Последняя мечта поэта: о чем не успел сказать Евтушенко

1 апреля в американской клинике в городе Талса (Оклахома) скончался поэт Евгений Евтушенко. 18 июля ему должно было исполниться 85 лет. Евтушенко до последнего работал над новым романом и, по словам близких, очень переживал, что не сможет принять участие в запланированных по случаю юбилея мероприятиях. Обозреватель ТАСС рассказала о несостоявшемся интервью Евтушенко и его последнем пожелании людям.

Я несколько дней подряд живу Евтушенко, его стихами, мыслями, переживаниями близких. 

Это совершенно удивительно. Еще недавно я была настолько от него далека и перед самой смертью оказалась настолько рядом.

Я знала, что он госпитализирован, и молчала по просьбе семьи. Я знала о его болезни и читала о ней подробности в интернете. Еще за час до его ухода мы хотели сделать с ним прощальное интервью. Он понимал, что скоро умрет (американские врачи говорят это напрямую), и почти спокойно, мужественно сообщал об этом другим. 

Я мысленно разговаривала с ним, готовилась к беседе — вероятно, последней в его жизни беседе с журналистом. Интервью должно было стать коротким, но важным. Для меня. Для его поклонников. Для всех. Ведь человек — великий, известный, главный поэт России - говорил бы какие-то слова, зная, что уходит. Я даже подготовила вчера вопросы, написала на бумажке.

«В чем смысл жизни?»

«Что Вы успели и не успели?»

«Что Вы скажете Богу?»

«Что такое счастье и были ли Вы счастливы?»

«Что Вам дала Россия, чему научила Америка?»

Всё. Так хотелось услышать об этом. 

И вот теперь я читаю его стихи и отвечаю на вопросы сама, его строчками. "Я всё сказал стихами".

Этот большой сильный человек, взрослый мальчишка в ярких цветных и цветастых рубашках, слепящих пиджаках и смешных кепках до самых последних минут жил настоящей жизнью - писал книгу, общался с друзьями и журналистами, любил жену и детей, говорил стихами, давал указания, что делать после его ухода. 

Я много разговариваю эти дни с его близким другом Михаилом Моргулисом, я вижу Евтушенко его глазами, чувствую его переживаниями, плачу, когда плачет он. "Ах, Миша, — сказал ему недавно Евтушенко, — лицемерие делает наш мир уродливым. Если бы все сняли маски, как хорошо бы мир выглядел". 

Открытый, веселый, счастливый человек. Неистощимо одаренный, гениальный, купающийся в любви близких и далеких, отвечающих им вулканическими залпами пронзительных, точных, красивых и глубоких строк.

Я готовилась к интервью, и читала, и читала о нем все эти дни — его биографию, откровения, читала о событиях, отношениях, высказывания друзей и знакомых. Длинная жизнь, много знакомых... И эта детская обида на Бродского, на несправедливость становилась такой понятной, а восхищение миром и упоение возможностью творить казались безгранными и искренними одновременно. 

Я не взяла у него интервью при жизни. Но почему-то мне суждено было рассказать людям о его последних перед уходом словах и мечте. Так странно...

В пятницу, за несколько часов до смерти, я попросила Михаила Моргулиса узнать у Евтушенко, что хотел бы он сказать сейчас, передать людям.

"Ну что я могу еще сказать? Чтобы был мир и дружба между Россией и США, и чтоб каждый человек в этих странах был счастлив. Мне этого так хочется", — ответил поэт. А еще в этот день он вспоминал молодость, говорил, что именно молодым можно быть "безусловно счастливым". Он радовался, что многое успел и многое сказал стихами. А еще он ждал новой, "более легкой и прекрасной жизни" после ухода из этой.

Я плакала вчера и сегодня вместе с Машей, его женой. Вместе с другом, Михаилом. Я даже стала называть его про себя так же, как они - Женечка. Вдруг внезапно он стал частью меня, почти моим другом, новым кумиром в поэзии. 

Какая же удивительная жизнь, ребята. За последние несколько дней я настолько сблизилась с ним и тут же его потеряла.

Идут белые снеги...
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.

я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда. 

Светлая память Евгению Александровичу, Женечке, последнему великому поэту России.