Владивосток. Великая отечественная уже кончилась, но идет советско-японская. Где-то между сопок встретились трое (на самом деле больше): парниша-морячок и еще двое — матерый блатной пахан и его "юный падаван". Их недолгий и неловкий разговор заканчивается нелепой и страшной перестрелкой, в которой, как считает каждый из них, погибли все остальные. Их пути расходятся по разным городам и континентам, их судьбы, пусть они теперь и навечно переплетены, все же разъединяются навсегда.
Дальше — сразу много перемешанных между собой зарисовок из чьих-то "покоцанных" жизней. Уставший петербургский писатель-драматург ставит пьесу по своим воспоминаниям. Пожилой матрос сбегает из больницы, решает подготовиться к смерти и рассказывает на пляже о своей жизни ранее ему не знакомому солидному мужчине. Где-то в ЮАР в пресловутый порт входит корабль, там же живут две семьи, белые Монтекки и черные Капулетти, которые враждуют из-за чьего-то наследства. Идет 1996 год, а эпоха уже почти ушла.
Об ушедшей эпохе автор фильма "В Кейптаунском порту", как кажется со стороны, спохватился как-то поздновато. Вообще, имя режиссера Александра Велединского уже полдесятилетия не на слуху, хотя многие его любят, и притом уже давно: из его фильмографии особенно греет душу сериал "Дальнобойщики", щемящую уютность которого новое поколение переупаковало в мем про "ёкарный бабай".
Велединский выждал со своего предыдущего фильма, оглушительно громкой трагикомедии "Географ глобус пропил", пять лет, этот фильм снимал три года и в итоге привез его на фестиваль "Окно в Европу" в Выборге, где его впервые показали на церемонии открытия 10 августа в недоделанном виде. Много где видна невытянутая цветокоррекция, например. А ведь он еще до начала работы над фильмом опоздал: получается, Велединский прощается таким образом с ХХ веком, хоть он и кончился уже почти 20 лет назад.
Да, режиссером явно двигает ностальгический порыв: он хочет превратить последние годы существования Союза, которые для него до боли дороги, в большой приключенческий роман, пахнущий незабытыми войнами и дальними странами.
Конечно, XX век, раз уж он предпоследний, — благодатнейшая тема для кино. По версии Велединского, это была эпоха легенд, эпоха случайно выживших, столь же случайно раскиданных по миру грустных счастливчиков, выигравших и потерявших все в рулетке, на которой они даже не делали ставку. Это красиво и грустно.
Но вот иногда от разных фильмов бывает такое ощущение, что мы сидим уже в зале где-то полдня, хотя идет вроде бы недолго, пару часов, как обычно. Что ж, этот фильм как раз такой, кажется, что он идет как "Двадцатый век" Бертолуччи, то есть часов пять. "В Кейптаунском порту" просто распирает от содержимого: целый век, пусть даже вторая его половина, пусть даже в авторской сжатой интерпретации, банально не вмещается в любой отведенный хронометраж. И Велединский, которого как режиссера в своих фильмах всегда больше, чем требуется, подгоняет без устали свой объемный сюжет, как гигантский корабль с железной палубой до небес.
Но эта махина все же, скрипя шестеренками, вопреки всему идет вперед до самого финала. Это очень стариковский фильм, но он не занудный: его скорее можно сравнить с дедушкиным рассказом о былом, который может затянуться до ночи, но прервать прародителя внук все равно не осмелится. Поэтому мы и наблюдаем, как один за другим выходят почти все знакомые нам русские артисты: и Владимир Стеклов, и Александр Робак, и Юрий Кузнецов, и ставшая звездой после все того же "Географа" Анфиса Черных, окончательно выросшая с тех пор из нимфетки-школьницы, и даже появляется Евгений Ткачук ("Витька Чеснок"), которому подобрали неожиданную роль жертвы отечественных 90-х, математика, поневоле ставшего бандитом.
Здесь в ролях десятков персонажей играют, кажется, все актеры, которых удалось привлечь, но при этом в титрах нет совсем ярких звезд вроде географа-Хабенского. Велединский все очень тонко рассчитал: в его картине нет главного героя-человека, здесь протагонист — само неумолимое время, которое все летит вперед, не останавливаясь.
С другой стороны, как сам себе заявляет в конце фильма Велединский, разница между XX и XXI веком только в том, что мы их так пронумеровали: так года считать проще. Так что даже больше, чем ХХ веку как таковому, он посвящает фильм аналоговому, то есть материальному ощущению реальности, уходящему понемногу в наше загадочное цифровое время, которое, уж так сложилось, началось, скорее, после встречи миллениума.
Лучшим символом для пояснения того, о чем эта картина, служит сама песня "В Кейптаунском порту", в честь которой назван фильм. Песня была написана на идиш еще в начале века. Мелодия потом долго кочевала по миру исключительно аналоговыми способами — из уст в уста. Слова песни преломлялись, как свет в алмазных гранях. В итоге, как гласит очередная легенда, тот самый вариант перевода слов написал перед войной ленинградский девятиклассник.
Песня эта — одна из тех, что вроде все помнят, но слова в голове расплываются, будто чернила на промокшей бумажке.
В Кейптаунском порту С пробоиной в борту "Жанетта" поправляла такелаж. Но прежде, чем уйти В далекие пути, На берег был отпущен экипаж
Обратите внимание, какие тонкие строчки: "Жанетта" будто вовсе без участия людей поправляет свой марафет-такелаж, будто женщина, сидя на краю кровати, подтягивает кружевные чулки. Дальше там по сюжету идет настоящий экшн: матросы бьются насмерть за право получить женщин и вина. Просто блокбастер. Песню эту будто написали в соавторстве сразу все носители русского языка: перепевая друг друга, переписывая слова из тетрадки в тетрадку и с одного несовершенного физического носителя на другой. Герои бесконечно исполняют эту песню, то себе под нос, то во все горло, и, что характерно, с разными словами.
Вот что мы действительно потеряли с появлением компьютеров, как бы говорит нам Велединский, показывая первые системные блоки в сценах, которые происходят в 90-е и в которых, разумеется, показан сплошной воровской беспредел на примере Петербурга тех лет. Кроме того, что мы перестали делать большие хорошие глупости, теперь мы слышим музыку, видим фильмы такими, какими они изначально задуманы, без следов времени, которые по всем законам природы должны присутствовать, без искажений и дефектов пленки, восстановленными и гомогенизированными. "В Кейптаунском порту", конечно, тоже снят на цифру.
Из свидетельств же подлинной человеческой культуры нам остались одни только обрывочные мемы наподобие "ёкарного бабая". Будто мы — новая цивилизация, живущая на месте старой, ушедшей где-то в прошлом веке. А ведь вроде бы это было недавно, хотя на самом деле это было давно.
Фильм будет закончен и, скорее всего, выйдет в прокат в 2019 году