Начало утренней смены 25 ноября на "Листвяжной" беды не предвещало. Горняки вспоминают, что, как обычно, приехали на шахту около восьми утра. К девяти, когда происходит пересменок, надо быть уже в забое. Перед спуском под землю прошли медосмотры, получили наряды, фонари и самоспасатели, оставили в раздевалках личные вещи, телефоны и отправились на вахтовках к стволам — спускам в шахту, их на "Листвяжной" несколько. По пути шутили и на ходу делились последними новостями: под землей шумно, уже не поговоришь.
Ночная смена еще только готовилась подниматься наверх, а утренняя уже начала спускаться в шахту. Примерно в это время на одном из участков произошел взрыв метана. На тот момент под землей находились больше 280 горняков. Те, кто были ближе к месту аварии, услышали хлопок. Дальше в выработках началось задымление и стало трудно дышать.
Горноспасательные отряды МЧС уже выехали на "Листвяжную", но оставаться на земле и ждать шахтеры просто не могли. Так у них принято: сам за себя никто никогда не остается.
Своих не бросают
Бригадир проходчиков Сергей Филимонов еще немного кашляет, но уверяет, что чувствует себя хорошо. На здоровье крепкий мужчина жаловаться не привык. К врачам он обратился за помощью только на четвертые сутки после аварии.
"Жена заставила, она даже скорую хотела вызвать, я не давал, — говорит Сергей. — Думал, само пройдет — одышка появилась да голова болела. Но сейчас лучше, как лечиться стал".
На "Листвяжной" Филимонов работает уже без малого 30 лет, шахтеров в его семье не было. Когда пришло время определяться с профессией, выучился на сапожника, а потом женился на дочери горняка и пришел в шахту вслед за тестем, тоже проходчиком. Так и остался работать под землей. Бригадир вспоминает: тем утром встал без опозданий по будильнику в 05:10, поцеловал жену и поехал на работу.
"Настроение было как и всегда, свои шутки были. По времени где-то начало девятого утра. Мы как раз подъехали на вахтовках к шахте, — вспоминает Сергей. — Сначала не сразу поняли, что случилось, вроде дым шел. Потом нам навстречу стали выходить те, кто уехал вперед, сказали, что в шахте взрыв произошел, что там еще есть люди".
За почти 30 лет работы у Филимонова это первое ЧП. Последнюю десятилетку он входит в состав вспомогательной горноспасательной службы. ВГС, как ее называют сами горняки. Она формируется из числа работников предприятия.
"Это по желанию — кто хочет, тот идет. Уже лет десять, как я член ВГС. Мы специально обучение проходим, в отряд ездим к горноспасателям тренироваться. Так что примерно я знал, что делать в случае аварии. Другое дело, что нужен был респиратор (специальное горноспасательное оборудование для защиты органов дыхания длительного действия — прим. ТАСС) для спуска в шахту, а респиратора не было".
У Сергея был обычный шахтерский самоспасатель, это небольшое спецсредство выдается каждому горняку перед спуском в забой. Срок их действия не такой долгий, как у респираторов. Обычно их используют, чтобы выйти из загазованной шахты в случае ЧП. А Филимонов с товарищем надели их на земле и решили идти в выработку.
"Света там уже не было, только фонари на голове, — вспоминает он и останавливается: заметно, что ему трудно продолжать. Находит силы совладать с собой. — Кто был поопытнее, посмелее — тот пошел. Людей, своих же ребят, не бросишь. Это вторая семья моя, я про каждого все знаю. Считай, полжизни тут провел".
Сдержать слезы уже получается с трудом.
Вместе с бригадиром другого участка они прошли в глубь шахты, по ощущениям, примерно четверть километра. Дышалось уже тяжело. Навстречу продолжали идти горняки, помогая друг другу выбираться наверх. По пути наткнулись на лежащего шахтера, идти и даже говорить он уже не мог.
"Вытащили мы его издалека. Честно, чуть не померли. В самоспасателе идти трудно, дыхания не хватает", — рассказывает Сергей. Дышать с прибором можно только ртом и неглубоко, а идти проходилось в гору.
Имени спасенного он не знает, под землей в темноте лица было не различить, а на земле сразу передали товарища медикам.
"Спустились, жаль, только раз, потом уже сил не было, — с сожалением говорит Филимонов. — Жена, конечно, ругается, говорит, ищи профессию на-гора. Но куда я от своих мужиков денусь, говорю же, это семья моя вторая".
Страх и риск
Дениса Горкунова — заместителя главного инженера "Листвяжной" по проходке — сигнал о ЧП в шахте застал в административном здании, почти сразу после утренней планерки. В первые минуты было неясно, что конкретно случилось под землей. Но в том, что нужна помощь, сомнений не было.
"Во всех проходческих забоях телефоны стоят, чтобы можно было с поверхности в каждый забой позвонить. Я позвонил везде — никто не ответил, — рассказывает он, тоже замолчав на полуслове. — Забежал в диспетчерскую и увидел по камерам, как со ствола…"
С шахтового ствола в тот момент горняки уже выносили своих товарищей. Вспоминая об увиденном, даже шахтер со стажем с трудом сдерживает эмоции. Несколько раз он глубоко вдыхает, чтобы начать говорить снова: "Сказал диспетчеру, чтобы срочно подогнали вахту мне, а сам побежал переодеваться".
План был такой: загрузить как можно больше респираторов и самоспасателей и доставить их к шахте. Один из респираторов он надел на себя и вместе с еще четырьмя горняками вспомогательной горноспасательной службы стал спускаться в шахту. Один из них оказался машинистом дизелевоза, на котором обычно в шахте перевозят грузы.
"Я зашел в устье ствола, посмотрел концентрацию газа. Кислорода было достаточно, но было большое превышение угарного газа. Я вдали увидел фонарики и пошел на свет. Сзади парни включились в респираторы и на дизелевозе поехали следом, — Денис вспоминает все буквально по минутам. — Мы начали собирать в бадью (контейнер для перевозки грузов — прим. ТАСС) тех пострадавших, которые идти не могли, падали. Их было человека четыре, наверное. Я потом сам к ним залез, держал их, потому что в панике, не понимая, что происходит, они начинали из нее вылезать".
Признается: страх внутри, конечно, был, а вот паники не было. "Задача была одна перед самим собой — спасать людей, — объясняет он. — И было четкое понимание, что нужно сохранить как можно больше жизней, в том числе тех людей, которые со мной в шахту пошли спасать других".
Когда поднялись наверх, в шахту уже готовились заходить прибывшие горноспасатели. Тогда Горкунов с коллегами остались помогать на земле. Примерно через пару часов после того, как спасательные отряды уже работали, на выходе вдали замаячил фонарик. Тогда поверить, что кто-то спасется сам, было уже сложно.
"Я сразу побежал туда, позвал мужиков. Оказалось, пострадавший вышел практически с самого низа. Он шатался, мы его схватили под руки. Это был шахтер, через два часа после аварии! Мы его сразу увели к медикам, оказали первую помощь. У него было состояние шока, конечно, но он чувствовал себя довольно уверенно", — говорит Горкунов.
Спасенный оказался дизелистом, во время аварии его выбило из кабины, и он потерял сознание. Возможно, именно это спасло ему жизнь.
"Вероятно, за счет того, что он просто потерял сознание, его дыхание было минимальным, и он не вдохнул вредные газы. Он пришел в себя, включил самоспасатель и потихонечку вышел. Выходил он конвейерным уклоном (подземный тоннель, предназначенный для выдачи угля на поверхность — прим. ТАСС), а спасатели пошли вентиляционным ходом, поэтому они его не встретили".
С одной мыслью
Машинист горных выемочных машин с 13-летним шахтерским стажем Петр Чигвинцев тем трагическим утром сумел дважды спуститься в шахту, чтобы помочь товарищам. Он тоже заступал в утреннюю смену и отправился в забой в числе первых, чтобы подготовить технику.
"В ствол (вход в шахту — прим. ТАСС) только зашел, почувствовал запах необычный — сначала показалось, то ли солярка, то ли дым, ни на что не похожее, но особо значения этому не придал. Дымка легкая в воздухе стояла, я маску надел, думал, пыль, — вспоминает Петр. — Когда глубже спустился, мне навстречу слесаря бежали с проходчиком, прибор мне показывают (газоанализатор — прим. ТАСС), а там СО — оксид углерода — три девятки горело, я таких цифр никогда не видел".
Вместе шахтеры поднялись на-гора и останавливали смену перед спуском, понимая, что под землей остались люди.
"Я у ствола стоял, вижу, что в глубине кто-то есть, но не идет, потому что сил нет, ноги, видно, отказывают. Я не вытерпел — и за ним, вытащил, вышли с ним", — рассказывает Чигвинцев о том, как спас первого пострадавшего.
Пока медики оказывали ему помощь, к шахте как раз подвезли запасные самоспасатели и респираторы.
"Нас человек 20 у ствола стояло, но членом ВГС среди нас был только один Миша Асеев. Я вызвался с ним. Нам помогли, мы надели респираторы и пошли в шахту. Почему пошел? Ответственность какую-то чувствовал, если мог помочь — значит, надо помогать. Спускался только с одной мыслью — лишь бы найти кого-нибудь, а что и почему так случилось, в тот момент даже не думал. Смотришь вдаль, аж дыхание затаишь, чтобы услышать, вдруг кто где шкрябает. Фонарь рукой закрыл — сквозь дым смотришь, вдруг кто вдали засветится".
По пути делились запасными самоспасателями с теми, кто еще мог идти сам, чтобы при необходимости можно было переключиться и продолжить дышать с защитой. В глубине ствола им встретились двое горнорабочих, один из которых уже едва передвигался. Петр проводил их наверх, его товарищ пошел дальше.
"Они заплутали, не понимали, куда идти, сказали, что надышались. Тот, что постарше, старой закалки, помогать не давал, все говорил: "Я сам!", руку мою одергивал. А сам десять шагов сделает и останавливается, идти не может. Ноги ватные, голова кружится, глаза красные, лица белые. И от стресса только повторяли, что был хлопок. Мы вышли — я их сразу к медикам, чтоб кислород дали", — вспоминает Чигвинцев.
Больше он в шахту уже не возвращался: было опасно. Вместе с другими шахтерами на земле он с напряжением ждал, когда из забоя выйдет его товарищ, с которым они вместе отправились на помощь.
"Время, конечно, тянулось долго. Я все смотрел, где же он там. Потом вижу — на носилках кого-то несут. И рядом Миша идет, живой!"
Уйти нельзя остаться
Горнорабочие очистного забоя "Листвяжной" Евгений Гусев и Алексей Носков уже много лет работают в одном звене на одном участке. Оба потомственные шахтеры, их отцы и деды тоже работали под землей. 25 ноября на утреннюю смену они заступали тоже вместе, когда спускались в шахту, там уже был густой дым.
"Я думал, мы просто выйти не успеем. Приборы (газоанализаторы — прим. ТАСС) внизу шкалили. Я когда поднимался, всем, кто шел навстречу, кричал громко, как только мог: "Разворачивайтесь! На-гора!", — вспоминает Алексей.
Носков буквально сутки как вернулся домой из больницы. Тогда на земле, когда другие шахтеры выходили и падали без сил, ему казалось, что он не пострадал. Были силы помогать другим. Но позже появилось сильное головокружение и жжение в груди — последствия отравления угарным газом.
"Когда мы вышли на-гора, диспетчер уже сообщил, что был взрыв и в шахту никому уже спускаться нельзя. В принципе, тогда мы могли на первой вахтовке и уехать, — рассуждает Евгений. — Но как уйти, когда знаешь, что ночная смена еще в шахте?"
На земле Гусев с Носковым приводили товарищей в чувство. Аптечки не было, вместо нее снег, вода и горячий сладкий чай из термосов, что брали с собой из дома на смену.
"Многие из тех, кто выходили, просто не понимали, что происходит. Сознание было спутанное, они падали лицом в снег. Мы делали, что могли. Отпаивали, подбадривали, грузили в вахтовки, чтоб довезти до медиков", — вспоминает Носков.
Когда на место прибыли бригады медиков и горноспасателей, помощь шахтеров уже не требовалась. Признаются, счет времени потеряли, было около полудня — в СМИ как раз стали появляться первые новости по ЧП. Только тогда они подумали, что в раздевалках звонят телефоны, а жены и матери не находят себе места. Потому первым делом позвонили домой — успокоить родных.
Об аварии
ЧП на шахте "Листвяжная" в Беловском районе Кузбасса произошло утром 25 ноября и стало причиной гибели 46 горняков и пяти горноспасателей. По данным Ростехнадзора, в шахте случился взрыв метана, его причины устанавливаются.
Пострадали около 100 человек — шахтеры и горноспасатели получили отравление угарным газом. Большинство из них уже выписаны из больниц и получают амбулаторное лечение. По решению региональных властей всех работников "Листвяжной", которые участвовали в спасении товарищей, а их почти 30 человек, представят к наградам, от предприятия им выплачены премии по 500 тыс. рублей.
Мария Пименова