На самом деле, например, в Цумадинском районе Дагестана сегодня есть целые чамалинские села. Представители этого народа живут и в соседней Чеченской Республике. В том, как "потерялись" чамалалы во время переписи, чем они отличаются от остальных дагестанских народов и как сегодня сохраняют свою самобытность, разбиралась корреспондент ТАСС.
"Каждый дом — гостевой"
Улочки в Нижнем Гаквари взбираются в гору, вьются между каменными домами — многие из них построены еще в позапрошлом веке. На одной из таких улиц в каменной нише бьет родник — к нему, как и 100 лет назад, с большими кувшинами идут женщины. Казалось бы, нужды в том нет, водопровод теперь есть в каждом доме, да только вода из родника — вкусная, "живая".
В одном из дворов тоже собрались женщины: одни разбирают баранью шерсть, другие молотят кукурузу — потом зерна понесут на старинную мельницу, построенную еще в XVIII веке, третьи обжаривают толокно — пшеничные зерна крупного помола, из которых пекут лепешки.
— Это называется "гвай" — обряд взаимопомощи. Если кто-то в селе начинает большую работу — строит дом, делает ремонт или готовит большое угощение, к нему тут же присоединяются соседи, родственники, просто односельчане. Каждый считает себя обязанным помочь. Никто никого не просит, не зовет, люди собираются сами, — рассказывает управляющая делами администрации Цумадинского района Асият Ибрагимова.
"Большое угощение" готовят, например, к приезду гостей. И вовсе не потому, что гости в горском селении такое уж редкое явление — просто так заведено. Несмотря на отсутствие какой-либо туристической инфраструктуры, включая гостевые дома, туристы в эти края едут все чаще.
— У нас тут каждый дом — гостевой, в любом дворе встретят и разместят! Сейчас у нас в каждом доме свет, вода, удобства… Особенно летом много людей сюда едет, — говорит глава села Нижнее Гаквари Рашид Ахмедов.
Праздники в Гаквари тоже отмечают всем селом. В этом году, например, так праздновали юбилей одной из старейших жительниц села — Маржанат Абдуллаевой исполнилось 100 лет. Даже в таком почтенном возрасте женщина не жалуется на здоровье и сама прекрасно справляется со многими делами. Маржанат пришла даже на гвай — взбивает масло так, как делали ее мать и бабка, качая из стороны в сторону простой глиняный кувшин с молоком. Односельчане говорят, что при должной сноровке процесс занимает часа полтора. Сама Маржанат по-русски не говорит — знает только родной, чамалинский, язык.
Три брата и машина-"желтуха"
Всего в двух с небольшим километрах от Нижнего Гаквари находится еще одно чамалинское село — Верхнее Гаквари. Сюда гостей обязательно везут знакомиться с тремя братьями Хайбулаевыми. Это настоящие местные герои, которыми односельчане всерьез гордятся. Все трое с детства страдают ДЦП, но ни одному человеку в селе не придет в голову назвать их "людьми с ограниченными возможностями". К ним идут за помощью, когда требуется что-то срочно отремонтировать.
— У нас у каждого есть специальность, и мы благодарим Бога за то, что он дал нам. Мой брат Гусейн ремонтирует машины, делает ножи, [выполняет] сварочные работы. Младший, Алисхаб, — наш водитель, тоже занимается ремонтом машин, — говорит старший брат Нухбек. Сам он — мастер по ремонту любой бытовой техники, может починить что угодно, от утюга до сотового телефона.
Гусейн Хайбулаев и его машина, которую за красно-желтый цвет в народе прозвали "желтухой", — настоящая легенда Верхнего Гаквари. Мастер собственноручно собрал автомобиль из разрозненных запчастей и адаптировал его под свои особенности вождения. Гакваринцы уверены, что второго такого автомобилиста нет нигде.
— Меня никто не учил, всему научился сам. Что-то видел по телевизору, потом старался сделать. Начал заниматься машиной — сам сделал инструменты и мастерскую, — рассказывает Гусейн.
В семье Хайбулаевых — три брата и три сестры. Сейчас все, кроме младшей, Патимат, живут в Верхнем Гаквари.
— Братьями мы гордимся очень. Они все — самоучки, наверное, талант им Бог дал, — говорит средняя сестра Сапижат.
Чамалинцы или аварцы?
На пути к районному центру, селению Агвали, вплотную к дороге подступают абрикосовые сады — одно из главных богатств этих мест.
— На нашем языке слово "чама" означает "курага" — сушеный абрикос. Наши предки придумали такой способ сохранения фруктов на зиму — сушили абрикосы, готовили курагу. Это одно из наших исконных занятий, поэтому есть версия, что от слова "чама" произошло и название "чамалинцы", — рассказывает сотрудник районной администрации, историк Далгат Абдулбасиров. Правда, тут же добавляет, что это, скорее всего, легенда, а истины не знает никто.
Еще одна легенда рассказывает о трех братьях, которые когда-то пришли в эти земли и основали первые поселения на разных берегах реки Андийское Койсу, — от них якобы и пошли чамалинцы, багвалинцы и тиндинцы, которые сегодня живут в Цумадинском районе. Эти народы говорят каждый на своем языке, а чтобы понять друг друга, переходят на аварский или русский. На самом деле о происхождении чамалинцев известно немного.
— Одни говорят, что мы выходцы из Грузии (район граничит с Грузией на протяжении 20 км, с Чеченской Республикой — 38 км), другие — что из Албании, но единого мнения нет. В нашем районе традиционно жили разные этносы, в основном аварские (к аварскому этносу относятся в том числе чамалинцы — прим. ТАСС). Во многих селах говорили и сейчас говорят на аварском языке, само название района произошло от аварского слова "цум" — "орел" и означает "орлиное гнездо", — рассказывает глава совета старейшин Цумадинского района Магомед Шамсутдинов.
В районе есть несколько сел, которые и сегодня считаются полностью чамалинскими. При этом их жители могут называют себя, например, гигатлинцами или гакваринцами — по названию села. Но все чаще называются просто аварцами. Во время переписи населения, проведенной в 2010 году, чамалинцами назвали себя лишь 24 человека, в итоге этнос признали самым малочисленным в России.
— В строке "национальность" большинство вписали себя как аварцы. В принципе, так оно и есть — с 1939 года все малые народы, которые проживают на территории нашего района, стали именовать аварцами. Но некоторые патриоты решили вписать себя как "аварец-чамалинец". Правда, таких нашлось немного, — объясняет управляющая делами администрации Цумадинского района Асият Ибрагимова. — Вообще, если брать общую численность — за пределами района и даже России, — нас наберется, наверное, около 20 тысяч. Наши представители проживают и в Саудовской Аравии, и в Турции…
Сама Асият узнала о том, что она — чамалинка, только вернувшись в Дагестан из Саратова, где жила с детства:
— Там я считала себя аваркой и понятия не имела, что отношусь к какому-то малому народу. Хотя от родителей, конечно, слышала, что есть такое разделение. Но когда в 2003 году приехала сюда, посмотрела на все совсем по-другому. Поняла, что даже в пределах одного района люди делятся на разные этносы, что в каждом селе какие-то есть свои особенности. Оказалось, что я — цумадинка, чамалинка. Наверное, для каждого человека на определенном этапе это становится важным — быть частью своего народа, соотносить себя со своими корнями, искать их. И сейчас я хочу, чтобы мои дети знали, откуда они родом, где их корни. Сейчас культуры разных народов объединяются, при этом теряя свою уникальность. Но если мы все станем единообразными — мы потеряем самих себя.
Восемь тысяч чамалинских слов
Сегодня чамалинцы отличаются от других родственных аварских этносов, по большому счету, именно наличием собственного языка. Правда, говорят на нем в основном в селах, а учат исключительно в семьях — в школьной программе изучение языков малых народов не предусмотрено. Тем не менее в 1999 году в Дагестане был издан первый и пока единственный чамалинский словарь.
— Это один из первых словарей бесписьменных языков, фактически памятник. Первая книга на чамалинском языке. В нем около восьми тысяч слов, — рассказывает ведущий научный сотрудник, кандидат филологических наук Института языка, литературы и искусства Дагестанского федерального исследовательского центра РАН Зайнаб Алиева. — Автором-составителем словаря была сотрудница нашего института Патимат Магомедова. Еще когда я была школьницей, она приезжала к нам в село, Нижнее Гаквари, ходила с тетрадкой и ручкой, к каждому подходила, расспрашивала.
Теперь уже сама Зайнаб профессионально изучает чамалинский язык — недавно завершила работу по лексике, занимается грамматикой, работает над фразеологическим словарем. Она убеждена, что подобные труды не просто представляют научный интерес — они необходимы для сохранения бесписьменного языка и культуры малого народа.
— Здесь, в словаре, можно найти слова, которые теперь забыли даже сами носители языка, — все же мы все больше переходим на аварский и русский, — признает она.
Каменные лампады и осиротевшие хутора
У чамалинцев есть собственный музей — его создали в 1994 году в агвалинской гимназии, чтобы сохранить материальную культуру малых народов Цумадинского района.
— Район уникален в этническом плане — у нас проживает не менее шести аварских этносов, в других районах такого разнообразия нет, — говорит руководитель школьного историко-краеведческого музея в Агвали, историк, краевед Азмай Абдулкеримова.
Сейчас в музее около 300 экспонатов, вместе с письменными материалами — около одной тысячи. Все они собраны участниками школьной группы "Поиск" в селах района.
— В селении Гадири мы нашли каменные мечетские лампады, это чамалинско-гадиринская культура. В углубление в камне наливали животный жир, клали кусочек шерсти и зажигали, чтобы освещать мечеть. А вот это — обувь из цельного куска кожи, это примерно XVIII — начало XIX века, мы нашли ее в Гигатли. В чамалинском селении Ричаганих в мечети сохранились остатки глиняного водопровода — его построили балхарцы (жители села Балхар Акушинского района, известного центра гончарного искусства — прим. ТАСС) по просьбе жителей села, страдавшего от нехватки воды. По глиняным трубам вода поступала в село из источника в горах — протяженность водопровода была около 12 км, и он ничем не уступал римским акведукам, — рассказывает руководитель музея.
Крошечная комната в музее имитирует горную саклю. Вся обстановка — камин (по-чамалински — "талха"), полка для посуды, маленькая кровать.
— В такой небольшой комнате могла жить целая семья, особенно зимой, когда нужно было беречь тепло, — объясняет Азмай Абдулкеримова.
Пополнять экспозицию музея с каждым годом становится все сложнее — многие старинные вещи, ценности которых владельцы просто не понимали, в 90-е оказались отданы почти даром.
А еще в районе становится все больше домов, в которых теперь никто не живет. В селе Нижнее Гаквари есть даже особый памятник, посвященный осиротевшим хуторам. Его установили два года назад по инициативе выходца из села, московского врача-травматолога и общественного деятеля Магомеда Абдулхабирова. На плите из черного мрамора высечены названия более сотни опустевших горных хуторов. Надпись на памятнике сделана на четырех языках — чамалинском, аварском, русском и английском.
— Это хутора, в которых было по два-три хозяйства, таких было много вокруг села. Сейчас осталось не больше десяти процентов, остальные заброшены — люди из них уехали на равнину. И этот памятник — посыл не только Дагестану, а всему миру — о том, что надо восстанавливать такие малые населенные пункты, чтобы жизнь в них продолжалась, — говорит Асият Ибрагимова.
Елена Гриценко