После начала пандемии коронавируса главным источником инфекции в Южной Корее стала христианская секта "Синчхончжи". Ее руководство и адепты продолжали проводить службы, игнорировать введенные правительством меры социального дистанцирования, отказывались проходить тесты и всячески противодействовали властям. Из-за этого в городе Тэгу весной был фактически введен локдаун, приведший к многомиллионным экономическим потерям, секта запрещена, а ее руководство арестовано. Лишь благодаря титаническим усилиям властей, медиков и простых граждан вспышке не дали перекинуться на другие регионы и перерасти в общенациональную пандемию.
Казалось бы, правительство страны должно было сделать соответствующие выводы из всей этой истории, однако власти почему-то предпочли поскорее о ней забыть и вскоре вновь наступили на те же грабли.
Для начала надо сказать, что после апреля ситуация с коронавирусом в Южной Корее пошла на лад: число новых случаев резко сократилось и держалось в пределах двузначных чисел, а периодически опускалось ниже десяти. Причем большую часть из них составляли завозные случаи, которые выявлялись среди приезжающих в страну из-за рубежа иностранцев и южнокорейцев.
Это дало правительству повод для гордости, переросшей со временем в откровенное бахвальство. Президент Мун Чжэ Ин и другие представители руководства при каждом удобном случае, в том числе в телефонных беседах с лидерами других стран, упоминали о том, что Южной Корее чуть ли не единственной в мире удалось победить коронавирус, не прибегая к масштабным локдаунам и прочим непопулярным мерам. На этой волне Сеул начал навязчиво предлагать другим странам перенять его опыт "мягкой" борьбы с коронавирусом, а заодно купить тестовые наборы и медицинское оборудование.
Голоса ряда ученых, предупреждавших власти о том, что самоуверенность и самовосхваление до добра не доведут, остались неуслышанными. И вот наконец случилось то, чего и следовало ожидать: массовая вспышка инфекции, и опять связанная с религией.
"Юродивый" пастор
Начиная с первой декады августа ежедневное число заражений, произошедших на территории страны, стало расти, 14-го числа впервые за долгое время перевалило за сотню, затем за две, три и четыре. Как выяснилось, главным источником заразы стала столичная пресвитерианская церковь "Саран чеиль" ("Любовь превыше всего"), во главе которой стоит 64-летний Чон Гван Хун, получивший от многочисленных недоброжелателей прозвище "бешеный" за свои ультраконсервативные взгляды и не поддающиеся логике действия. На мой же взгляд, лучше всего этого деятеля характеризует русское понятие "юродивый".
Широкую известность в Корее Чон Гван Хун получил после выступления на площади Кванхвамун в Сеуле, в ходе которого напророчествовал, что в ближайшие десять лет он будет находиться в центре всей жизни в Южной Корее. Попутно пастор пригрозил "убить Бога, если тот вздумает шутить с ним шутки". А нынешние власти страны, по его мнению, и вовсе являются прислужниками самого дьявола, поэтому нелегитимны и их необходимо как можно скорее свергнуть.
Мне как-то "посчастливилось" побывать на пресс-конференции Чон Гван Хуна в клубе иностранных корреспондентов в Сеуле и лично послушать, что тот говорит. А пастор тогда разошелся не на шутку. "Мун Чжэ Ин — хуже, чем Адольф Гитлер! То, что сделал Гитлер, он сделал ради блага своей страны. Все, что делает Мун Чжэ Ин, он делает на благо Северной Кореи!", — буквально рычал проповедник с совершенно безумным выражением лица. На протяжении пресс-конференции он успел объявить нынешнего южнокорейского лидера северокорейским агентом, потребовал освободить из тюрьмы бывшего президента Пак Кын Хе, называл себя пророком и в целом произвел на аудиторию впечатление человека, страдающего от тяжелого психического расстройства.
Не удивительно, что и паства у Чон Гван Хуна в церкви подобралась соответствующая. В основном его прихожане — люди весьма почтенного возраста и столь же консервативных взглядов, многие из которых успели поучаствовать в Корейской войне 1950–1953 годов.
Начало второй волны
Чон Гван Хун не ограничивается одними лишь воскресными проповедями в церкви, находящейся в престижном сеульском районе Сонбук. На протяжении нескольких лет он со своими единомышленниками регулярно проводил демонстрации в центре Сеула. Так произошло и 15 августа, когда в Корее отмечалась очередная годовщина освобождения от японской оккупации. На фоне роста новых случаев заражения столичные власти ввели запрет на любые массовые мероприятия с участием более 100 человек. Однако оппозиция все равно вывела на демонстрацию более 50 тыс. человек, которых со всей страны свезли на площадь Кванхвамун перед мэрией. К ним присоединился и Чон Гван Хун со своей паствой.
С этого момента можно начинать отсчет начала второй волны распространения коронавируса в Республике Корея. Как выяснилось позднее, несколько сотен прихожан "Саран чеиль", участвовавших в митинге, уже были носителями вируса. Не стоит и говорить о том, что на демонстрации были созданы практически идеальные условия для распространения инфекции: толпа из тысяч стариков, многие из которых были без защитных масок, скандирующие во весь голос, брызжа слюной, политические лозунги. Потом митинговавших в заполненных до отказа автобусах благополучно развезли по родным городам, где те продолжили передачу вирусной эстафеты.
После демонстрации число новых случаев заражения в стране резко выросло, причем инфекция появилась в регионах, где раньше ее и в помине не было. Однако основной удар все же пришелся на Сеул и соседний регион, в который входят провинция Кёнгидо и город Инчхон. В этой агломерации проживает пятая часть населения Южной Кореи — более 10 млн человек.
Естественно, действия пастора и его последователей, а также пассивность властей, которые никак не противодействовали проведению запрещенной демонстрации, вызвали праведный гнев у граждан страны. Под давлением общественности прокуратура начала расследование в отношении Чон Гван Хуна по подозрению в нарушении Акта о предотвращении инфекционных заболеваний, а также в преступной халатности и создании помех работе следователей. К слову сказать, проповедник сам заразился коронавирусом и был госпитализирован вскоре после демонстрации.
Тем временем ведущая оппозиционная партия страны поспешила отмежеваться от Чон Гван Хуна, заявив, что действия его и его сторонников являются "недопустимыми". Обычные же люди не ограничивают себя в подборе характеристик для "бешеного пастора". "Я думаю, что он просто чокнутый, — говорит 30-летний офисный работник из Сеула. — Я слышал, что он призывал своих сторонников не беспокоиться о коронавирусе, потому что Бог защитит их. Поэтому я считаю, что и не надо его лечить". Примерно такое же мнение высказали все южнокорейцы, с которыми мне удалось побеседовать на эту тему.
Чон Гван Хун, кстати, считает, что его вины в заражении людей нет. Он утверждает, что в его церковь проникли северокорейские агенты и совершили там акт биологического терроризма, распылив коронавирус на прихожан.
Удастся ли Южной Корее справиться с новой вспышкой инфекции — покажет время. Неясно также, вынесут ли из этого случая уроки власти страны. Сегодня объявлено о продлении действия второго, среднего уровня социального дистанцирования на всей территории республики еще на неделю — до 6 сентября. Если ситуация к тому времени не улучшится, возможно, придется вводить самые жесткие ограничения, а это чревато большими экономическими и социальными проблемами.