Меня зовут Элеонора. Я –— дочь австрийки и советского солдата, участвовавшего в освобождении Австрии от фашистов в 1945 году. Мои родители познакомились летом 1945 года в городе Санкт-Пёльтен в 60 километрах к западу от Вены. Мама дала проходившему мимо солдату воду и фрукты из своего сада. Он стал помогать ей и приносить хлеб, который был в дефиците после войны. Так зародилась их дружба. Вскоре, однако, русскому солдату пришлось уехать в госпиталь — лечить раненую ногу. Я родилась в апреле 1946 года, когда моего папы уже давно не было в городе.
1945-й был очень тяжелым годом для всех. Поэтому, к сожалению, мама не подумала записать точные данные отца. Фотографии тоже не было. Единственное, что знаю о нем от мамы: его звали Михаил Громан или Гросман. Возможно, Кроман, Хроман, Гроссманн или нечто подобное. В 1945 году ему было около тридцати лет, значит, родился примерно в 1915 году. Он сказал, что он из Твери (Калинина или из Калининской области). В июле 1945-го (возможно, месяцем-двумя раньше или позже) его воинская часть располагалась в Санкт-Пёльтене. "Он был хорошим человеком", — сказала мне мать, рассказывая впервые об отце в 1955 году, когда войска союзников по Второй мировой ушли из Австрии, которая до этого, как и Германия, была поделена на четыре зоны оккупации.
Насмешки и дискриминация
В послевоенные годы в Австрии родились тысячи детей, чьи отцы были солдатами союзных войск. На востоке страны, где находились части Красной Аармии, отцами большинства таких детей были советские военнослужащие. Хотя контакты с австрийскими женщинами были запрещены, любовь оказалась сильнее приказов и войны. Так бывало и бывает всегда. Однако командование не разрешало своим солдатам жениться на австрийках, отсылая военнослужащих в Советский Союз. У них не было возможности заботиться о своих возлюбленных и детях. Историки полагают, что таких детей, как я, было не менее 15 тысяч.
Мы, дети русских военных, много лет не знали друг о друге. Об этом не говорили, будто быть "русским ребенком", как называли нас, — это какой-то позор. Некоторые из нас жили спокойно, хорошо, в круге любящей семьи, как я, например. Другие подвергались насмешкам и дискриминации. Я знаю случай, когда отчимом девочки, рожденной от советского солдата, был бывший член нацистской партии. Трудно представить, что ей пришлось вынести. Иногда детям приходилось проводить годы без любви в детском доме, потому что матери были слишком бедны, чтобы их прокормить, и сами тоже нередко подвергались маргинализации. Им было тяжело. Тема отцовства советских солдат не затрагивалась не только в семьях — об этом не говорили и в обществе. Она была под негласным запретом.
Отношение изменилось
Из-за "железного занавеса" долгое время не было возможности начать поиски отца. Но за последние несколько десятилетий ситуация изменилиась. Мы начали искать информацию о наших русских корнях. Мы встретились и сформировали группу единомышленников. Нас поддерживает Институт имени Людвига Больцмана по изучению последствий войн: его сотрудники организуют встречи и конференции по нашей теме. О нас стали писать в газетах, делать передачи на радио и телевидении.
Постепенно изменилось и общественное мнение. Люди узнали о нашем существовании и заинтересовались нашими судьбами. Вдруг мы стали ценными свидетелями прошлого. Узнав о том, что многим из нас пришлось пережить, к нам прониклись искренней симпатией и уважением.
Дети Победы
Важно, что из "детей оккупации" или даже "детей врага" (известно и такое определение) мы превратились в "детей освобождения" и "детей Победы". Представление об освобождении в 1945 году от ужасного нацистского режима наконец-то возобладало (популярность национал-социализма в Австрии была высокой, и поражение 1945-го воспринималось болезненно, как, впрочем, и все, что было связано с участием австрийцев в войне на стороне Гитлера).
Все "дети освобождения" гордятся отцами-освободителями, и мы хотим навести мосты между двумя странами. К нашей радости, нас пригласили на шествие "Бессмертного полка" 9 мая в Москву.
Наши поиски сейчас поддерживает министр иностранных дел России Сергей Лавров и Российско-Австрийская комиссия историков.
Настоящее примирение
За прошедшие несколько десятилетий я и люди, которые помогали мне в моих поисках, проделали огромную работу. Я писала запросы в архивы, проходила ДНК-тесты. Я нашла десять человек, однако, как оказалось, никто из них не был моим отцом. Но я не теряю надежды, и продолжаю поиски. Я лично знаю 11 человек, которые отыскали свои русские корни. Трудно передать, как это важно для них. Теперь многие из них дружат с обретенными русскими родственниками. Как сказала Ольга Павленко, проректор РГГУ по научной работе, организации, помогающей нам, наши истории — это хорошая иллюстрация того, что такое настоящее примирение и поиск взаимопонимания. Некоторые "дети Победы" говорят, что в нас течет две крови, и у нас два сердца и две родины.