Законодатель "русской моды" в последнем двадцатилетии XIX века французский беллетрист и дипломат Эжен Мельхиор де Вогюэ писал в предисловии к своей знаменитой книге "Русский роман" (1886): "Посланником русского гения явился к нам Тургенев. Своим примером он демонстрировал высокие художественные достоинства этого гения". Слово "гений" используется здесь в романтическом смысле, как "дух" или "душа" русской культуры, и "пример" Тургенева состоял не только и не столько в его собственном творчестве, сколько в творчестве многих русских писателей. Ибо именно Тургенев, прекрасный знаток мировой литературы, оказался идеальным культурным посредником между Россией и Европой. Тема творческих взаимодействий между Тургеневым и мировой культурой многократно изучалась как в России, так и за ее пределами: отметим фундаментальный труд Натальи Генераловой "И.С. Тургенев: Россия и Европа (Из истории русско-европейских общественных и литературных отношений)" (2003), а также работы современных исследователей Александра Звигильского, Николая Жекулина, Ольги Кафановой, Валерия Доманского, Елены Петраш, Валентины Лукиной и др.
Путь в Европу
Первое путешествие Тургенева в Европу состоялось в 1838 году: он поехал в Германию, где учился в Берлинском университете. Затем последуют поездки в Италию, Францию и снова в Германию. В 1843 году он знакомится в Петербурге с певицей Полиной Виардо-Гарсиа, которая станет его музой до самых последних дней, а также с ее супругом Луи Виардо — искусствоведом, театральным критиком и беллетристом. В конце 1850-х и в 1860-е Иван Сергеевич много путешествует по разным странам Европы, подолгу живет во Франции и в немецком Баден-Бадене, рядом с семьей Полины и Луи Виардо, а после начала франко-прусской войны все трое переезжают во Францию. Здесь в Буживале, в небольшом имении, отстроенном Тургеневым в конце 1870-х, завершится его земной путь. Тургенев был лично знаком со многими выдающимися европейскими писателями той эпохи, среди которых были Жорж Санд, Гюстав Флобер, Эдмон и Жюль Гонкуры, Альфонс Доде, Эмиль Золя, Ги де Мопассан, Жюль Верн и, конечно же, Проспер Мериме, друг Пушкина и большой ценитель русской литературы.
От анонимности до признания
Первое выступление Тургенева во французской прессе происходит, по всей вероятности, в 1845 году: в июльском номере парижского еженедельника "Иллюстрасьон" была опубликована статья "О современной русской литературе" без упоминания имена автора. Однако исследователи, среди которых и Наталья Генералова, считают, что ее автором был именно Тургенев. А его тонкие размышления о Карамзине, Жуковском, Державине, Крылове, Пушкине, Белинском и т.д. впоследствии будут развиваться в его знаменитой лекции о Пушкине (1859). И в статье, и в речи Тургенев говорит о недооцененности русской литературы в Европе. И сам он постоянно прикладывал много усилий для того, чтобы русская литература, вызывавшая интерес в качестве романтической экзотики, заняла достойное место в мировой культуре: он занимался переводами на французский язык, а также участвовал в немецкоязычных и англоязычных публикациях.
В 1845–1849 годах Тургенев провел много времени в замке Куртанавель, который в 1844 году купила семья Виардо. В создании вышеупомянутой статьи, вероятно, участвовал и Луи Виардо, который был другом одного из основателей еженедельника — издателя Жан-Батиста-Александра Полена. Виардо писал для еженедельника "Иллюстрасьон" много текстов, посвященных русской культуре и быту — преимущественно охоте. Тургенев вместе с Луи Виардо перевел в ту эпоху произведения Николая Гоголя "Тарас Бульба", "Записки сумасшедшего", "Старосветские помещики", "Коляска", "Вий", Александра Пушкина "Капитанская дочка" и Михаила Лермонтова "Герой нашего времени". Все это они опубликовали в 1845–1846 годах на страницах "Иллюстрасьон" без упоминания автора переводов. Сразу по следам этих публикаций в издательстве Полена выходят сборник произведений Гоголя и "Капитанская дочка", причем в качестве переводчика упомянут только Виардо. Впоследствии эти переводы неоднократно переиздавались.
Именно этот перевод произведений Гоголя вызвал большой интерес со стороны французских читателей и критиков, которые признавались, что до этого не могли понять самобытности русской литературы. Так, один из авторитетнейших французских литературоведов того времени Шарль Огюстен де Сент-Бёв очень ценил великий талант Гоголя как "внимательного и неутомимого наблюдателя человеческой природы". Также этот перевод ценил и Виссарион Белинский, который был одним из тех, кто вдохновил Тургенева на популяризацию русской литературы в Европе: "Перевод удивительно близок и в то же время свободен, легок, изящен; колорит по возможности сохранен, и оригинальная манера Гоголя, столь знакомая всякому русскому, по крайней мере не изглажена <…>. Но таково свойство оригинального и самобытного творчества, ознаменованного печатию силы и глубокости: повести Гоголя с честию выдержали перевод на язык народа, столь чуждого нашим коренным национальным обычаям и понятиям, и сохранили свой отпечаток таланта и оригинальности. Говорят, что этот перевод, обратив на себя большое внимание во Франции, имел там необыкновенный успех. И не удивительно: до сих пор сколько ни переводили на французский язык русских писателей, французы видели в этих переводах не оригинальные создания чуждого им народа, но бледные подражания их же писателям <…> Как живописец преимущественно житейского быта, прозаической действительности, он не может не иметь для иностранцев полного интереса национальной оригинальности уже по самому содержанию своих произведений. В нем все особенное, чисто русское; ни одною чертою не напомнит он иностранцу ни об одном европейском поэте".
Тургенев выпустил много переводов вместе с Луи Виардо. Из наиболее крупных работ упомянем "Маленькие трагедии", публиковавшиеся в журналах в начале 1860-х и вошедшие в книгу "Драматические поэмы Александра Пушкина" в 1862-м в издательстве "Ашетт" (состав сборника: "Борис Годунов", "Скупой рыцарь", "Моцарт и Сальери", "Русалка", "Каменный гость"), а также "Мцыри" (1865).
К выходившим спонтанно переводам на французский язык своих собственных произведений Тургенев относился довольно скептически: так, в 1854 году выходит книга, подписанная его именем: "Воспоминания русского помещика, или Картина современного состояния благородного общества" в переводе Эрнеста Шарьера, в котором едва ли можно было узнать "Записки охотника". С тех пор Тургенев старался тщательно контролировать французские переводы своих трудов, а часто переводил их сам, в том числе и в содружестве с Луи Виардо. Например, "Сцены из русской жизни" (1858), "Дмитрий Рудин. Дневник лишнего человека. Три встречи" (1862), "Вешние воды" (1877).
Творческое слияние
Совместная работа Тургенева с Луи Виардо представляет собой интересный и довольно редкий случай переводческой коллаборации. О ее начале Виардо писал еще в 1845 году в предисловии к упомянутому сборнику произведений Гоголя: "Однако остается только разъяснить, как, не зная ни слова по-русски, я опубликовал русскую книгу. Эта работа была сделана в Санкт-Петербурге, и она принадлежала не столько мне, сколько моим двум друзьям — господам И.Т. [Иван Тургенев], молодому, но уже известному поэту и критику, и С.Г. [Степан Гедеонов], который готовит <…> "Историю русских народов" (Histoire des races slaves). Они надиктовали мне по-французски оригинальный текст. Я сделал лишь несколько исправлений в словах и предложениях; и если стиль здесь отчасти мой, то содержание целиком — их".
Так они и работали. Тургенев превосходно знал французский язык и блестяще переводил устно с листа, а Виардо записывал под его диктовку текст и делал его стилистическую обработку. При этом Тургенев мог сразу же дать разъяснения по поводу тех или иных сложных мест в переводе. О виртуозной способности Тургенева устно переводить художественные произведения, причем не только с русского, но и с немецкого и английского, свидетельствовали самые разные европейские писатели, в то числе Ги де Мопассан. Он вспоминал, что во время встреч по воскресеньям у Флобера Тургенев "бегло переводил с листа стихотворения Гёте, Пушкина или Суинберна".
Вместе с семьей Виардо Тургенев участвовал также и в интеграции русской поэзии в европейскую музыку. Полина Виардо сочиняла музыку на стихи Пушкина, Лермонтова, Фета, Кольцова, самого Тургенева и др. Также она сама исполняла эти произведения, которые были опубликованы вместе с нотами в России и во Франции.
Из близких французских посредников между русской и европейской культурами упомянем еще одного друга Тургенева — французского писателя Проспера Мериме, с которым они познакомились в 1857 году. Мериме консультировал Тургенева по поводу переводов, написал предисловие к французскому изданию "Отцов и детей" в 1863 году, перевел "Призраков" в 1866 году, а также принял активнейшее участие в переводе произведений Тургенева для книги, вышедшей под названием "Московитские рассказы" ("Петушков", "Ася", "Призраки", "Жид", "Бригадир", "История лейтенанта Ергунова" и стихотворение в прозе "Собака") в 1869 году. В переписке с Мериме есть сведения о том, что Тургенев собирался публиковать произведения Льва Толстого во Франции. Сам Мериме очень ценил дружбу с Тургеневым и отразил свою признательность в повести "Локис".
Кроме того, Тургенев консультировал известных переводчиков Эмиля и Алису Дюран — не только по поводу переводов своих собственных произведений, но и помогал им с пьесами Александра Островского. Работа над "Грозой", а также процесс издания заняли много лет, и в результате перевод был опубликован только в 1889 году (в составе книги "Драматические шедевры А.Н. Островского. "Не в свои сани не садись", "Гроза", "Снегурочка").
Благодаря Тургеневу русская литература поражала французов не только интересным "местным колоритом", но и открытием совершенно новых тем и характеров, реализмом, социальной отзывчивостью, идейно-нравственным содержанием, глубочайшим лиризмом и философичностью. Тургенев создал основание, на котором в 1880-е годы русская культура станет чуть ли не всеобщим увлечением во Франции после выхода в свет книги "Русский роман" Эжена Мельхиора де Вогюэ, восклицавшим: "Исследуя ее, эту русскую душу, и ее проявление в русской же литературе, я говорил почти все время о нашей французской словесности, и я не приношу за это своих извинений. В те годы, что я провел там, в России, ловя чужую мысль, слушая этот непонятный, музыкальный язык, мягко облекающий новые мысли, я беспрестанно мечтал о том, что и как можно было бы взять от них, чтобы обогатить нашу мысль, наш старый язык, созданный трудом и достижениями наших предков".