"Die erste Kolonne marschiert... die zweite Kolonne…" — кто из нас не помнит эти едкие строки из романа Льва Толстого "Война и мир", где одна за другой колонны маршируют в строгом порядке на штабной карте. Может, в военном деле такая чрезмерная методичность и вредна, но вот в сфере финансов она явно уместна. И в истории борьбы с наполеоновским нашествием есть один немец в русском генеральском мундире, побеждавший врага именно так — методично и предельно четко сражаясь не штыком, а рублем.
Georg Ludwig Cancrin, он же Егор Францевич Канкрин — генерал, граф и министр финансов — родился ровно 250 лет назад. На мой взгляд, один из самых забытых героев Отечественной войны 1812 года, один из наиболее деятельных и честных финансистов в нашем прошлом.
От овцеводства к военной философии
Будущий генерал и граф Российской империи родился в самом центре Германии, в городке Ханау близ Франкфурта-на-Майне. Родился четверть тысячелетия назад, 16 ноября 1774 года. Вся дальнейшая его жизнь будет связана с Россией, поэтому историки до сих пор спорят — по какому из календарей, григорианскому или "старому", то есть юлианскому, указывать эту дату. Сам же Георг Канкрин, видимо, таким вопросом не задавался — живя в России, служа ее интересам, женившись на русской женщине, он по вполне русской традиции той эпохи отмечал не день рождения, а именины. В его случае именины приходились на день Егория Зимнего (26 ноября старого стиля), так издавна называли на Руси праздник в честь великомученика Георгия Победоносца.
Хотя будущий российский министр родился посреди германских земель, наша страна была Георгу не чужда изначально — его отец, Франц Канкрин, ученый в области минералогии и металлургии, много лет жил и трудился в Российской империи. И юный Georg Ludwig, окончив Марбургский университет, один из первых и лучших вузов протестантской Германии, отправился на берега Невы. Тогда ему едва исполнилось 23 года. Следующие 48 лет он жил, воевал и работал в России и на благо России.
Как позднее вспоминал сам Канкрин, его первое впечатление от Петербурга было удручающим, "особенно грустно выглядели тогда берега красавицы Невы". Знаменитые гранитные набережные только начали возводить, и позднее, когда Канкрин станет министром финансов, вопреки своей переходящей в скупость бережливости, он всегда будет щедро выделять средства на петербургский гранит.
Первые 10 лет в России Егор Канкрин, получивший высшее образование в сфере юриспруденции и политэкономии, трудился чиновником средней руки. С 1803 года занимал пост советника при Экспедиции государственной экономии — в ту эпоху это был входящий в структуру МВД аналог Министерства экономического развития. Канкрину довелось немало поездить по европейской части огромной империи — от Прибалтики до башкирских степей. Блестяще образованный и старательный чиновник, он работал над самыми разными проектами — от улучшения овцеводства до повышения добычи соли.
Канкрин, который в совершенстве выучил русский язык и словно все более превращался из Георга в Егора, изначально был далек от армейских сфер и никогда не планировал военную карьеру. Но его успешная деятельность на ниве чиновничества по экономике совпала с началом долгих наполеоновских войн. Уже в 1806 году статский советник Канкрин был вынужден заняться материальным и продовольственным снабжением русских войск, участвовавших в так называемой Войне четвертой коалиции.
Наполеон тогда наголову разгромил Пруссию, а российская армия хотя и устояла в кровавой битве под Прейсиш-Эйлау, но была вынуждена отступить. Именно в тот момент в России осознали неизбежность грандиозного столкновения с новым владыкой Запада. Способный чиновник Канкрин тоже озаботился этой проблемой и к 1809 году создал подробный аналитический доклад, озаглавленный в духе той эпохи очень длинно и причудливо: Fragmente uber die Kriegskunst nach militarischer Philosophie ("Фрагменты о военном искусстве с точки зрения воинской философии").
"Мы обязаны генерал-интенданту Канкрину…"
В сущности, Канкрин стал одним из первых, кто инициативно и подробно сформулировал действенную стратегию борьбы с превосходящими силами Наполеона. Суть своего военного рецепта Georg Ludwig, окончательно ставший Егором Канкриным, резюмировал так: "Французов можно победить единственно, как был побежден Аннибал (Ганнибал — прим. авт.), через войну отступательную, продолжительную и через отвлечение неприятеля от источников его сил".
Мысли и формулировки Канкрина понравились военному министру Михаилу Барклаю-де-Толли. По его заданию в 1810 году, уже именно в рамках подготовки большой войны, Егор Канкрин разработал фундаментальный доклад "О средствах продовольствия больших армий". Этот документ был представлен Александру I — царь высоко оценил труды и мысли статского советника. В итоге, буквально накануне 1812 года, Канкрин занял пост сначала помощника генерал-провиантмейстера, а затем и генерал-интенданта 1-й Западной армии.
История борьбы с нашествием Наполеона общеизвестна — стратегическое отступление, Бородинская битва, пожар Москвы, зимний контрудар. Но укоренена в нашей исторической памяти чисто военная сторона — сражения, маневры, атаки, знаменитые имена полководцев от Багратиона до Кутузова. А материальная изнанка той великой борьбы осталась в пыли архивов. Мы ее не знаем и не помним, а ведь с 1809 по 1813 год в армию призвали почти 800 тыс. рекрутов — огромное количество для страны, чье население тогда едва превышало 40 млн человек. И эти сотни тысяч надо было кормить, одевать, снабжать — притом заниматься решением этих проблем в условиях, когда единственным средством перемещения грузов по суше являлась телега или сани с лошадьми.
За три года русский солдат с боями прошагал свыше 3 тыс. верст — от западных рубежей империи (совпадающих ныне с польско-белорусской границей) до Москвы, а затем от Москвы, через Варшаву и Берлин, до самого Парижа. Но на первый взгляд незаметный подвиг армейских снабженцев и логистов значил никак не меньше, чем прославленные подвиги. Так что вклад в нашу победу генерал-интенданта Егора Канкрина лишь немногим уступит заслугам фельдмаршалов Кутузова и Барклая.
Матвей Муромцев, в 1812 году служивший адъютантом генерала Алексея Ермолова, начальника Главного штаба 1-й Западной армии, позднее вспоминал в мемуарах об отступлении к Смоленску и Москве: "…армия была сыта. Этим мы обязаны генерал-интенданту Канкрину, показавшему свое искусство расположением магазинов".
С 1813 года Егор Канкрин в чине генерал-майора руководил интендантством и снабжением уже всех русских войск. Благодаря ему была создана эффективная и экономная система снабжения солдат, сражавшихся с Наполеоном на землях Центральной Европы. По особым соглашениям с правительствами Пруссии, Австрии и ряда иных германских государств все покупки у местных жителей русские войска проводили следующим образом — 20% оплачивали рублями, а на остальное выдавали специальные "квитанции променных контор" (в сущности, военно-полевых банков, созданных Канкриным при всех крупных объединениях русских войск). Квитанции этих "контор" должны были оплачивать соответствующие германские власти, с которыми Российская империя обязывалась рассчитаться уже после окончательной победы над Наполеоном.
В 1814 году, после взятия Парижа, австрийские и германские союзники предъявили России требования по таким "квитанциям" почти на 360 млн рублей (или 80% всех доходов российского госбюджета за тот год). Однако в ходе долгих и сложных переговоров главный интендант русской армии Егор Канкрин, опираясь на тщательно сохраненную первичную документацию, снизил финансовые аппетиты бывших союзников ровно в шесть раз.
"Аккуратность до ничтожных мелочей"
Современники и историки XIX века открыто писали, что Канкрин оказался предельно честен и, сберегая деньги русской казны, отказался от огромных взяток, предлагаемых германскими чиновниками и коммерсантами. В книге "Граф Егор Францевич Канкрин, его жизнь, литературные труды и двадцатилетняя деятельность управления Министерством финансов" сказано, что очевидцы не раз отмечали в Канкрине "неподкупную честность и аккуратность до ничтожных мелочей". Генерал Ермолов, командовавший русскими и немецкими войсками при взятии Парижа, прямо писал царю: "Канкрин, человек отлично умный, однако же далек от той расторопности, которою люди, ловкие в изворотах провиантской промышленности, искусно прикрывают казенный ущерб…"
Неудивительно, что наполеоновские войны Егор Канкрин закончил в чине генерал-лейтенанта и при крайне натянутых отношениях с высшей аристократией. К тому же в 1815 году он инициативно подготовил проект освобождения крепостных крестьян. Царь счел проект несвоевременным и отклонил предложение знаменитого реформатора Михаила Сперанского о назначении Канкрина министром финансов.
До 1820 года он оставался главным армейским интендантом. Свой опыт Канкрин обобщил в фундаментальном труде с длинным названием в духе эпохи — "О военной экономике в мирное и военное время и ее взаимосвязи с боевыми операциями". Лишь в 1823 году император Александр I после долгих раздумий назначил Егора Канкрина министром финансов. Царь не прогадал — следующие два десятилетия тот предельно честно и деятельно справлялся со всеми денежными проблемами огромной империи.
В ту эпоху Минфин ведал не только финансами, но и всей промышленностью страны, управляя казенными заводами и регулируя деятельность частных. В его же ведении находилась и таможенная политика. Так что 20-летняя деятельность Канкрина на министерском посту была крайне разнообразна, ее подробное описание займет не одну книгу. Замечу, что именно этот немец на русской службе первым в мире создал при российских посольствах в Европе должности, которые ныне именуются атташе по науке. В 1829 году Канкрин так писал об этом царю Николаю I: "В нынешнее время успехи естественных наук столь быстры, а новые изобретения и улучшения по практической части столь многочисленны, что министерства наши и мануфактуры, по отдаленному положению России и по различию языков, находятся в большом затруднении следовать за оными. В сим отношении Министр Финансов считал бы весьма полезным и даже необходимым иметь постоянно несколько чиновников в чужих краях, которые быв сближены с местными учеными, служили бы посредниками для взаимных сообщений…"
"Скупой на государственные деньги…"
Министр финансов Канкрин до конца жизни оставался весьма колоритной личностью. Современники не раз описывали его долговязую тощую фигуру с лысой головой в темных очках. "Известен был умом, едва ли не через меру деятельным, и обширными познаниями… Самолюбие было в нем чрезмерное, но спеси вовсе не было: со всеми обходился просто и хорошо" — так в своих "Записках" характеризовал Канкрина весьма едкий мемуарист Филипп Вигель, вице-губернатор Бессарабской области, в силу должностных обязанностей не раз общавшийся с министром финансов.
Характерной чертой обрусевшего немца Канкрина было пристрастие к русским пословицам и поговоркам. Свойственно ему было и чувство юмора. Будучи счастливым в браке отцом шестерых детей, он неизменно называл свою любимую супругу, Екатерину Захаровну из графского рода Муравьевых, с нарочито немецким произношением отчества — "Сахаровна".
Как формулировал один из его биографов XIX века, "чрезвычайно экономный и, пожалуй, даже скупой на государственные деньги" Канкрин стал притчей во языцех даже на самых верхах империи. Однажды во время бала в Зимнем дворце придворный острослов светлейший князь Александр Меншиков (потомок знаменитого Меншикова эпохи Петра Великого), общаясь с императором Николаем I, заметил проходившего неподалеку министра Канкрина и воскликнул:
— Фокусник идет!
— Какой фокусник? — удивился император. — Это министр финансов.
— Фокусник, — возразил Меншиков. — Он держит в правой руке золото, в левой — платину: дунет в правую — ассигнации, плюнет в левую — облигации...
Егор Канкрин ушел из жизни в 1845 году, оставив устойчивый к серебру и золоту рубль, контролируемую государством банковскую систему и массу научных работ. Впрочем, из нашего XXI века главным наследием обрусевшего немца видится его внешне совсем не героический подвиг 1812 года.