С точки зрения важных структурных реформ российское высшее образование обычно на пять-десять лет отстает от авангарда, однако с инициативой "2+2+2" мы неожиданно оказались впереди Западной Европы. Мы внедряем то, о чем в большинстве стран только говорят.
В послании Федеральному собранию в январе этого года Владимир Путин заявил о необходимости большей гибкости высшей школы для лучшего соответствия меняющемуся рынку труда и предложил предоставить студентам возможность выбирать направление профессиональной подготовки начиная с третьего года обучения, а не с первого, как сейчас. Нынешняя схема "4+2" — бакалавриат плюс магистратура — в таком случае превратится в "2+2+2". В эту схему заложен целый ряд инноваций для российского высшего образования. Во-первых, отложенный выбор, то есть возможность определить направление подготовки после окончания второго курса, а не при поступлении. Во-вторых, идея подготовки выпускников, которые смогут гибко встраиваться в рынок труда за счет широкой образовательной базы. В-третьих, мобильность. Мы привыкли, что вся образовательная траектория проходит в одном вузе. Однако смена среды, подходов и людей вокруг создает дополнительный стимул для развития компетенций. Должна появиться возможность смены университета после первой "двойки" и необходимость после второй — поступление на магистратуру в другой вуз.
Наконец, в университетах, которые будут играть в "2+2+2" всерьез, произойдут более глубокие изменения методик и форматов. Это окажет влияние на всех: студентов, преподавателей, администрацию.
Два подхода и рынок труда
Подход, стоящий за схемой "2+2+2", сформировался в США в первой половине XX века. Тогда создателям образовательного процесса топовых вузов нужно было ответить на два вызова одновременно: необходимость широкого мировоззрения и профессиональных компетенций у выпускников. Схема "от общего к частному", от общеобразовательных курсов к более узкой специализации, оказалась наиболее продуктивной и востребованной среди студентов. Сейчас примерно 10% американских вузов работают так, еще 25% используют элементы схемы для элитных подразделений.
Примерно в то же время в СССР в целях быстрой индустриализации была создана строгая система разделения труда, где каждый выполнял свою конкретную задачу, а специалистов готовили под конкретное рабочее место. В странах Западной Европы, несмотря на отличия экономических систем, происходили похожие процессы. Ключевая разница здесь в степени университетской автономии. Американские университеты самостоятельно принимают решения касательно организации своего образовательного процесса, в то время как на нашей стороне Атлантического океана государственное регулирование намного жестче. Однако общемировой тренд — на автономизацию университетов. Чем более самостоятелен вуз, тем быстрее он реагирует на изменения во внешней среде, включая рынок труда.
А рынок труда становится все более подвижным. В современном мире, если человека можно идеально подготовить под какое-то рабочее место, высока вероятность, что именно этот тип деятельности будет автоматизирован и специалисты окажутся ненужными. Отсюда отчасти большое общемировое движение по усилению общеобразовательного блока — в континентальной Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке, где их раньше не было, появляется все больше программ свободного образования, делающих ставку на формирование целостной личности. Так, только в Европе количество таких программ выросло за последние 30 лет в несколько раз; сейчас их около сотни. Растет количество курсов по выбору, и образовательные траектории становятся все более гибкими.
Отложенный выбор появляется в разных форматах. Так функционируют элитные образовательные программы, экспериментальный Университет Люнебурга Леуфана в Германии, испанская grado abierto ("открытая степень"). В России наиболее известные примеры использования подхода "2+2+2" — Тюменский государственный университет и Смольный институт в СПбГУ.
Что изменится для студента и преподавателя
Если схема "2+2+2" станет нормой, это должно повысить востребованность выпускников на рынке и снизить количество отчислений из-за неправильного выбора направления. Но самые серьезные изменения произойдут в повседневной деятельности университетов, например в отношениях между преподавателями и студентами. Студенты смогут самостоятельно строить свою образовательную траекторию, выбирать курсы в пространстве университета.
Важнее, что будут выбираться курсы разных факультетов. Преподаватель превратится из необходимого зла, через которое нужно "пройти", в партнера в образовательном процессе. Студенты будут более требовательны, но с ними будет интереснее разговаривать. В большинстве случаев, если студент находится в аудитории, это будет означать, что он выбрал курс осознанно, предварительно изучив свои возможности.
Для первых двух лет не нужны стабильные учебные группы. Композиция студентов в аудитории будет постоянно меняться. На каждом образовательном курсе нужно будет зарабатывать себе авторитет заново, а понимание себя — отстраивать не от направления подготовки ("я химик" или "я психолог"), а от своих индивидуальных интеллектуальных позиций и предпочтений.
Выбор повышает уровень ответственности за свое образование. К тому же у людей, имеющих собственные цели, всегда выше статус. Это не значит, что преподаватели и администраторы сразу начнут действительно относиться к студентам как к партнерам. Для такой перестройки понадобится много лет.
А вот для того, чтобы изменились студенты, много времени не потребуется. Поступившим на первый курс будет известна только новая система. Сложнее будет тем студентам, которые обучаются сейчас, — им придется пережить тяжелый переходный период. Вузы могут отчасти снизить их дискомфорт за счет разработки конкретных решений для студентов второго, третьего и четвертого курсов.
Риски нового подхода
Для того чтобы функционировать эффективно, введение "2+2+2" должно повлечь за собой целую серию законодательных и организационных изменений. В частности, должна появиться возможность поступать не на конкретное направление подготовки, а в пространство университета в целом — так, студенты поступают в Чикагский университет, а не на историю искусства, в Университет Люнебурга Леуфана, а не на юриспруденцию. В противном случае остается ненужная до второго курса привязка к факультету или кафедре и проблемы с переводом с направления, на котором больше бюджетных мест, на направление, на котором меньше. Без этого администрирование перехода на другое направление будет либо происходить в режиме ручного управления, либо просто сымитировано.
Известный риск, с которым сталкиваются университеты, внедрившие подход, — тенденция среди студентов в первые два года выбирать курсы попроще или просто с захватывающими названиями, а не исходя из целей своего развития. Риск можно купировать мониторингом системы обратной связи, проверкой наполнения курса до запуска с помощью внешнего экспертного комитета и взаимной оценкой курсов преподавателями. Пока количество университетов, в которых запущены эти механизмы, можно пересчитать на пальцах одной руки.
Другая опасность — большое количество похожих друг на друга курсов, из которых сложно выбирать. Этого можно избежать за счет кооперации разработчиков образовательных программ между собой, введения стандартов для курсов, объединения их по тематическим группам. Очень важны интуитивно понятные системы планирования и информационного сопровождения.
Сейчас образовательный процесс для студента в основном складывается естественным образом. Для того чтобы схема "2+2+2" была рабочей, ее нужно будет систематически проектировать, согласовывая предметное содержание, методики и форматы. Так, необходимость постоянно знакомиться и взаимодействовать с разными людьми при выборе курсов в первые два года может развить коммуникативные навыки и навыки командной работы, тем самым повышая привлекательность выпускников. Однако это возможно только в случае, если в образовательном процессе будут присутствовать групповые проекты и дискуссии.
Тьюторинг как профессия
При этом университеты не должны играть пассивную роль в выборе студентов. Наоборот, они должны находиться со студентами в партнерском диалоге. Эта функция обычно отводится академическим наставникам, или тьюторам. Тьютор может предложить студенту критерии для самоопределения, помочь решить, что лучше подходит. В ряде наших вузов есть тьюторинг, однако как профессия в России он пока не развит. Без профессионального сопровождения уровень тревоги из-за неопределенности может критически повыситься. Если сейчас студенты отчисляются из-за первичного неправильного выбора направления, при "2+2+2" они будут отчисляться из-за вторичного — или из-за неспособности определиться.
Абитуриенты разные, а наши вузы за рядом исключений похожи друг на друга. Но одно дело — одни и те же направления подготовки, ровно упакованные в учебные планы. Совсем другое — образовательное пространство, в котором первые два года предназначены для образования в самом широком смысле — для развития мировоззрения, формирования критического мышления и способности смотреть на мир из разных дисциплинарных рамок. Российские университеты не привыкли принимать самостоятельные решения и обычно ждут федеральных стандартов. Но здесь каждому вузу придется действовать самостоятельно.
Введение схемы "2+2+2", несомненно, приведет к новой волне критики высшего образования. Студенты, их родители и работодатели будут бояться того, что за два года нельзя успеть подготовить хорошего специалиста. Администраторы и преподаватели — усложняющейся системы управления и самоопределяющихся студентов. Для того чтобы справиться с критикой, университетам нужно будет стать более прозрачными и разработать механизмы демонстрации реальных образовательных результатов.