Глава российского представительства MStar Semiconductor Николай Михайлов в декабре стал директором по науке Кластера космических технологий и телекоммуникаций Фонда «Сколково». Выпускник СПбГУАП, еще в 90-е создававший навигационные приемники, он основал одну из первых в стране частных научно-исследовательских компаний «СофтНав» и в ее составе по заказу крупных зарубежных компаний успешно занимался разработками в области спутниковой навигации. Среди главных успехов – разработка высокочувствительного, энергоэффективного и недорогого приемника для массового применения, благодаря которому технологии спутниковой навигации пришли в обыденную жизнь. После слияния «СофтНава» с тайваньской компанией MStar Semiconductor Николай Михайлов много лет возглавлял российское представительство «MStar» и занимался разработкой и продвижением на рынок продукции на основе своих чипсетов.
Михайлов – автор более 50 научных трудов, 10 патентов, 2 научных монографий и доцент по спутниковой навигации в СПбГУАП.
– С каким планом действий Вы пришли в космический Кластер?
– Вы же понимаете, что если у человека в руках молоток, все проблемы кажутся ему гвоздями. Я всю жизнь трудился в области спутниковой навигации. Ее я и намерен развивать в первую очередь. Или, если посмотреть на это шире, развивать сервисы, основанные на космических технологиях. По нашей классификации это называется «Космос – Земле». Спутниковая связь или, скажем, использование дистанционного зондирования Земли: к примеру, у нас есть проект предсказания пожаров по снимкам с орбиты.
Мы изначально обговаривали с руководством «Сколково», что развитие сервисных компаний станет одной из моих центральных тем. В России этот рынок только создается. У нас нет иного пути, кроме развития собственных технологий и продажи на внутреннем рынке собственного конкурентоспособного продукта – на основе ГЛОНАСС, GPS, Galileo, BeiDou или всех их вместе взятых. Мы должны это сделать.
– С чего начать?
– Нужно использовать возможности нашей инженерной школы. У нас есть специалисты, которые в этой сфере могут делать практически все, но, прежде всего, надо заняться ядром аппаратуры потребителя – навигационными чипсетами. Чипсет (набор микросхем) – основа всего: он принимает сигнал, обрабатывает и выдает координаты. Дальше на его основании могут строиться приложения для мобильных телефонов, законченные терминалы, комплексированные со связью, чтобы ваши координаты передавались в случае аварии или другого происшествия операторам службы спасения. Но первый шаг – это собственное ядро, т.е. чипсет. Если ядро у нас будет, мы обеспечим тот рынок, о котором я говорю.
Нам нужно много интересных конкурирующих между собой стартапов. Даже в условиях советской экономики КБ Королева конкурировало с КБ Челомея и Янгеля, только тогда это называлось социалистическим соревнованием. Знаете теорию бульона? Когда есть ученые, инженеры, и фундаментальные, и прикладные исследования, и все это вместе варится, в таком бульоне обязательно вырастет что-то хорошее. Может быть, половина разработок ни к чему не приведет, но они послужат основой для других хороших проектов, чей успех компенсирует неудачи.
И вот, чтобы «сварить» такой «бульон», мы сейчас по решению межведомственной рабочей группы по развитию и использованию ГЛОНАСС создаем в «Сколково» Технопарк «ГЛОНАСС». Идея в том, чтобы физически посадить в одно место людей, которые работают на разных участках технологической цепочки: тех, кто делает чипсеты, приложения и конечные устройства. Предоставить им нужную аппаратуру – чрезвычайно дорогостоящую, между прочим, которой они смогут пользоваться. Предоставить возможность использовать антенны на крышах. Сделать космический инкубатор внутри «Сколково». Помочь стартаперам преодолеть «долину смерти», дорастить свою идею до момента, когда ее можно будет предложить инвесторам.
– Зачем нужен ГЛОНАСС, если успешно функционирует система GPS, к которой все привыкли?
– Мы давно перестали рассматривать ГЛОНАСС как альтернативу GPS. Такая позиция была во время холодной войны, когда строились обе системы. Сейчас речь идет не о противостоянии, а о дополнении. Мультисистемные технологии позволяют добиться непрерывного сигнала, предлагают запасной вариант на случай технических или иных сбоев. Кроме того, они отличаются большей точностью позиционирования по сравнению с односистемными: в идеале – до дециметров. Спрос на такие технологии назрел.
Что касается финансирования – GPS, например, многократно окупил огромные государственные вложения, хотя уже 30 лет распространяет спутниковый сигнал бесплатно. Спрашивается: каким образом? За счет того, что GPS создал с нуля отдельный рынок. Кто-то производит микросхемы, кто-то – приемники на основе этих микросхем, кто-то модули, еще кто-то использует эти модули в навигаторах, в конечной аппаратуре пользователя. И все участники этой цепочки платят в бюджет налоги. Я уж не говорю о «побочных эффектах» в виде общего технического прогресса или создания рабочих мест.
– Есть устойчивое выражение: космические деньги, в смысле огромные. Предполагаю, что стартапам космического кластера сложнее искать инвесторов, чем их соседям по «Сколково».
– Зависит от проекта. Если мы говорим о создании тяжелой ракеты типа «Ангара», конечно, инвестиции несопоставимы. Но если речь идет о небольших, сверхлегких космических аппаратах, затраты существенно меньше. А в случае сервисов, основанных на навигации, связи или космоснимках, расходы исчисляются миллионами или десятками миллионов рублей. Это вовсе не безумные деньги.
Я сам, надеюсь, доказал своим примером, что частная наука возможна. В конце 90-х – начале 2000-х моя группа по заказу немецкой компании сделала один из первых в мире навигационных приемников космического базирования, который до сих пор является самым покупаемым приемником такого типа. В начале 2000-х моя компания «СофтНав» разработала технологию спутниковой навигации для мобильных телефонов, которую мы в 2005 году лицензировали тайваньской компании MStar Semiconductor, и в 2010 нашим чипсетам принадлежало 50% китайского рынка. При том что на все эти проекты не потрачено ни копейки бюджетных денег, они послужили основой нескольких кандидатских диссертаций и докторской.
Но это сервисы. А у нас в кластере есть, например, «Даурия Аэроспейс» и «Лин Индастриал», которые строят частные ракеты, продают и запускают спутники собственного производства – это колоссальный шаг! У нас есть Павел Пушкин и его компания «Космокурс», которая планирует стать космическим турагентством. Они нашли инвестора и намерены через пять лет запустить проект. Вообще, когда я пришел в Кластер, меня порадовало, что у нас, оказывается, сохранилась романтика космоса, и многие инженеры и бизнесмены ею заражены.
Но одновременно мы пришли к совершенно другому, коммерческому подходу к космосу. Когда Сергей Павлович Королев запускал свои ракеты, слова «коммерциализация» не было у него в лексиконе. Он был гений, но он не думал, наверное, о минимизации стоимости килограмма полезной нагрузки, доставленной в космос. А сейчас люди смотрят на космос как на средство зарабатывания денег и, исходя из этого, ставят свои инженерные научные задачи. И с этим мы связываем коммерциализацию в среднесрочной перспективе.
– И все эти проекты будут реализовываться на сколковские гранты?
– И на гранты тоже. Но вовсе не обязательно и не все. Помогать можно не только деньгами. Мы можем способствовать привлечению инвесторов к интересным проектам, разговаривая с нашими крупными индустриальными партнерами – такими, как Объединенная ракетно-космическая корпорация. Мы можем свести стартаперов с нашими менторами – специалистами с именем, которые уже заработали опыт в этой области и могут просто дать ценный совет. Поверьте, иногда этого очень не хватает. Наконец, у нас есть отношения с правительственными структурами, и мы со своей стороны можем лоббировать интересы наших инноваторов.
Иногда грамотные решения регулирующих органов могут то, чего не могут деньги. Например, в декабре Минпромторг совершил едва ли не революционный шаг: предложил правительству новую систему классификации электронных изделий, по которой микросхемы, спроектированные нашими инженерами, но произведенные вне России, наконец, будут считаться российскими изделиями.
В отношении сборочных производств это абсолютно правильно: мы ведь не считаем «Форд», собранный в Калуге, российским автомобилем. А с микросхемами много лет была обратная ситуация, и она тормозила развитие дизайн-центров. У нас много микроэлектроники производится в Юго-Восточной Азии, потому что в России пока не построены заводы, на которых ее можно было бы делать, но это не вина наших проектировщиков. В общем, лучше поздно, чем никогда. И заметьте, это никому ничего не стоило, а эффект будет иметь очень серьезный!
– То есть вы не считаете, что талант в любом случае пробьет себе дорогу?
– Знаете, в начале 2000-х, когда я в «СофтНаве» поднимал свой стартап по спутниковой навигации, в России не было ни одного института развития, был один-единственный частный венчурный фонд, а банки совершенно не понимали, что такое венчурный бизнес. Ни о каких грантах вообще не шло речи. Мы ходили со своей технологией по международным рынкам (потому что в России на тот момент она в принципе никого не интересовала), и люди плохо понимали, что такое спутниковая навигация. Это был чрезвычайно тяжелый путь.
Мои сотрудники, кандидаты наук, днем решали технические задачи, а по ночам таксовали на собственных машинах, чтобы кормить семьи – нечем было платить зарплату. Денег хватало только на аренду офиса. И это длилось на протяжении нескольких лет. В результате сумма моих долгов была равна сумме активов: если бы мы не выжили, я бы в результате оказался пусть не на улице, но, по крайней мере, в родительской квартире – с нулевым балансом. Мне пришлось бы все продать, что у меня было. В общем, я много душещипательных историй могу рассказать.
Мы выжили на зубовном скрежете. Нам удалось продержаться до того момента, как наш проект купила крупная тайваньская компания MStar Semiconductor. Слияние с MStar спасло и нас, и технологию, а саму компанию вывело на качественно новый уровень. В результате все получили очень достойную материальную компенсацию за годы лишений. Но я до сих пор не считаю, что это был необходимый опыт.
Говорят, то, что нас не убивает, делает нас сильней. Но дело в том, что многих, к сожалению, убивает. Это нехорошая ситуация, когда человек ради любимого дела должен закладывать собственное имущество. И если теперь я, используя свой опыт и механизмы «Сколково», смогу поддержать тех, кому это требуется, я буду считать свою работу очень осмысленной. Потому что я помню, как 10 лет назад стоял в поле один, гол как сокол, и очень нуждался в поддержке.