учесть происшедшие изменения.
Для принятия же новых криминальных кодексов необходимо существенное кардинальное изменение экономических, социально-политических, духовных основ нашего общества, нужны новые концептуальные идеи, которые нашли бы отражение в новом законодательстве. Таких идей в настоящее время нет, если не считать явно спорные для современного этапа развития нашей страны предложения о выделении уголовных проступков и о введении уголовной ответственности юридических лиц.
Для принятия нового Уголовно-исполнительного кодекса необходим новый Уголовный кодекс, с новой системой наказаний. А как показывает законотворческая практика последних лет, конструирование новых наказаний, тех же принудительных работ, к положительным результатам не привело. Вышеизложенный тезис не означает исключения подготовки новой редакции Уголовно-исполнительного кодекса, причем даже при условии действия Уголовного кодекса в прежней редакции. В Уголовно-исполнительном кодексе достаточно пробелов, противоречий и иных неточностей, которые можно было бы устранить в новой редакции. Кроме того, при подготовке новой редакции можно было бы учесть и происходящие изменения в практике исполнения уголовных наказаний.
Необходимость подготовки новой редакции Уголовно-исполнительного кодекса, например, в 2014–2015 годах можно было бы внести в концепцию развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации до 2020 года.