Пропавшие самолеты
Три года назад во время работы российско-американской комиссии по делам военнопленных и пропавших без вести было решено провести экспедицию по поиску самолетов с американскими экипажами, пропавшими во время Второй мировой войны на Камчатке. Есть данные о потере на советском Дальнем Востоке в ходе Курильской операции нескольких десятков бомбардировщиков ВВС и ВМФ США.
— Немало самолетов здесь, на юге Камчатки, потеряно после бомбардировки японских островов Парамушир и Шумшу, когда экипажи были подбиты и вынуждены совершить посадку или упали, — рассказывает Сергей Катков, руководитель научно-поисковых проектов Центра современной истории.
Остатки одной из боевых машин найдены в бухте Вестник. Есть версия, что там совершил посадку именной самолет — Consolidated В-24 Liberator с надписью на фюзеляже: "Bugs Bunny: What’s up, Doc?". Члены экипажа остались живы, они были эвакуированы военнослужащими Красной армии и позже отправлены в США.
Сергей считает, что назначать имена экипажам только на основании географической привязки более чем 75-летней давности — это не современный уровень.
— Сейчас необходимо найти идентификационные номера. Если найдем костные останки — провести ДНК-экспертизу и использовать все методы, соответствующие нашему времени.
Первый
Самые утешительные звуки после поискового дня, пройденных 25 км — это тишина, треск дров в печке и прибой океана. Да, и еще — закипающий на газовой горелке чайник.
Кругом лагеря сопки, озера, реки, блуждающие по своим тропам медведи. Камчатка.
Поисковая группа небольшая, но каждый оказался здесь не случайно — это результат многих лет экспедиций, работы в архивах, размышлений. На вопрос, почему важно искать, находить, возвращать имена солдат и экипажей самолетов — закрывать очередной неизвестный факт в истории, — отвечают: чтобы никогда не повторилась война. Чтобы не забыть.
— Искать и находить бойцов мы будем еще очень долго. Я не могу ответить, сколько для этого нужно времени. Последнего солдата, наверное, мы никогда не найдем. Нужны десятки лет. Поля ждут нас, — говорит Лусеген Хейгетов, командир поискового отряда "Родина". — Поиск нужен для того, чтобы знать, какова цена войны.
Дождь рухнул неожиданно, будто кто-то из нас от усталости опрокинул небесную чашку. Застучал по упругим бокам военной палатки. Сделал и без того черный прибрежный песок еще темнее. Погода здесь меняется непредсказуемо и постоянно. В шесть утра будит дежурный:
— Радуга. Вставайте.
Во все небо — от океана и до ближайшего вулкана — раскинулась многоцветная дорога. Четко видно и начало, и конец. Хоть сейчас ищи клад. Темное небо поделено радугой на части: от оранжевого до сиреневого. Спектакль заканчивается быстро — через 10 минут.
В лагере три палатки: две жилые, одна — полевая кухня. В семь подъем, в восемь завтрак, и — работать. Электричество от генератора включается на час в первой половине дня и вечером, чтобы успеть зарядить технику. Связи, кроме спутниковой, нет.
Вертолет садится, не глушит двигатели. Ветер от винтов прижимает траву, поднимает пыль и былинки, не придержишь рукой шапку — ищи. Пригибаемся, бежим.
Группа разделяется: кто-то будет работать с найденным инспекторами Кроноцкого заповедника самолетом. Возможно, тем самым — с фразой знаменитого мультипликационного кролика на фюзеляже.
Кто-то — искать следующий.
Все иллюминаторы заняты: смотрим с воздуха, где лежит среди высокой травы, нанесенного с океана песка оставшийся здесь навсегда В-24.
Практически одновременно несколько человек замечают торчащую из земли стойку шасси самолета и разбросанные в десятках метров от нее детали.
В поисках серого кролика
Медведи действительно косолапые. Недалеко от места поисков — звериная тропа, за много лет земля промялась, и видны отпечатки лап — носками друг к другу. Много лежек — ям, вырытых в земле для отдыха.
— Матуха! — Антон, занимающийся безопасностью группы, показывает вперед. Там, в травяном море, рыжее пятно — медведица с медвежонком.
Мать подгоняет малыша, который с любопытством оглядывается. Доверчивый, как все дети.
Стойку шасси видно издалека. Отсюда и начнется основной поиск. Под слоем песка и травы окажется крыло. Каждое утро вертолет будет забрасывать сюда группу. Постепенно, день за днем откроется вся найденная часть самолета. Впервые за 77 лет он снова увидит небо.
По основной версии, в ноябре 1944 года американский тяжелый бомбардировщик Consolidated B-24 Liberator был поврежден своими же боеприпасами. Но смог долететь до территории Советского Союза и совершить аварийную посадку.
В первый же день поиска будет найден воздухозаборник одного из двигателей, на нем напечатанный с помощью трафарета номер — 2070. К сожалению, он не совпадет с серийным номером ВВС США — 42-40993.
Как пояснит Сергей, самолет, выходящий с производства, имел заводской серийный номер. А ВВС или ВМФ позже давали свои. Если повезет, 2070 окажется заводским номером. Подтвердить это сможет Национальный архив США.
На двух найденных моторамах, радиаторах, других деталях — множество цифр, номеров. Но еще предстоит узнать, соответствуют ли они номерам самолета с фразой кролика на фюзеляже.
— Обычно мы работаем по идентификации советских экипажей, занимались огромным количеством мест падений самолетов Восточного фронта, от Крыма до Мурманска. Американские экипажи — особое направление авиапоиска, которым не принято заниматься. Но тем не менее американцы помогали нам бороться с нацизмом во время Второй мировой войны. По-человечески правильно помочь их потомкам узнать, где погибли их деды, — считает Сергей.
Сергей 25 лет занимается поиском красноармейцев, погибших во время Великой Отечественной войны. Идентифицировать солдата, у которого нет медальона или, например, подписанного котелка, практически невозможно. С авиацией все гораздо оптимистичнее: на самолете большое количество мест, где продублирован его заводской номер, номер мотора. Могут попасться подписанные фамилией или инициалами запчасти. Поэтому идентификация экипажа зависит от желания и профессионализма поисковой группы.
— На некоторые самолеты мы выезжаем от трех до пяти раз. Один мой товарищ, авиапоисковик из Сочи Александр Гартман, однажды только с 26-го выезда смог найти номер самолета.
Самолеты — это одновременно и полевой поиск, и знание теоретической части. На каких-то машинах номер выбивался на лючке, где-то был написан краской на броне, мог быть нацарапан иголкой на обшивке.
— Сейчас по документам отдела кадров главного управления ВВС очень многие летчики до сих пор значатся пропавшими без вести, как они были обозначены в 1941 году. Хотя большинство мест уже подвергалось раскопкам, многие пилоты похоронены на мемориалах с табличкой "Неизвестному летчику", — рассказывает Катков.
По его мнению, в прошлом было меньше возможностей для идентификации, не хватало нужных документов. Сейчас с помощью интернета, сообщества заинтересованных специалистов, архивов, документов противника можно собрать недостающие части пазла.
— Это не только изменение строчки в архивных документах, но это судьбы людей, потомков. Многие продолжают искать своих дедов, пропавших без вести, до сих пор.
Центром современной истории более 10 лет создается электронная база данных о погибших самолетах и летчиках Западного фронта (Московская, частично Тверская, Калужская, Смоленская области) на основании архивных материалов. В ней более 120 тыс. записей. Это или номер самолета, или номер мотора, с указанием фамилий экипажа.
— Совместно с экспедиционным центром Минобороны мы работали в Ельницком районе Смоленской области на месте падения самолета Ил-2. Считалось, что там все вывезено на металлолом. Но за первые 20 минут были найдены фрагменты бедренной кости одного из членов экипажа. Во второй день работ благодаря помощи военнослужащих найден идентификационный номер самолета. Еще через день был идентифицирован экипаж: пилот Торбенко и стрелок-радист Марутьян. Родной брат и потомки Торбенко приезжали на завершение раскопок, участвовали в захоронении. Родственников Марутьяна мы, к сожалению, не нашли, — рассказывает Катков.
Обретение останков погибшего родственника — важная точка в истории семьи. Несколько лет назад под Погорелым Городищем (Тверская область) нашли место падения самолета и останки летчика. Он был похоронен как неизвестный. В течение шести лет поисковики пытались вычислить по номеру мотора, что это за экипаж, и в итоге это удалось. Оказалось, что это экипаж будущего Героя Советского Союза Козлова.
— Летчик и штурман спаслись, а стрелок-радист погиб. Мы сейчас общаемся с семьей Козлова. Его дочь сказала, что наш звонок несколько лет назад сильно повлиял на всю семью.
Неуловимый Багз Банни
Нина Ким, заместитель начальника научного отдела Кроноцкого заповедника, сидит у крыла В-24, перед ней груда в разной степени сохранного железа — деталей от самолета. Помогает найти номера. Прошло уже несколько дней, но нужных цифр нет.
— Есть несколько точек, которые нам еще надо проверить, а времени очень мало, — Юрий Костькин, руководитель поискового направления Музея техники Вадима Задорожного, садится рядом.
За прошедшие дни мы несколько раз видели медведей. Здесь их территория.
Шумит океан. Очень везет с погодой. Аккуратно — лопатами, щетками, руками расчищается крыло. Перевернуть его так и не удастся, за десятилетия оно вросло в грунт. И действительно ли это именной самолет, возможно, помогут понять найденные десятки номеров. Дальнейшая кропотливая работа в архивах.
— Это все очень затягивает. Хочется найти истину — что же на самом деле было, — говорит Юрий. — Год за годом к поискам начинаешь подходить все серьезнее. Понимая, какая была война, что происходило. Перед глазами у нас что? Фильмы? А когда читаешь архивные документы, выходишь на поля сражений, то понимаешь, что ничего общего с фильмами нет.
Было страшнее.
Вера Костамо